Непарад (СИ) - Воронков Александр Владимирович

- А скажите, пан...

- Витновский, проше пана.

- Скажите, пан Витновский: где здесь недалеко можно побриться? А то, сами понимаете... - Трошицинский досадливо коснулся щетинистого подбородка.

- Совсем близко, мосьцпан: отсюда всего в трёх кварталах прекрасная парикмахерская пана Жана Стебливского. Его услугами пользуются и русские паны чиновники, и пан полицмейстер и даже сам пан пуковник Иванов туда наведывается! Пану вызывать дорожкаржа?

- Нет, благодарю: мы лучше прогуляемся пешком, заодно и посмотрим на ваш прекрасный город.

- Конечно, мосцпан! Място наше небольшое, але ж пекне! Посоветую пану непременно подзивяць на наш велький канал! Нема тего ни в едном другем мясце!

- И канал посмотрим, раз пан советует...

- Пшепращем пана, може, то не моё дело, але ж пану лучше купить капелюх. С голай гловой у нас ходить не принято, так лишь хлопы себе дозволяют, але ж у голодранцев ни гроша нема на то, чтоб глову прикрыть!

- Да-да, разумеется. Шляпу я просто оставил в багаже... - С этими словами Станислав кивнул и, поманив меня за собой, вышел из гостиницы, избавившись, наконец, от излишне разговорчивого гостиничного администратора.

Дальнейшее наше хождение по городу заняло несколько часов: войдя в роль 'пана', Трошицинский заставил меня таскать купленный тут же неподалёку фанерный чемодан с плетёной из прутьев ручкой и металлическими - должно быть, жестяными - уголками. И хотя изначально чемоданчик весил чуть больше пёрышка, в процессе перемещений от лавки к лавке он всё больше тяжелел. Сперва в нём оказались свёртки с одеждой, в которой мы здесь оказались - правда, Стас не стал менять свой костюм на новый, ограничившись приличным, но недорогим комплектом для меня: сам же он приобрёл лишь жилетку, тёплые зимние ботинки, галстук-бабочку, светло-серое пальто и шляпу, больше всего напоминающую 'котелок' мультяшного мистера Фикса, но того же цвета, что и пальто и снабжённую тёмной шёлковой лентой. Что огорчило - чёрные пальто для меня и Андрея были куплены в лавке у базара и были гораздо дешевле и непрезентабельнее с виду, чем стасово. При этом Троцкий, яростно торгуясь по-польски с лавочником, выцыганил ещё и три комплекта галош в качестве бонуса. Что ж, тут он поступает верно: как я заметил, большинство местных не слишком впадают в восторг, когда к ним обращаются по-русски, а уж скидки от них добиться - точно не получится.

Перекусили в трактирчике у базара свекольным борщом непривычного насыщенно-кислого вкуса, жареной картошкой и бигусом. Я, впрочем, бигус есть не стал, так что доплатив восемь копеек за керамический горшочек, забрали его для Андрея: он-то, как-никак, шатается без денег. Вместо чаю Стас заказал местный квас - цвета варёной свёклы и ещё более кислый, чем борщ. Квас обошёлся в две копейки за бутылку, а за чаепитие на двоих пришлось бы выложить гривенник. Наш Троцкий, судя по всему, решил поиграть в кота Матроскина с его знаменитым: 'Ничего не буду выписывать, экономить буду!'. Словом, весь довольно плотный обед обошёлся нам в сорок две копейки на двоих. По-моему, вполне гуманно, если не обращать внимания на не самый высокий уровень заведения и откровенно небогатый видок посетителей.

Наконец, побрившись здесь же, в парикмахерской напротив - искать 'фирму' рекомендованного нам мастера Жана даже и не стали - мы отправились к тому самому перекрёстку, где договорились встретиться с Андреем. Не спеша - да и не очень-то побегаешь с довольно потяжелевшим чемоданом - мы явились к месту рандеву даже на полчаса раньше условленного и принялись ждать. Прошло тридцать минут. Потом ещё двадцать. И ещё четверть часа... Нашего приятеля всё не было.

- И куда наш вояка подевался? Сколько лет помню, по нему всегда можно было часы сверять, даже на уроки ни разу не опаздывал!

Трошицинский был обеспокоен не меньше меня. Мы оба терялись в догадках: что же произошло с Андрюхой? Уж кто-кто, а этот парень без крайне серьёзной причины ни за что не позволил бы себе опаздывать!

В конце концов, измаявшись ожиданием, Стас предложил мне отнести чемодан с благоприобретённым в гостиницу и быстренько вернуться, что я и сделал. Быстренько закинув вещи в номер и глотнув водички из остывшего самовара, я спешно явился назад, к перекрёстку. Впрочем, выяснилось, что спешил напрасно: Воробьёв так и не появлялся.

Ходить в поисках по улицам чужого города было явно бесполезно. Обращаться в местную полицию образца 1905 года - тем более. Что бы мы могли сказать? Что пропал пришелец из будущего в обмундировании несуществующей пока Красной Армии и с паспортом тем более несуществующей Российской Федерации в кармане? Думаю, дорога в 'жёлтый дом' была бы тогда для нас открыта: добрые дяди-полицейские с удовольствием отвезли бы нас туда и под белы рученьки передали санитарам...

Когда окончательно стемнело - а это произошло достаточно рано, поскольку зимние дни коротки, а уличное освещение в Августове, по крайней мере на некотором отдалении от центра, отсутствовало напрочь, - бесплодное ожидание надоело бесповоротно.

Тяжко вздохнув, Стас, видимо, что-то для себя решив, обратился ко мне очень серьёзно:

- А скажи ты мне, братец: ты на журналиста учился или так, с улицы в профессию пришёл?

Странный вопрос: умеет наш Троцкий озадачить...

- Учился, конечно. Сейчас без диплома разве что в стенгазету пишут. А снимают на мобильник. А в чём дело?

- Дело в том, что раз ты учился, значит, и историю журналистики знаешь?

- Ну... Помню кое-что. Не томи уже!

- А тогда скажи, раз знаешь: какие газеты до Мировой были самыми популярными. Ну, чтобы не многотиражки какие-то, а вообще по всей России их читали? - Стас уставился на меня, как учёный в микроскоп на препарат.

- Ну... 'Московский вестник' вроде был... 'Газета-Копейка'... 'Санкт-Петербургские ведомости', или просто 'Ведомости' - вот не помню, когда они название меняли. У вояк - 'Русский инвалид'. Почему 'инвалид', а не 'ветеран', например - лучше и не спрашивай, без понятия. Из журналов так навскидку - 'Нива' с приложениями, 'Вокруг света', 'Огонёк', 'Сатирикон'. Вообще журналов много было, особенно как раз в Пятом году: их постоянно закрывали, но издатели заново печатали, под разными названиями, потому что тема была трендовая: постебаться над начальством. Но я их особо не запоминал. Да, 'Бегемот' ещё был! Так что тебя на прессу потянуло-то?

Станислав, подобрав из кучки печной золы, высыпанной на снег, уголёк, не отвечая, уже рисовал что-то на ближайшей стене. Подойдя чуть ближе, я в потёмках разглядел корявый знак радиационной опасности поверх строчек: 'Московский вестник и Газета-Копейка, читай объявления!'.

Выбросив почти полностью исписанный уголёк, Стас тщательно принялся протирать снегом пальцы:

- Похоже, Борь, Андрюха потерялся, причём всерьёз. Ждать его здесь каждый день на этом месте - бесполезно. Искать - сложно. Пусть сам нас ищет. Вот организуем тебе документ, переберёмся поближе к столицам с их производственной базой, обустроимся - и станем давать объявления. Причём с такими словами, чтобы ни один местный их знать не мог. Например, 'космонавт Гагарин' или 'ДнепроГЭС'. И ставить свой адрес проживания. По нему Андрей нас и отыщет.

- Гагарины тут вроде бы графы. Или князья. Не помню точно, но полюбасу большие шишки. Так что местные про них знают, и за 'космонавта' могут оскорбиться. Вызовут на дуэль - и ку-ку, Гриня!

Ты лучше скажи, а нафига нам куда-то уезжать? По-моему, здесь довольно неплохо. Почти Европа. А в столицах скоро такое начнётся... Как там у блока: 'Запирайте етажи, нынче будут грабежи!'. Не забыл, что революция намечается?

- Ладно уж, пошли в гостиницу... 'контрреволюционер' ты наш. Тут, если хочешь знать, в Пятом году полыхало не хуже, чем в Питере. Это, если ты заметил, Польша, у нас повстанья и рокоши - национальная забава, так что будет 'весело'. А в России нам в столицы не надо: я же говорю: 'поближе к столицам', а не в них. Где-нибудь в Новгороде или в Туле, а может - в Орле нужно оседать. Где, с одной стороны, жизнь подешевле, а с другой - и своя промышленность неплохая, и до Москвы или Питера недалеко, с их заводами. Ты ж не забыл, что мы постановили автопром налаживать?