Испанские шахматы - Наталья Солнцева

Предстоящий переезд волновал не только молодых жильцов, но и пожилых. Варвара и Полина не желали, чтобы их опекал кто-либо, кроме Грёзы - они привыкли к девушке и потребовали учесть их интересы. Глинский как раз подбирал такой вариант: квартиры старушек должны были соседствовать с новым местом проживания Субботиной.

- Умереть спокойно не дадут, - ворчала Полина.

- У меня астма обострилась, - жаловалась Варвара. - И все из-за этой суматохи!

Грёза бегала от одной пожилой дамы к другой, кормила их, давала лекарства и успокаивала.

- Все утрясется, - убеждала она своих подопечных. - Вот увидите. Мы поселимся рядышком, и я буду приходить к вам, как и сейчас, каждый день.

Перед ужином, умаявшись, она заглянула к Полине.

- Вам лучше?

- Какое там… в груди жмет и жмет, кашель, одышка. Едва до туалета добрела.

- Я позвонила в поликлинику, завтра врач придет, - сказала Грёза.

- В моем возрасте и с моими болезнями не врача надо вызывать, а священника, - вздохнула старушка. - Жаль, я в атеизме воспитана, в загробную жизнь не верю, стало быть, и каяться в грехах бесполезно. Придется помирать на свой страх и риск.

Полина шутила, а Грёза поглаживала ее по жилистой руке с подагрическими суставами. У нее на языке вертелся вопрос о шахматах.

- Вы не помните, Фаина Спиридоновна говорила что-нибудь о шахматных фигурках, ну, что они исчезли… то есть… пропали?

- С головой-то у меня совсем плохо, - горестно вздохнула Полина. - Я давеча очки искала - не нашла. Куда подевались, ума не приложу! А утром - глядь, они у меня под подушкой. Хорошо хоть целы остались, не раздавила. Уж что там Фая говорила про шахматы, я и подавно запамятовала. Может, и не было такого разговора, потому как вроде все фигуры лежали в сундучке. Но ручаться не стану.

Грёза наклонилась к ее уху и прошептала:

- Белый король появился… на этажерке в прихожей.

- Нашелся, что ли?

- Нет. Появился… откуда ни возьмись!

- Ты не путаешь? - удивилась старушка. - У тебя не горячка ли? Как это - появился? Из воздуха?

- Понятия не имею. Думаю, его Глинский принес. Только откуда он его взял?

Полина долго молчала, наморщив бледный желтоватый лоб.

- Нехорошо, - выдохнула она. - Фая не любила об этих шахматах распространяться. Вещь редкая, старинная. Мы с Варькой-то допытывались, как они к ней попали, от кого. Да покойница все отмалчивалась, так и унесла тайну в могилу. Нехорошо…

- Что «нехорошо»? Вы меня пугаете! - схватила ее за руку Грёза.

- Не должны фигурки сами по себе исчезать, появляться… Не к добру это.

- Всякое бывает. Вот у Виктора в его коробке с шахматами тех же фигур не хватает.

- Тех же самых? - не поверила Полина. - Совсем плохо, дочка!

- Полина Прокофьевна! - взмолилась девушка. - Я же не усну, я и так боюсь! Вы шутите или серьезно?

- Шучу, шучу… Тебе Глинский по душе пришелся? - лукаво прищурилась старушка. - Мужчина видный, хоть куда. Чем не жених? Я старая, и то загляделась. Хорош, негодяй!

- Почему же негодяй?

- Потому что такой красавец - погибель для женского сердца.

- А мне он не понравился.

- Ты уверена? - усмехнулась Полина. - Почему же покраснела? Чай, этот не чета Витьке твоему. И собой пригож, и при деньгах. А Витька твой - шантрапа!

- Никакой он не мой, - насупилась Грёза. - Вы лучше постарайтесь что-нибудь вспомнить про шахматы.

- Ладно. Попроси Варвару зайти ко мне, если она сможет. Гипертония у нее разыгралась. Коли придет, мы с нею попробуем вместе покумекать, авось что и надумаем про шахматы. Ох-хо-хо! Не о том заботишься, дочка. Тебе жизнь свою устраивать надо! Да не с Витькой-шалопаем, а с основательным, надежным человеком.

- Разве есть такие?

Полина закрыла глаза и махнула рукой - иди, мол, не зли меня понапрасну.

Грёза вышла от нее удрученная, расстроенная. Она отправилась к Варваре Игнатьевне, измерила ей давление, сделала травяной чай и передала старушке просьбу подруги. Та с готовностью засобиралась.

Грёза еще сбегала в аптеку за лекарствами, заскочила в булочную и, кутаясь в тонкое пальтецо, торопливо зашагала обратно. Время на этой старой городской улице, казалось, остановилось. Шел мокрый снег, в окнах домов, выкрашенных в бледные тона, горел желтый свет. Прохожих было мало, и Грёзе почудилось, что из-за поворота вот-вот выедет элегантный экипаж и мелькнет под крытым верхом коляски лицо дамы в шляпе с большими полями, в меховом манто - прелестное, загадочное, с мечтательными и страстными глазами…

Девушка едва не ступила в выемку на тротуаре, полную грязной снежной кашицы, и одернула себя: «Будь внимательнее, Грёза, гляди под ноги, а не то шлепнешься в лужу!»

В парадном тускло мигала лампочка, то ли проводка прохудилась и требовала ремонта, то ли напряжение падало. В темном коридоре, там, где располагались двери квартир, стоял человек.

- Не пугайтесь, - произнес приятный мужской голос. - Это я, Глинский.

- Что вам нужно? Что вы здесь делаете?

- Вас поджидаю, Грёза Дмитриевна.

Он просто над ней издевался, этим обращением по имени-отчеству подчеркивая свое превосходство!

- Зачем?

- Вы негостеприимны. Сжальтесь и впустите меня!

Ей стало неловко, и она поспешно достала ключ. Замок, как на грех, не поддавался.

- Позвольте? Подержите-ка… - Незваный гость дал ей в руки объемный пакет и быстро открыл дверь. - Прошу!

В прихожей Грёза сразу, без стеснения, зажгла свет и окинула взглядом этажерку. На полках ничего, хотя бы отдаленно напоминающего шахматные фигурки, не было.

- Желаете меня обыскать? - Глинский смешным жестом поднял руки вверх. - Не возражаю. Приступайте, не стесняйтесь! Никаких шахмат я с собой не брал.

- Прекратите паясничать, - фыркнула она. - Опять деньги будете предлагать?

- На сей раз предлагаю не я, а небезызвестный вам господин Ирбелин.

- Мне ничего не нужно. Вам не удастся поселить меня на окраине города! Я не требую чего-то особенного, но в плохой район ехать отказываюсь.

- Кто вам сказал, что район плохой? Вы уже знаете, какие варианты вам предложат? И вообще, мой визит не связан с жилищным вопросом. Господин Ирбелин дарит вам… новые тапочки, как передовику социальной службы.

- Та… тапочки? - У Грёзы пересохло в горле от такой наглости. - Тапочки! Ясно, что за птица ваш Ирбелин!

- Не отказывайтесь. - Гость развернул упаковку и протянул девушке пару розовых атласных туфелек с лебяжьей опушкой. - Посмотрите, какая прелесть.

Грёза никогда не держала в руках таких восхитительных тапочек, не то чтобы носить. Ей захотелось примерить их, но неловко было за поношенные колготки со штопкой на самых видных местах.

- Проверьте, угадал ли я ваш размер, - настаивал Глинский. - Зовите меня просто Жоржем.

Смущение помешало Грёзе шумно выразить негодование по поводу его фамильярного тона. Туфельки заворожили ее - кажется, она с детства мечтала о таких.

- Ладно, - поспешно кивнула она. - Они мне будут впору, я вижу.

- Это еще не все, - повеселел Глинский. - Это только начало. А сейчас… закройте глаза… или нет, можете не закрывать. - Эффектным жестом он вытащил из пакета норковую шубку, развернул ее и встряхнул. - Оп-ля! Как вам шубейка?!

У Грёзы пропал дар речи, она тут же забыла о тапочках и откровенно залюбовалась нежнейшим серебристым мехом.

- Это… мне?

- Вам! - охотно подтвердил молодой человек. - Господин Ирбелин покорно просит принять в знак его особого расположения.

- Какого ра… расположения? Вы на что намекаете?!

- На ваше неотразимое очарование.

Глинскому плохо удалось скрыть иронию, и барышня ее уловила. Краска бросилась ей в лицо, а гость кинулся исправлять положение. Ох, уж этот его неистребимый сарказм!

- Вы только лишнего не придумывайте, - заговорил он, не выпуская из рук шубку. - Патрону свойственны широкие жесты! Ничего личного - обыкновенная галантность, желание доставить даме удовольствие. Для него купить такую шубку - все равно что для вас приобрести… перчатки.

Грёза перевела дух, и ей захотелось примерить шубку. Она только наденет и посмотрит на себя в зеркало - это ведь не преступление? Какая разница, почему Ирбелин решил сделать ей дорогой подарок - подкупает он ее или покупает? Она не собирается идти у него на поводу. Но раз уж Глинский принес шубу, стоит, хотя бы забавы ради, накинуть ее на себя.

- Пожалуй, я рискну, - робко улыбнулась она.

- Я помогу!

Глинский подал ей шубу, и девушка с трудом попала в рукава, до сих пор никто никогда не подавал ей верхнюю одежду, не ухаживал за ней. У нее не сразу получилось.

- Это с непривычки, - обронил Жорж.

Красивая одежда преображает любую женщину, даже невзрачную. Но Грёзу шуба превратила из дурнушки в принцессу. Уже неважно было, какая у нее прическа и что за обувь - благородный мех выгодно подчеркнул тонкие, изысканные черты лица, а бледный румянец на скулах придал этим чертам затаенный внутренний свет. Обещание неземного блаженства, сказал бы сентиментальный поэт. Скрытая чувственность, определил бы Дон Жуан. Дьявольское искушение, осудил бы строгий блюститель нравов.