Ангел с железными крыльями - Виктор Тюрин

— Извини, но я в этом совсем не разбираюсь. Может, ты и прав, — какое‑то время она молчала, потом сказала. — Хоть я и привыкла к тебе другому, но когда ты так говоришь, то кажешься мне совершенно чужим человеком.

— Наташа, я и есть не тот человек, которым был твой брат. Пойми это.

— Извини меня, Сережа, ради бога! Я… я все время забываю о твоем ранении! Ой! Господи! Какая же я страшная эгоистка! Все о себе и о себе! — и она вдруг начала копаться в своей сумочке. Наконец она извлекла конверт и протянула мне. — Там письмо от мамы и деньги. 50 рублей.

Довольный от того, что мы ушли от неудобной и тяжелой темы, я залез во внутренний карман и достал пачку денег.

— А это тебе. Держи.

— Ой! Откуда у тебя столько?!

— Все вопросы потом, а пока спрячь.

— Все же, сколько здесь? — не удержалась от вопроса сестра.

— Триста рублей. А маме деньги я уже отослал.

Наташа тут же решила, что в пансион она поедет завтра, а сегодня ей просто необходимо пройтись по магазинам. Отвезя ее вещи в гостиницу, мы сначала поехали по магазинам, а затем пошли в ресторан. После обеда, за десертом я рассказал сестре, в общих чертах, как получил премию. Когда восторги сестры утихли, я осторожно и как бы невзначай перевел разговор на ее знакомого Алексея. По нескольким обрывкам, оброненным Наташей, мне стало понятно, что ее приятель по уши влез в революционную борьбу.

Дело в том, что мне нравился этот степенный, неспешный, с душой нараспашку и милым самоварным уютом, мир. И не нравилось то, что будет с ним через два года. С другой стороны мне было наплевать на политику, но только если она каким‑либо боком не коснется меня. Или Наташи.

— Сережа, ты чего помрачнел? Ешь мороженое, пока оно не растаяло!

— Да нет, все нормально. Тебе когда надо в пансион?

— Завтра с утра надо будет обязательно явиться.

— Значит, сегодня гуляем с размахом!

— Как здорово! Сережка! Я тебя безумно люблю, братик!

— Какая ты все‑таки девчонка, Наташа!

— Да! Я такая! — и она показала мне язык.

Сейчас ее глаза искрились от радости, а сама она чуть ли не подпрыгивала на стуле от радостного предвкушения, а ведь где‑то полтора часа назад ее душа страдала, а глаза были наполнены болью.

"Господи, да она еще совсем ребенок!".

Утром, проводив сестру до пансиона, я попрощался с ней, затем отпустил извозчика и отправился пешком домой, размышляя о том, что за сестрой придется присмотреть. Из мыслей меня выдернул пронзительный детский крик. В пяти метрах от меня верзила, с пьяным смехом, в куртке нараспашку, из которой выглядывала синяя ситцевая рубаха, выкручивал ухо щуплому мальчишке, лет двенадцати. Парнишка, стоя чуть ли не на цыпочках, судорожно цеплялся за руку своего мучителя, и тонко выл, на тонкой и болезненной ноте, словно щенок. Сцена издевательства происходила в двух метрах от входа в трактир, в дверях которого сейчас стояло несколько пьяных мужиков, которые веселились, глядя на происходящее, как на развлечение. У меня на этот счет было другое мнение.

— Отпусти мальчишку.

Мучитель поднял голову и посмотрел на меня мутными глазами.

— Ты хто такой? — от мужика пахнуло сивушным запахом.

— Без разницы.

— Ось какой храбрый! Гляди на него! — и пьяница бросил взгляд в сторону зрителей, судя по всему, его приятелей. — Видать из благородных. Костюмчик. А туфельки, глянь, ишь как блестят!

В ответ раздался смех, но негромкий и сдержанный. Несмотря на хмельной кураж, все они уже успели оценить ширину моих плеч и внушительного размера кулаки. Верзила, судя по всему, сильно надеялся на поддержку своих приятелей, наверно поэтому он продолжил ломать комедию.

— Господин наверно добрый? А может и богатый? Так за пять рублев я согласен оставить этого заморыша в покое. Как?! По рукам?!

— По рукам!

— Смотри! Ты слово дал. Если назад задумаешь поворотить, то гляди… — недоговорив, он кивнул в сторону своих приятелей. Отпустив ухо паренька, он тут же отвесил ему такой сильный подзатыльник, что парнишка, не удержавшись на ногах, просто зарылся лицом в грязь, после чего шагнул ко мне с протянутой рукой: — Давай обещанное!

Неторопливо достав бумажник, я достал пять рублей. Тот взял бумажку, затем повернулся к своим приятелям и, скорчив рожу, сказал: — И почему я такой добрый?! Ведь мог и пятьдесят рублев попросить?!

— Мы в расчете?

Верзила повернулся ко мне. На его губах играла глумливая улыбка. Судя по его виду, он уже решил, что здоровяк струсил.

— Это ты со мной рассчитался, а моим братанам? Вон Митька и Петро стоят, — и он ткнул пальцем сначала в одного, затем другого своего брата, стоящих с ухмылками на лицах. — Да Савка со Степкой, хоть не прямые нам, но все одно родня. У тебя в бумажнике, я видел, много бумажек. Дай еще пару штук. С тебя, господин, не убудет, а нам в радость. Да, браты?!

Уверовав в свою безнаказанность, он расслабился, а зря. В этот самый момент я вбил кулак ему в солнечное сплетение. Он издал хрип, словно неожиданно поперхнулся, после чего согнулся, подставив лицо под мое колено, чем я не замедлил воспользоваться, резко выбросив его вперед. Склоненную голову верзилы мотнуло вверх, и не удержавшись на ногах, он рухнул на землю.

— Сам напросился. Или есть возражения?

Мог бы и не спрашивать — на меня уже несся его брат Митька. Оскаленный рот, в глазах бешенство.

— Убью!! — раздался над улицей его дикий крик. Словно в ответ, где‑то недалеко, за моей спиной, раздался пронзительный свисток. Четко, словно на тренировке, заученным движением поймал руку отморозка еще в воздухе, затем резким движением вывернул ее, выламывая из сустава.

— А — А-А!! Рука!!

В следующее мгновение на меня обрушилась лавина ударов. Я пытался контратаковать, но получив несколько довольно ощутимых ударов в лицо и живот, ушел в глухую защиту.

— Отступи, дьяволы!! Кому сказал!! — неожиданно раздался резкий крик, вслед за ним сразу резко уменьшилось количество ударов, а затем они и вовсе прекратились. Я опустил руки, которыми прикрывал лицо, и огляделся. Один из нападавших на меня братьев, сейчас сидел на земле, завывая и размазывая по лицу кровавые сопли, другого держал в силовом захвате городовой, с которым мы вместе тренировались в спортзале "Атлет".

— О, как! Так это вы! — узнал меня полицейский.

— Я. Спасибо большое. Вы вовремя подоспели, — при этом я быстро огляделся. На поле боя было четверо моих противников. Пятого не было.

Городовой правильно понял, что я хотел увидеть.

— Сбежал. Только пятки сверкали, — ответил он на мой невысказанный вопрос. — Как вы?

— Нормально.

— Что хотела от вас эта шваль?

— Мальчишку били, а когда я за него заступился, предложили выкупить за пять рублей.

— Дальше мне понятно. Что с этими двумя? — и полицейский кивнул в сторону главного затейника и его брата.

— Получили, что положено. Хотя я бы еще добавил. А этот что на земле сидит? — спросил я его в свою очередь.

— Мы тоже не лыком шиты. Давно мне уже хотелось с этими братьями Фроскиными разобраться, да они повода серьезного не давали. А тут увидел, ну и приложил от души. Вы не уходите, сейчас пристав придет. Он тут как раз посты проверяет. Надо оформить эту шантрапу, как полагается.

— Не уйду. А где мальчишка, не видели?

— Да я сходу в драку полез. Не до него было, — тут он оглянулся и добавил. — Так мы сейчас узнаем. Извините, Сергей,… не помню как вас по батюшке….

— Зовите просто по имени.

— Меня — Павел. Здешний околоточный надзиратель. Будем знакомы.

— Взаимно, Павел.

— Вы тогда этого мерзавца попридержите немного, а я пока с народом пообщаюсь.

Задержанный попробовал у меня из рук вырваться, но получив по ребрам, затих, а тем временем городовой обратился к высыпавшим на улицу посетителям трактира: — Эй, люди! Кто видел, где мальчишка?!

— Тык убежал уже! А нашто вам малец?! Он и так натерпелся! Тимофей с братьями еще те изверги, с пацаненком словно со зверьком играли! — раздались выкрики из толпы. Судя по восклицаниям братья, похоже, достали местный народ до печенок.

— Это как, уважаемые? — поинтересовался полицейский.

Люди, чуть ли не наперебой, стали рассказывать ему историю мальчишки. Оказывается, парнишка приблудился к этому трактиру ранней весной. Его, изможденного и голодного, нашли рано утром у двери трактира первые посетители. Среди них нашлась сердобольная душа, которая купила мальчишке тарелку горячих щей. Так он и остался. Сначала половые парнишку гоняли, но со временем хозяин увидел, что люди его все равно подкармливают, сменил гнев на милость и поставил на уборку помещения. Денег не платил, только кормил. Где он спал, никто не знал, но рано утром, с открытием трактира, он уже стоял у двери. Тимофея с братьями всегда избегал, вплоть до сегодняшнего дня, не подходил к ним, особенно когда те были пьяные.