Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию - Владислав Швед

Далее А. Деко пишет, что Катерина:

«…вернувшись в Польшу, встретила фронтового товарища (З. Богуславского), который был поражен странным обстоятельством — письмом, которое он якобы написал своей матери. В тот момент, когда письмо было написано, он находился где-то в хабаровских рудниках и вряд ли мог писать вообще что-либо. Но подпись под письмом, вне всяких сомнений, была его собственная. „Вот только письмо… Но я никогда не писал его!“ И в этот момент она поняла, что Катынь — дело, целиком сфабрикованное немцами».

Ален Деко в своей книге немного приоткрывает тайну, окутывающую процесс фабрикации нацистами «доказательств» в Катыни. Он пишет, что:

«…в 1945 г. молодой норвежец Карл Йоханссен заявил полиции в Осло, что Катынь — самое удачное дело немецкой пропаганды во время войны. В лагере Заксенхаузен Йоханссен трудился вместе с другими заключенными над поддельными польскими документами, старыми фотографиями…»

Как видим, результаты эксгумации в Катыни, осуществленной в 1943 г. нацистами с помощью польских экспертов «с немецкой дотошностью и методичностью», вызывают немало вопросов, на которые пока нет ответов.

Эксгумация по-польски

Анализ методов немецкой эксгумации в Катыни 1943 г. требует экскурса в 2006 г., когда выяснилось, что польские эксперты хорошо освоили «методику» немецких «эксгуматоров».

Польские археологи и историки работают в рамках Катынского дела на территории бывшего СССР, начиная с 1991 г. За это время они по итогам эксгумаций «достоверно»(?) установили 66 захоронений расстрелянных польских граждан: 15 — в Пятихатках (Харьков), 25 — в Медном (Тверь), 8 — в Козьих Горах (Смоленск), 18 — в Быковне (Киев).

К сожалению, мы не располагаем данными о методике, по которой те или иные захоронения в Пятихатках, Медном и Быковне признавались «польскими» или «советскими». Надо полагать, методика идентификации «польских» захоронений является традиционной — по документам и предметам, позволяющим установить, что останки в эксгумированных могилах принадлежат польским гражданам.

Однако на основании анализа открытых публикаций польских участников эксгумаций и рассказов очевидцев, можно сделать вывод о том, что действительное количество эксгумированных в 1994–1996 гг. в Медном и Пятихатках останков польских военнослужащих существенно меньше официально обнародованных польскими экспертами цифр по этим спецкладбищам и что польские археологи сознательно выдавали останки советских людей за польских военнопленных.

Это подтверждают раскопки в киевской Быковне, которые польские эксперты проводили в 2001 и 2006 гг. До этого было установлено, что близ этого поселка в 1936–1941 гг. «были захоронены трупы репрессированных советских граждан» (Память Биковнь С. 66). И вдруг в августе 2006 г. секретарь польского Совета охраны памятников борьбы и мученичества Анджей Пшевозник заявил Польскому агенству печати, что в Быковне под Киевом открыты первые могиды поляков, убитых НКВД в 1940 году. При этом подчеркнул: «Обнаружили то, что искали» (ПАП. Варшава. 8 августа 2006 г.).

В августе 2001 г. тот же А. Пшевозник писал в Государственную межведомственную комиссию по делам увековечения памяти жертв войны и политических репрессий Украины:

«На основании сведений, полученных в ходе следствия, проведенного российской военной прокуратурой, установлено, что в Быковне под Киевом захоронены бренные останки польских граждан, в том числе офицеров, убитых киевским НКВД в 1940–1941 гг. на основе решения Политбюро ЦК ВКП(б) Советского Союза от 5 марта 1940 года… Группа, покоящаяся в Быковне, это около 3500 поляков, погибших на территории Украины».

В ответ Владимир Игнатьев, следователь по особо важным делам Киевской городской прокуратуры, который вынес, в 1989 г. постановление о том, что в Быковне захоронены жертвы НКВД, а не нацистов, сообщил:

«Мы нашли в 1989 г. останки 30 польских офицеров. Держали их на Лукьяновке вместе с женщинами. Можно говорить о трагической гибели 100–150 поляков. Но 3500 офицеров в Быковне — это миф».

Киевский «Мемориал», проведя свое расследование, также заявил, что заявления польской стороны о захоронении в Быковне 3500 польских граждан из катынского «украинского» списка являются «мифом», и что в действительности в Быковне захоронены не более 270 репрессированных польских граждан.

Ссылка А. Пшевозника на российскую военную прокуратуру, якобы установившую в ходе следствия, что в Быковне захоронены 3500 поляков из катынского «украинского» списка, откровенная ложь. Вот так 270 расстрелянных в Быковне поляков, стараниями «главного польского мученика» превратились в 3500. А для доказательства поляки «соответствующим» образом организовали эксгумационные раскопки.

11 ноября 2006 г. киевский еженедельник «Зеркало недели» опубликовал статью, в которой раскрыл некоторые «тайны» польской эксгумации в Быковне. Установлено, что летом 2006 г. раскопки здесь проводились с грубыми нарушениями украинского законодательства и игнорированием элементарных норм и общепринятой методики проведения эксгумаций: не велось полевое описание находок, отсутствовала нумерация захоронений, человеческие кости собирались в мешки без указания номера могилы, при эксгумациях не присутствовали представители местных властей, МВД, прокуратуры, санитарной службы, судмедэкспертизы и т. д. Выяснилось также, что с аналогичными нарушениями проводилась в Быковне и предыдущая серия раскопок и эксгумаций в 2001 г. Не напоминает ли это те нарушения, которые немцы при молчаливом согласии поляков допускали в ходе раскопок в Катыни в 1943 г.?

Возможно, подобным сомнительным образом были «установлены» массовые польские захоронения в мемориальном комплексе «Медное» под Тверью?

Комплекс «Медное» состоит из двух частей. В одной, как утверждают надписи на мемориальных досках, захоронены 6311 военнопленных поляков, в другой — 5000 советских людей, ставших жертвами репрессий в 1930–1940 годы. Помимо этого на территории мемориала находятся два захоронения советских воинов, умерших в госпиталях и медсанбатах.

Члены тверского «Мемориала» и сотрудники Тверского УФСБ к 1995 г. установили по архивным следственным делам, а затем опубликовали фамилии и имена 5177 жертв, расстрелянных в Калинине в 1937–1938 гг. и 1185 — в 1939–1953 гг. Считается, что около 5000 из них захоронены на спецкладбище в «Медном». Однако найти конкретные места захоронения репрессированных советских людей так и не удалось.

Польские археологи прозондировали всю территорию спецкладбища «Медное» и его окрестности. Они пришли к твердому убеждению, что, помимо обнаруженных на спецкладбище 25 «польских могил» и 2 советских захоронений за пределами спецкладбища, никаких других захоронений в этом районе не существует. К такому же выводу пришли и специалисты Тверского УФСБ, проводившие зондажные бурения в «Медном» осенью 1995 г. Возникает вопрос, если на спецкладбище в «Медном» находятся захоронения лишь польских военнопленных, то куда исчезли захоронения расстрелянных советских людей?

В этой связи интерес представляют следующее свидетельство. В отчете о служебной деятельности 155-го полка войск НКВД по охране Беломоро-Балтийского канала им. тов. Сталина за 1-е полугодие 1941 года (от 9 июля 1941 г. № 00484) сообщается, что:

«На участке 1 и 2 роты в январе месяце с/г прибыло несколько этапов з/к в лагерь около 2-го шлюза, один из этапов был с з/к западных областей Белорусской и Украинской ССР исключительно бывшие полицейские и один в Волозерское отделение севернее 7-го шлюза в 5 км».

В отчете подчеркивается, что бывшие польские полицейские были из западных областей Белоруссии и Украины. Это могли быть только полицейские из Осташковского лагеря. Все разговоры о том, что их могли спутать с полицейскими, интернированными в Литве летом 1940 г., несерьезны. Наиболее вероятно, что эти военнопленные были размещены в Маткожненском исправительно-трудовом лагере Главного управления лагерей гидротехнического строительства НКВД СССР. Однако, несмотря на неоднократные запросы, не удалось установить даже место хранения архивных материалов Маткожненского ИТЛ.

Весной 1990 г. житель Калинина Александр Емельянович Богатиков сообщил представителю калининского (тверского) «Мемориала» Марэну Михайловичу Фрейденбергу о том, что в 1943 г. он отбывал срок заключения в лагере на Дальнем Востоке. Вместе с ним сидел поляк из Осташковского лагеря, рассказавший, как в начале 1940 г. в лагере среди военнопленных отбирали специалистов по радиоделу. Остальных позднее отправили в Мурманск http://katyn.ru/index.php?go=Pages&in=view&id=626).