Жизнь, опаленная войной - Михаил Матвеевич Журавлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из всех боёв в этот период мне особенно запомнился бой за станцию Кузьминка. Здесь две батареи нашего дивизиона были выставлены на прямую наводку, и лишь первая батарея, под командованием Горощенко, вела огонь с закрытой позиции. Мне пришлось в цепи пехоты корректировать огонь этой батареи.
Дело в том, что здесь вокзал был превращён немцами в опорный пункт с круговым сектором обстрела, и пехоте никак не удавалось перейти в решительный штурм. Батальон 940-го стрелкового полка, принимавший участие в штурме вокзала весь погиб. И только прямой наводкой из орудий удалось выбить немцев из вокзала. Когда мы подошли к вокзалу, услышали крики женщин: «Там наши замурованы!» Вокзал горел. Немцы, видя, что им уже не удержать его, отступая, облили вокзал бензином и подожгли. Нам пришлось потушить пожар, размуровать с подоспевшими сапёрами подвал и извлекать оттуда обгоревшие трупы не только местных жителей, но и пленных наших красноармейцев.
При наступлении наши потери были не сразу восполнимы. Помню, здесь же, когда две наши батареи вели огонь с открытых позиций, артиллеристы понесли потери, не говоря уже о потерях пехоты. Никогда не забуду, как утром следующего дня к нашим открытым огневым позициям, где наши пушки стояли ещё на прямой наводке, готовясь к смене позиций (неожиданно наступила оттепель), подкатила кухня. Старшина привёз завтрак и, узнав, что батальона уже нет, обратился к нам: «Друзья, артиллеристы, помяните батальон». Налил по 100 грамм каждому и угостил нас пшённой кашей с мясной тушёнкой. Эту кашу я часто вспоминал, когда мы были в окружении под г. Белым. К этому месту подъехали комиссар дивизии В.В. Тимофеев, начальник политотдела Т.А. Васютинский и начальник клуба ст. политрук Жаров (последний не вышел из окружения из-под г. Белый). Затем они пошли к вокзалу. Этот эпизод есть в кадрах фильма «Разгром немцев под Москвой».
Мы же, артиллеристы, снявшись с огневых позиций, двинулись дальше, преследуя отступающего противника.
В ходе дальнейших боёв на Калининском фронте я своими глазами видел, как немцы, отступая, сжигали деревни. Вот почему на Калининской земле людям после освобождения пришлось жить в землянках и даже в ДЗОТах, построенных, в том числе и немцами.
Будучи вычислителем, я часто бывал не только в штабе дивизиона, но и полка. Бывая в штабе дивизиона, меня частенько комиссар дивизиона Бойкачёв просил написать под его диктовку политдонесения комиссару 788 артполка И.Д. Кабаничу. У него был скверный почерк. Ещё во время подготовки операции под Никольском, о которой я уже написал, в штаб дивизиона, как раз, когда я писал политдонесение от имени Бойкачёва, неожиданно зашла группа начальства. В том числе были, как я потом узнал, комиссар полка И.Д. Кабанич, ответственный секретарь партбюро П.А. Олексенко и начальник штаба полка А.П. Сунцов. Все, кто в это время находились в штабе, встали поприветствовать, а комиссар полка, увидев в моих руках политдонесение, сказал: «Вот, оказывается, кто от имени Бойкачёва составляет такие складные и довольно грамотные политдонесения». Эту группу мне, по приказанию начальника штаба нашего дивизиона старшего лейтенанта Леконцева, пришлось сопровождать на КП командира дивизиона, где организовывалась та самая разведка боем.
Вот это и стало в дальнейшем основанием для моего перевода вычислителем в штабную батарею. На это был приказ. Как я потом понял, комиссару полка нужен был такой человек, как я. Но это было позднее.
Находясь в дивизионе, я по заданию начальника штаба Леконцева отправился с донесением в штаб полка. Сдав донесение начальнику штаба полка, я отнёс строевую записку в строевую часть полка. Я уже собрался уходить, как неожиданно, по сути, вслед за мной, вошёл начштаба Сунцов. Строевая часть полка располагалась в хате, где жили дед с бабкой. После короткого разговора Сунцов говорит: «Хотелось бы разыскать сохранившуюся баньку». И обратился ко мне: «Журавлёв, ты ведь хорошо уже знаешь расположение этой деревни, поищи-ка баньку». Разговор услышала бабка и говорит: «Эх, сыночки, ни одной баньки не только в нашей деревне, но и в окрестных не сохранилось. Всё немец пожёг на дрова». «Жаль», – сказал Сунцов. Вдруг бабка сказала: «Сыночки, если хотите, то я вам устрою помыться кути». Это так у них называется кухня. Мы все на это разом согласились. Начальник штаба полка, уходя, сказал: «Как будет готова, дайте знать».
После бани стали ужинать, но, как говорится, «после баньки укради, да выпить надо». Ужин получился на славу. Когда бабушка немножко выпила, она вдруг заговорила: «Я вам, сыночки дорогие, скажу откровенно. Мы ведь ждали немца. Колхозы нам надоели. Но когда он пришёл, сначала кур поел, потом поросят и свинью, потом и до коровы добрался. Дак гоните этого супостата как можно дальше, чтобы он больше сюда никогда не вернулся». Дед же сидел всё молча и покуривал трубку. И в продолжение бабушка сказала: «Дед то – активист колхоза. Он и сейчас прячет колхозного мерина и боится, как бы кто не обнаружил его в лесу. Сумел уберечь от немца жеребца колхозного, а свою животину не смог».
В начале января 1942 г. ожесточённые бои развернулись за город Ржев, который разделён Волгой. Несколько попыток взять «в лоб» и с флангов оканчивались неудачей.
Был замысел командования ввести войска, в том числе и 39-ю армию, в составе которой была, и наша 262-я стрелковая дивизия, в тыл противника с целью овладения Ржевом. Противник этот замысел разгадать сумел и за счёт дополнительных резервов провёл ряд операций. В результате 39-я армия оказалась в окружении, и с 4 февраля по июль 1942 г. вела бои в окружении, неся колоссальные потери личного состава и материальной части. Оставался 9-ти километровый участок, где можно было вывести войска, через этот коридор было кое-какое снабжение. Но потом и эту горловину противник закрыл. Замысел не удался, и в конце пришёл приказ на прорыв из окружения. С 3 по 9 июля кто как мог выходили из окружения, но об этом напишу чуть позднее.
В конце января 1942 г. меня неожиданно вызвал начальник штаба дивизиона старший лейтенант Леконцев и сказал: «Журавлёв, на тебя пришёл приказ о переводе в штабную батарею. Приказ подписан командиром полка
