Порочнее ада - Бретт Холлидей

Шейн описал, что с ним случилось, закончив изложением загадочного звонка от неизвестной девушки.

- По-моему, дело в шляпе, - здраво рассудил О'Рурке. - Вы с Тедди при малейшем желании можете упрятать этих трех бабуинов за решетку на год. Поэтому все козыри в ваших руках. Докажите, что они связаны с фирмой Бегли, и неприятностей дружище Хэл не оберется. Мы и так знаем, что он не гнушается шантажом и наемными громилами, но кое-какую клиентуру такие новости, просочившиеся в газеты, наверняка отпугнут. Ты слышал, что я сказал?

Он повторил:

- Вырони несколько фраз для родимой газеты, Майк! Телевидение подождет. В напечатанном виде слово лучше доходит. По телевизору же вечно какой-то зануда с мешками под глазами изложит любую сенсацию так, что от зевков челюсть в спираль сводит.

- Я выступлю по телевидению лишь для того, чтобы передать послание для этой девушки, - терпеливо пояснил Шейн. - До сих пор не решил, как быть. У меня такое ощущение, что она читала свою речь по бумажке.

- Я пойду с тобой, - решительно заявил О'Рурке. - Все же у меня две руки, а не одна.

Шейн потряс головой.

- Нет, она и так слишком своенравна - не спугнуть бы. Я приеду туда пораньше и все обследую. Ты вышел на кого-нибудь, кто знал Лэнгорна?

О'Рурке порылся во всех карманах и выудил конверт, на котором был нацарапан список имен и телефонных номеров. Шейн внимательно просмотрел, время от времени подливая себе в стакан. Потом принялся методично обзванивать записанные номера. Друзья единодушно считали, что Лэнгорн отличался скромностью, непритязательностью, его очень любили, и все жалеют, что его не стало.

Когда Шейн закончил говорить и положил трубку, в палату вошла другая медсестра - крупная, багроволицая, с усами и мощными руками.

- Мисс Мэннерс жалуется, что вы отказываетесь от еды и от ванны и не хотите принимать лекарства, - пробасила она. - Придется кормить вас силой, внутривенно, мистер Шейн.

- Я как раз уже выписываюсь, - лучезарно улыбнулся Шейн, свешивая ноги с кровати.

Глава 8

С телестудии Шейн покатил в Буэна-Виста. Управлять машиной ему было страшно неудобно. Приходилось зажимать руль коленями, чтобы правой рукой переключать передачи.

На нем был легкий желтый пуловер. Почти невесомый чудо-гипс доктора Баумгартнера оказался при этом настолько громоздким, что медсестре пришлось разрезать левый рукав пуловера, который иначе не налезал. Загипсованная рука висела на перевязи.

Еще раз проверив записанный на гипсе адрес, Шейн разыскал нужный дом многоквартирную коробку из стекла и бетона. Надпись на щите перед входом гласила, что в доме сдаются внаем несколько квартир с лоджиями.

Пристроив "бьюик" на стоянке, Шейн нашарил в кармане часы, которые обычно носил на левом запястье. Стрелки показывали без десяти шесть. Программа новостей, для которой он записал свое интервью, будет продолжаться ещё десять минут.

Консьержки не было. Шейн пробежал глазами список жильцов. Табличка с номером 9С пустовала.

Шейн стоял перед запертой входной дверью, вертя в руке ключ, когда к нему подошла женщина в ярком платье. Шейн смущенно улыбнулся.

- Не могу открыть одной рукой. Если повернуть ключ, то нечем нажать на ручку, и наоборот.

- Сейчас я сама открою.

Она отомкнула дверь собственным ключом и впустила Шейна. Он поблагодарил и поднялся со своей спасительницей в одном лифте. Женщина вышла на восьмом этаже. Шейн проехал до девятого. И здесь тоже над звонком в квартиру 9С фамилия квартиросъемщика указана не была. Шейн ещё раз сверился с часами; они показывали одну минуту седьмого. Если бы в квартире работал телевизор, его было бы слышно через неплотно пригнанную дверь. Шейн позвонил.

Поскольку ответа не было, он приступил к взлому двери. У него имелся с собой привычный набор отмычек, но чтобы ими воспользоваться, требовалось иметь две руки. Тогда Шейн стал последовательно, одну за другой, протискивать между язычком замка и металлической рамкой пластиковые карточки, усиливая нажим на язычок, пока тот не поддался. Удерживая карточки крюком, Шейн повернул ручку. Дверь открылась, а крюк, соскочив, отщепил длинный кусок дерева от дверной рамы.

Шейн зашел и зажег свет. Скудость обстановки поразила его. Ни ковров, ни штор на окнах и никакой мебели, за исключением простой односпальной кровати с пружинами и матрацем. Сверху на матрац было накинуто легкое хлопчатобумажное покрывало, и ещё лежали две подушки без наволочек.

И все же комнату кто-то посещал - на полу у кровати Шейн заметил заполненную почти до краев пепельницу, два пустых стакана, пакетик жевательной резинки и несколько смятых салфеток со следами губной помады. Шейн взял один стакан и принюхался. Пахло джином.

Обеспокоенный, что оставил следы вторжения, Шейн развернул пакетик жевательной резинки и поднял с пола в прихожей щепку. Потом, разжевав резинку, приклеил её к поврежденному месту и прилепил щепку сверху. В это мгновение в соседней квартире послышались шаги, и Шейн поспешно захлопнул дверь.

Он выключил свет и вышел на крохотную лоджию. Выждав несколько минут, вернулся в комнату, снова включил свет и продолжил осмотр квартирки. На кухне он обнаружил только кастрюлю, чайную ложку, две кружки и банку кофе, а в ванной нашел зубную щетку, тюбик пасты и баночку аспирина.

Шейн задумчиво возвратился в комнату. Он размышлял, стоит ли скоротать оставшиеся два часа в соседнем баре, или сесть в "бьюик" и сделать ещё несколько звонков. Либо можно было ослушаться наставлений девушки и дождаться её прихода здесь. Внезапно решившись, Шейн взял с постели одну из подушек, выключил свет и вышел на лоджию.

Там он сполна оценил единственное достоинство крохотной квартирки. С лоджии, размером едва больше сиденья на колесе обозрения, открывался изумительный вид на залив и нескончаемую цепочку туристических отелей, протянувшуюся вдоль Майами-Бич. Прикрыв за собой двустворчатую застекленную дверь, Шейн закурил сигарету. Докурив её до конца, он швырнул окурок за перила и проследил, как тот, описав замысловатую длинную дугу, упал в воду. Потом Шейн уселся на пол и привалился к стене, подложив под спину подушку.

Сломанное запястье садняще ныло. Время ползло еле-еле. В начале восьмого Шейн услышал, что в замочную скважину вставляют ключ, и поспешно выпрямился. Входная дверь открылась, в комнате зажгли свет и на полу лоджии образовались два прямоугольника света.

- Добро пожаловать домой, - раздался хрипловатый мужской голос. Господи, ну и дыра. С такой тугой мошной мог бы снять что-нибудь поприличнее.

Ему ответил тот самый юный девичий голос, который Шейн слышал по телефону.

- Жена его в ежовых рукавицах держит. Он дал мне сотню, чтобы я купила пару стульев, но ты же меня знаешь, Джейк - мне вечно не хватает времени.

Она хихикнула. Мужчина спросил:

- Как насчет глотка свежего воздуха, прежде чем я отчалю?

Шейн вжался в стену. Шаги приближались к двери. Шейн нащупал короткий контур скальпеля под тонким гипсом и изготовился к прыжку. Двустворчатая дверь приоткрылась. В проеме появилась рука.

- Диди, душечка, - заговорил мужчина, поворачивая назад, - начинай готовиться. Время у нас есть, но не так уж много.

- Я сказала ему - ровно в восемь, и объяснила, как он должен звонить, чтобы его впустили. Так что нам не о чем беспокоиться.

- Не забывай, что имеешь дело с самим Майком Шейном, - сказал мужчина. - С ним надо ухо держать востро. Вчера он в одиночку дрался против троих и отделал их всех по первое число.

- Опять ты меня стращаешь! И это после того, как ты потратил битых два часа на то, чтобы меня успокоить. Нет, я чувствую, что ничего не выйдет. Просто убеждена. Я же рассказала тебе, как он со мной разговаривал по телефону. Он что-то учуял.

- Он просто был не в себе, детка. Еще не отошел он наркоза. А теперь замолкни, если не хочешь получить тумаков. Раздевайся!

- Джейк! Мне это не нравится... Ну, почему совсем догола? Хоть трусики можно оставить?

- Нет, так не пойдет. Пошевеливайся! Мне ещё надо успеть смыться отсюда.

- Я тебя понимаю. Я тоже мечтаю отсюда смотаться.

Послышался шорох снимаемой одежды. Шейн стоял, прижимая больную руку к груди и силясь унять пульсирующую боль.

- Да, детка, для семнадцати лет ты сложена просто потрясающе, восхищенно произнес Джейк. - Совсем не по возрасту.

- Рада угодить, папочка, - насмешливо проворковала девушка.

- Теперь ложись, и я тебя разукрашу.

- Увы, тут уж верно ничего не попишешь, - вздохнула Диди. - Вот только что скажет моя подружка?

- Не все ли равно?

- Мне далеко не все равно. Есть все-таки пределы допустимого.

Пружины жалобно заскрипели.

- Нет, - вдруг сказала она. - Нет, не могу! Я дала согласие, было дело, но сейчас при виде этой штуковины...

- Перевернись на живот, черт побери!

- Джейк, умоляю тебя! На остальных мне наплевать. В школе решат, что мне просто не повезло. Но только убери хлыст, иначе я оденусь и уйду. Я тоже человек, в конце концов.