Обманувший дьявола - Игорь Ягупов

– Так, может, она убежать хотела? – предположил Андрей.

– Вряд ли. Куда убежит баба от властей? Послали бы полицию за ней. Нашли бы. Поймали. В сорочке и босой по снегу много не побегаешь. В общем, вмиг остались двое ребятишек круглыми сиротами.

– Их дети?

– Да. Девочку звали Люба. А мальчика – Ваня. Вот этот Ваня был моим прадедом.

– Так увез их барин?

– Увез. А куда их было девать? Определил в семью. Тоже крепостных. А те их и прозвали Холоповыми. Потому что сами-то они испокон веков в рабстве были. А эти сами на себя ярмо надели. Хотя, конечно, в чем была вина детей? Отец им такой достался.

– Но вы-то с бабушкой из Курской  области…

– Ваня потом вернулся в родные места. Крепостное право уже отменили. Так что он был волен ехать, куда пожелает.

– И он поехал назад?

– Да. Не знаю почему. Собственно говоря, его там никто не ждал. Дом их давно обветшал. Родственников не было. Потому что жили они особняком.

– Бабушка, – Андрей смутно уловил в рассказе старушки логическую нестыковку, – а сколько Ване этому, прадеду твоему было, когда все это произошло?

– Как я сейчас понимаю, года четыре. Да Любка была на год или два его старше.

– Так откуда ж тогда вся эта история известна в таких подробностях? Если мать детей, ты говоришь, покончила с собой. А отец пропал. Неужели такие маленькие дети могли что-то запомнить, чтобы рассказать потом своим детям?

– Не знаю, вряд ли, – согласилась баба Валя. – Но я помню, что вроде отцу моему кто-то все это рассказывал. И не его отец, мой дед. Тот рано умер. Я его не знала. А отец мой, я тебе говорила, заинтересовался историей семьи уже незадолго до войны и своей гибели. Он как-то поехал в Курск по делам и вернулся сам не свой. Какой-то взвинченный. На него это было непохоже. Но ничего не сказал тогда. Потом еще пару раз ездил в город. Говорил, что кое-что хочет выяснить о семье. О ее истории. Мол, ему интересно самому. И вот затем уже он как-то мне рассказал то, что я тебе сейчас передала. Как запомнила, конечно. Может, он что-то еще мне говорил. Но уж много лет прошло. Пару раз заводил он со мной этот разговор.

– О Прове?

– Да. Говорил, что вот, мол, откуда у нас вся жизнь наперекосяк пошла. И что ему нужно все разъяснить. Потому что он сам не понимает. А вот чего он не понимал, я не помню. Возможно, он и не говорил ничего об этом. Но у меня такое впечатление, что он встретил кого-то в Курске, кто знал эту историю. Точно он от очевидца ее слышал. Хотя такого быть не могло. Ведь все в пятидесятые годы девятнадцатого века произошло. Почти сто лет уже тогда прошло. Вот, насколько я понимаю, он к этому человеку и ездил. А потом отца не стало.

– Но ведь прадедушка не на войне погиб? Раньше?

– Да, в тридцать девятом.

– Как? Я, честно сказать, и не знаю.

– Убили его, – тяжело, как будто превозмогая нежелание говорить, ответила старушка, – в Курске. Темное дело. Так ничего и не выяснили. Он поехал туда в очередной раз что-то выяснять о Прове. Накануне отъезда веселый был. Шутил. Конфет мне обещал из города привезти. И все. Труп его нашли в овраге возле речки. Что он там делал – никто не мог сказать. Так все и оборвалось. Тогда, впрочем, мне эта история с Провом была совсем не интересна. Я почти о ней и забыла.

– Я тебе напомнил?

– Да нет, – баба Валя устало махнула рукой, – не ты. В последние годы я все чаще о нем думаю. Особенно, когда Танюшки моей не стало. Оглядываюсь назад, на всю нашу жизнь и думаю: ничего в ней хорошего не было. Ничего. Как выморочные мы. Есть люди – все у них в жилу. Из грязи поднимаются. Сколько я таких знала. Сначала гол, как сокол. А потом, смотришь, уже обзавелся квартирой, машиной, связями. В начальники выбился. Друзья у него кругом. Пустил корни. А мы все, как перекати-поле. Ни копейки никто не сэкономил. Ничего не достиг. Как будто мимо рук у нас все просыпается. И мне кажется, что причина в том самом Прове. Точно проклял он всю семью нашу своим поступком…

Бабушка замолчала. Потом стряхнула с себя оцепенение и уже другим голосом захлопотала:

– Ладно, хватит о дурном. Ни к чему. Отжила я свое – вот и все. Не обращай внимания на мои разговоры. Давно все было. И тебя, внучек, оно никак не коснется.

«Коснется, еще как коснется. Уже, можно сказать, коснулось», – хотелось ответить Андрею. Но он промолчал. Рассказывать бабушке Вале о своих видениях и странных происшествиях последних дней он не хотел ни за что.

– Не коснется, – настойчиво повторила старушка, как будто прочла его мысли, и вдруг добавила: – Если сам не будешь лезть в это дело.

– Ты о чем? – вздрогнул Андрей.

– Не надо тебе теребить прошлое, – пристально глядя на него, пояснила, почти приказала баба Валя. – Оставь его. Отца моего, видишь, до добра это не довело.

– Да я… – начал было Андрей.

– Оставь, – почти зло оборвала его старушка.

Страхи вновь вернулись к Андрею. От одной мысли о том, что умершая бабушка просила найти прапрапрапрадеда, его пробирал озноб. Разговор с бабой Валей тоже получился каким-то странным. Как будто она знала что-то о его видениях. Может быть, бабушка являлась и к ней? Вполне возможно.

Его же собственное положение казалось теперь Андрею совсем плачевным. Однако в тот вечер ничего страшного не произошло. Он заснул, как только лег в кровать. Сказалась предыдущая бессонная ночь в поезде.

10.

На следующее утро после завтрака они поехали на кладбище. Баба Валя, как показалось Андрею, была не очень довольна его желанием проведать могилку бабушки.

– Погода меняется, того гляди дождь пойдет, – причитала она. – Ты бы отдыхал. А я бы сама как-нибудь туда наведалась. Я там часто бываю. Навещаю сестричку мою родненькую.

– Я могу сам съездить, – предложил Андрей.

Эти слова еще больше взволновали старушку. И у Андрея снова возникло подозрение, что после своей смерти бабушка приходила не только к нему. Иначе трудно было объяснить явное нежелание ее сестры пускать его на кладбище.

Видя решимость внука, баба Валя уступила и стала собираться. На базаре она долго препиралась с продавщицами, выбирая букетик. Ее привычка к экономии стоила Андрею немало нервов. Еще по пути на рынок он убеждал ее в том, что может себе позволить купить цветы без торга. Но старушка оставалась непреклонной.

– Нечего деньгами расшвыриваться, – констатировала она, – а то пробросаешься. Они в расчете на таких, как ты, и гнут цены. Обнаглели совсем. Спекулянты.

Уже в цветочных рядах он пытался заплатить названную продавщицей сумму. Но бабушка остановила его и накинулась на женщину с упреками. Она шла вдоль рядов, перебирая букетики, теребя их в руках и обвиняя несчастных цветочниц во всех смертных грехах. Сгорая от стыда, Андрей плелся сзади, проклиная свою несчастную жизнь. В конце концов они купили дешевенький букетик сухих, как будто прошлогодних гвоздик и направились к остановке.

Кладбищенский автобус был переполнен. В нем царила духота, как в бане. Андрей чувствовал, что ему становится нехорошо. Его сдавили так, что каждый вдох давался с трудом. «Как будто заживо в могиле», – невольно подумалось ему. Перед глазами поплыли радужные круги, а предательская тошнота вновь сдавила горло.

К счастью, поездка длилась недолго. Он вывалился из автобуса и несколько минут стоял, глубоко дыша, стараясь прийти в себя. Баба Валя суетилась возле него. Но Андрей, постаравшись улыбнуться, выдавил из себя что-то вроде:

– Ничего, все нормально. Сейчас. Дай только отдышусь немного.

– Я вот так-то к Танюшке всякий раз езжу, – глядя на него глазами, в которых вновь блеснули слезы, закивала головой старушка. – Раз или два в месяц. Зимой реже. Холодно. Я к старости мерзнуть стала. Боюсь, что сама здесь где-нибудь свалюсь, не дойду. Людей зимой мало. Пока кто-нибудь меня найдет, поздно будет.

– Живи, – выдавил из себя Андрей, – живи еще долго-долго.

– А для чего, внучек? – в глазах старушки было искреннее недоумение. – Чего ждать? Ничего уже не будет впереди. Жизнь кончилась.

– Слушай, баба Валя, хватит, – простонал Андрей, – я тебя прошу.

– Ладно, ладно, пошли, – встрепенулась та.

Хрустя гравием, которым были присыпаны кладбищенские дорожки, они пошли между рядами могил. Дождя не было. Но тучи застилали все небо, нависая над землей, точно готовые упасть на нее. Андрей невольно сутулился. Казалось, что стоит ему поднять голову повыше, как он заденет макушкой их ватные складки.

Со всех сторон, с каждого памятника на Андрея смотрели лица умерших. Он отводил глаза в сторону. Но куда бы он ни повернул голову, он неизменно встречался взглядом с кем-то из обладателей могил. В конце концов Андрей опустил голову еще ниже – подальше от туч и пронзительных взглядов кладбищенских фотографий.

Они положили цветы на могилку бабушки. Андрея все еще мутило, и он присел на деревянную скамеечку, стоящую поблизости. Баба Валя хлопотала возле надгробья, убирая с него засохшую траву и нанесенный ветром мусор.