Полицейское управление - Вильям Каунитц

— Что-то здесь не так. Должно быть, и внутри происходят любопытные вещи. — Джонсон, поморщившись, вздернул брови.

— А вот мы сейчас и поглядим. — Мэлоун вылез из машины и первым подошел к двери с надписью: «Торговые предложения только по предварительной договоренности».

Войдя, они очутились в крохотной приемной, стены которой были оклеены обоями под дерево. За стеклянной перегородкой у дальней стены сидела секретарша в огромных очках, которая равнодушно приветствовала их:

— Могу я вам чем-нибудь помочь, господа?

— Нам надо поговорить с хозяином. — Мэлоун порылся в кармане и вытащил целую пачку визиток. Выбрал одну и взглянул на нее, прежде чем вручить секретарше.

— Я Джон Тримз из Министерства труда США, а это мой помощник, Тайрон Вашингтон. Мы здесь по служебному делу.

Джонсон ткнул лейтенанта в бок:

— Тайрон Вашингтон! Ну надо же! Громко сказано!

— Вас понял. — Мэлоун подмигнул ему, оглядывая приемную.

В глубь здания вела только одна дверь, плотно прилегающая к стене, почти незаметная. У входа стояла кадка с авокадо. Несколько стульев, обитых дерматином, пластиковый, заляпанный кофе столик с лежавшими на нем старыми журналами довершали убранство.

Вошел мужчина лет сорока, со смуглым лицом, на котором выделялся крупный ястребиный нос. Одет в шорты цвета хаки, пропотевшую майку и римские сандалии на босу ногу. Под майкой перекатывались мускулы.

— Я — Дэвид Анкори. Чему обязан? — Захлопнув ногой дверь, он прислонился к ней. Он говорил с мягким британским акцентом.

Мэлоун забрал визитную карточку у женщины и, подойдя к Анкори, протянул ее ему. Тот взглянул на визитку и улыбнулся.

— Итак?

— Мы получили сведения о том, что в Восточной судоходной компании нарушается федеральный кодекс о труде, — солгал Мэлоун, — И мы хотели обсудить это с владельцем компании.

— Понятно. — По лицу Анкори скользнула насмешливая улыбка.

Мэлоун понял, что визитная карточка никого не обманула.

Ну и черт с ним. Игра начата, и посмотрим, к чему она приведет.

— В таком случае, вам лучше потолковать с самим мистером Андерманом. — Анкори открыл дверь, пропуская детективов вперед.

Мэлоун вошел первым и очутился в узком коридоре из рифленого железа. Окон не было. Вверху шумели вентиляторы. Через каждые три метра в коридор выходили обитые металлом двери с врезными кодовыми замками.

Анкори остановился перед дверью под номером 6 и набрал шифр. Щелкнул замок, дверь открылась. Детективов провели через нее в другой узкий коридор со стенами пепельного цвета. Обогнав детективов, Анкори быстро шел впереди. В конце коридора он открыл тяжелую дверь и придержал, пока они проходили. В комнате за заваленным грузовыми коносаментами[3] столом сидел Яков Андерман, представительный мужчина лет шестидесяти.

Его глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, смотрели холодно и неприветливо. Усталый вид, волосы, редкие на макушке, зато пушистые на висках, беспорядочными прядями свисали за уши. Правая щека иногда дергалась от тика. От него разило табаком и дешевым лосьоном после бритья.

Из белой, расстегнутой на груди рубашки торчали густые седые волосы. Сногсшибательно модные синие итальянские брюки совершенно не вязались с помятым обликом Андермана.

Он мрачно поглядел на вошедших.

— Только избавьте меня от ерунды насчет министерства труда. Вы из полиции. Так что выкладывайте, зачем пришли, и убирайтесь, — резко заявил он.

— Почему вы решили, что мы полицейские? — спросил Мэлоун.

— За свою жизнь мне пришлось пожить в разных странах. Я пришел к выводу, что вы одинаковы по всему свету. — Он постучал себе по кончику носа. — Я вас чую.

Сдержав ярость, Мэлоун достал удостоверение и толкнул по столу к Андерману, который мельком взглянул на него и швырнул обратно.

— Ну и что из этого? Ну, я потрясен. Что дальше?

— Слушай, приятель. Советую сменить тон. Мы здесь по службе. Если ты отказываешься помочь нам здесь, я вытащу твою толстую задницу в полицейский участок и произведу на ней соответствующую операцию. Понял, приятель?

Дэвид Анкори сделал шаг к Мэлоуну. Старлинг Джонсон преградил ему путь.

— Спокойно, парень. Спокойно.

Андерман поднял руку, останавливая Анкори. Достал сигарету «Голуаз» и закурил. Закашлялся, потом улыбнулся и пожал плечами.

— Трудная была неделя. У всех бывает, верно? Так чем могу служить? — спросил он, попыхивая сигаретой.

— Мы расследуем убийство Сары Айзингер. Она ведь работала у вас? — спросил Мэлоун.

— Да, я читал о ее смерти. Но почему вы сразу не сказали?

— Дело в том, что многие не хотят говорить с полицией, но у всех найдется время потолковать с представителями правительства Штатов.

— Ясно. — Андерман стряхнул пепел в пепельницу. — Мне трудно представить, что кто-то мог желать смерти Сары. Она была такой милой девушкой.

И Андерман рассказал Мэлоуну, что Айзингер работала у него четыре года. Потом однажды прибежала в контору и гордо заявила, что уходит, увольняется.

— Сказала, почему уходит?

— Ей не понравился великий американский образ жизни. Сказала, что хочет найти себя. Бродить по пляжам без лифчика, босиком, ощущая ногами песок, слушать космическую музыку волн, и прочая ерунда. Слюни разочарованных.

— А почему она была разочарована?

— Этого я не знаю.

— Что за работу она у вас выполняла? — спросил Мэлоун.

— Она занималась инвентарными ведомостями и составляла график разгрузок. И делала это очень хорошо. — Андерман раздавил сигарету в пепельнице.

— На что были ведомости?

— Промышленное оборудование высокой точности.

— Я заметил, что ваши платформы заперты. И работа не кипит, если можно так выразиться, ни снаружи, ни внутри вашего заведения. Может быть, объясните, почему?

Облокотившись на стол и подперев ладонью подбородок, Андерман стал теребить пальцами губы, как бы решая, стоит отвечать на вопрос или нет.

— Дело в том, что мы страхуем сами себя, — он, видимо, все-таки решил ответить, сочтя, что ссориться пока не стоит, — Я отказываюсь платить возмутительно высокие страховые взносы. Обеспечиваю себе безопасность, тщательно подбирая работников, исключая потери от хищений. В итоге наши тарифы ниже, чем у конкурентов. Ворота открывают, только когда подъезжают грузовики.

— Вы не нанимаете водителей из профсоюзного объединения? — Мэлоун был поражен.

— Я нанимаю, кого хочу. — Андерман не скрывал раздражения. — Гангстерам у меня делать нечего. Естественно, приходится иногда подмазывать кое-кого. Я нанимаю израильских студентов, которые учатся в этой стране, и американских студентов, которые приходят по рекомендации друзей. Ни одного человека с улицы.

Видел ли Андерман или слышал что-нибудь об Айзингер после ее увольнения?

Андерман состроил кислую мину. Сначала она изредка звонила, а потом исчезла. Ни слуху ни духу.

Мэлоун повернул голову и взглянул на Дэвида Анкори, топтавшегося у двери, скрестив руки на груди. Потом снова посмотрел на Андермана.

— Вы знакомы с Олдриджем Брэкстоном?

— Никогда не слышал этого имени. А ты, Анкори?

Анкори отошел от двери, пересек комнату, поглядывая на

Джонсона, и стал возле Андермана.

— Нет. Не слышал, а что?

— А то, что Хиллель Хенков и Айзек Арази, которые у вас работают, преследовали вчера вечером мистера Брэкстона на грузовике вашей компании. Что запрещено законом.

— Так это вы их избили?

Андерман зло прищурился.

— Избили? Я об этом ничего не знаю. — Мэлоун повернулся к Джонсону: — Ты слышал о каком-то избиении?

Старлинг Джонсон покачал головой.

— Ну конечно. Вы ничего такого не слышали. Полицейские никогда не знают о таких вещах.

Солнце пробивалось сквозь забранное сеткой высокое окно, наполняя маленький кабинет неровными полосами света.

— Почему они преследовали. Брэкстона и его друзей? — спросил Мэлоун.

— Вот вы у них и спросите.

— Где они? Я должен с ними поговорить.

— Без проблем. Я послал их в Чикаго забрать кое-какой товар. Как только вернутся, свяжу их с вами.

— Что вы можете о них рассказать?

— Я могу сказать, что от них одни неприятности. Деятели Лиги защиты евреев, которые хотят быть большими сионистами, чем сами сионисты. Студенты, которые тратят больше времени на провозглашение всяких лозунгов своей лиги, чем на работу. Я подумываю избавиться от них, потому что работаю, чтобы делать деньги, а не бороться за принципы. Эти двое думают, что, раздавив яйца какому-нибудь арабу, станут героями местного масштаба. Чушь собачья. Безобидные люди. Они и из бумажного мешка вылезти не сумеют, если посадить их туда.

— Когда вы ждете возвращения Хенкова и Арази?

— Через день. Может, через два. Не волнуйтесь, полицейский. Они с вами свяжутся, — пообещал Андерман.