Если весело живется, делай так - Лора Хэнкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этого Чарли остался последним в прогулочной группе, кто еще не вставал. Самый тормозной из всех детей.
Уже достаточно, подумала она, когда Гвен, сияя, смотрела на дочь. Рейгана не второе пришествие Христа. Она даже не была особо хорошенькой. Рука Уитни скользнула к руке Амары на коврике и быстро сжала ее.
Та помедлила мгновение и высвободилась из теплой ладони Уитни.
— Нам нужно на прием к педиатру, — сказала она, радуясь, что есть повод свалить. Боже, опять это грудное вскармливание.
Иногда Амаре хотелось отрезать сиськи и выбросить их в мусорный бак. Всю сознательную жизнь грудь доставляла неприятности. Несколько лет назад она даже сделала операцию по уменьшению груди, потому что на работе, когда бежала по коридору, эти огромные буфера так и норовили выбить кому-нибудь глаз, и если бы она еще раз во время разговора заметила, как кто-то из коллег пялится на ее бюст, то дала бы ему кулаком прямо в нос. В то время врач не упомянул, что размер может вернуться.
Предполагалось, что грудное вскармливание — естественный процесс. Корова как-то же дает теленку вымя, но Амара, получившая степень в престижном университете и работавшая с некоторыми мировыми знаменитостями, не могла заставить Чарли схватить ее сосок. Чертовы младенцы. Самая самовлюбленная рок-звезда на планете не сравнится со среднестатистическим полугодовалым ребенком.
Все было совсем не так, как писали на мамских веб-сайтах («Как битва за грудное вскармливание открыла мне мою суть» и прочую чушь). Авторы этих статеек вспоминали, как пытались снова и снова, пока их не посетила добрая «молочная фея» и, дав парочку мудрых советов и испустив глубокий сосредоточенный вздох, не направила ангелочка к цели самым идеальным образом, чтобы тог, вцепившись в грудь, наконец принялся сосать, а из окна на них падал мягкий лунный свет. Только тут, в ослепительной вспышке озарения, автор осознала всю ту мощную силу и самоотверженность, что всегда жили в ней. Каждая статья оканчивалась счастливо, и женщина понимала, что она хорошая мать.
Вот только опыт Амары был диаметрально противоположным.
В конце концов она приобрела базовые навыки кормления сына грудью, но процесс никогда не был легким или приятным. Между тем ее груди постоянно наливались молоком и болели, несколько раз начинался мастит, соски терлись о рубашку, молоко протекало. Амара постоянно сцеживалась, но его не хватало, чтобы обеспечить Чарли полноценным питанием. Ее мальчик был де-факто на искусственном вскармливании, и, очевидно, это означало, что Амара недостаточно любила его, ведь окружающие постоянно напоминали, что ее грудь просто создана для кормления. (Но Амара правда любила сына, несмотря на всю боль. Она прошла через ужасающие, инопланетные ужасы беременности и открыла для себя новое солнце, пусть даже ей иногда хотелось подбросить Чарли на порог церкви, а самой рвануть в Южную Америку.)
Остальные мамочки в их прогулочной группе были просто молочными заводами. Особенно Вики. Из ее сосков лило, как из пожарного шланга. Если Вики доставала грудь, чтобы покормить на скамейке в парке, все младенцы, оказавшиеся поблизости, готовы были выпрыгнуть из ползунков и сбежать из колясок, отчаянно желая пригубить это жидкое золото. Вики никогда не свернет кормление, и ее сын вырастет с эдиповым комплексом. Амара в красках представила, как маленький Иона рассказывает на школьном дворе сборищу пацанов: «Если вам нравится газировка „Маунтин Дыо“, то стоит попробовать молоко моей матери». А на своей свадьбе он чокнется грудью Вики о фужер с шампанским в руках у невесты, а потом прильнет к материнской груди.
Остальные мамочки выслушивали стенания Амары и предлагали всевозможные уловки, например съесть много овсянки или попробовать молокоотсос другой марки. («Ты когда-нибудь замечала, — говорила Джоанна, пока они с Амарой спускались в лифте после очередной встречи группы, — что люди утверждают, будто пытаются помочь, но в итоге ты чувствуешь себя даже хуже, чем раньше?») В конце концов Амара просто перестала говорить об этом и сдалась.
Но она не могла просто так сдаться в вопросе развития моторики Чарли.
Через час она сидела в приемной доктора Каца, раскачивая коляску Чарли взад-вперед ногой и набирая адрес кабинета Дэниелу (он опаздывал, какая-то встреча на работе затянулась), а потом вытащила из сумки «Путеводитель по здоровью и счастью ребенка». Она читала книгу так, как двенадцатилетние дети штудируют романы о Гарри Поттере, выискивая подсказки, перечитывая и снабжая комментариями до поздней ночи. Она еще не сподобилась писать эротические фанфики о двух докторах, которые в соавторстве создали сей опус, но, учитывая направление, в котором движется ее психическое здоровье, возможно, до этого рукой подать. Амара перешла на страницу контрольного списка основных вех в развитии ребенка, которая была испещрена ее заметками. Галочки стояли только в нескольких квадратиках. Она просмотрела список вопросов, которые хотела бы задать доктору Кацу, и сердце забилось быстрее при мысли о том, какие будут ответы.
— Так, у Чарли все еще недостаток веса! — объявил доктор Кац Амаре и Дэниелу. Этот доктор слишком весело обо всем говорил. Родители Амары эмигрировали из Нигерии в Лондон и пахали в поте лица, чтобы их дочери открылись все возможности, и даже отправили ее учиться в США, черт возьми! — только для того, чтобы ребенок Амары объявил голодовку.
Чарли слегка подпрыгивал на коленях Дэниела, который еще не успел отдышаться после того, как пробежал двадцать кварталов от центра города. Очки его сползли на сторону и косо сидели на лице.
— Хорошо, что мы можем сделать, чтобы исправить ситуацию? — кивнув, серьезно спросил он.
Доктор Кац посмотрел в карточку.
— Его анализы в норме, так что, вероятно, ему нужно потреблять в течение дня больше калорий и следить за этим.
— А еще он не может встать, с этим что? Он может перенести вес на ножки, когда я его держу, но сам не может подтянуть себя наверх.
— Ну-у-у-у… — протянул доктор Кац с улыбкой.
— Ну? — переспросила Амара. — Что это значит?
— Скорее всего, волноваться не о чем, — сказал он, потрепав по волосам Чарли. — Просто некоторые дети развиваются чуть медленнее других. Это ничего не значит!
— А если все-таки значит?
