Легенды II (антология) - Роберт Силверберг

Наши помосты гудели, будто растревоженный улей. Я так измучилась, что думала только об отдыхе, но наверху нас встретили взволнованные оклики. Вернулись наши разведчики. При виде мужа, худого, обросшего, оборванного, но живого, у меня дрогнуло сердце. Карлмин смотрел на него, как на незнакомца, но Петрус бросился обнимать отца. Ретио мрачно простился со мной и отошел прочь.

Джатан тоже не сразу узнал сына, а узнав, обвел глазами толпу. Когда его взгляд дважды скользнул мимо меня, я вышла вперед, держа за руку Карлмина. Скорее по выражению глаз, чем по другим признакам, он понял, кто перед ним, и медленно подошел. «Это ты, Кариллион? Да помилует нас всех Са». Судя по этому приветствию, он нашел меня не слишком красивой. Не могу объяснить, почему это так задело меня и почему я так устыдилась, когда он обошелся без поцелуя, ограничившись рукопожатием. Маленький Карлмин смотрел на него все с тем же безразличием.

Ну, довольно себя жалеть — надо подвести итог их рассказам. Они не обнаружили ничего, кроме бесконечных болот. Дождевая река служит естественным стоком для неисчислимых ручьев и речек, пронизывающих широкую долину на пути к морю. Вода струится как по земле, так и под ней. Твердой почвы нет нигде, и разведчики ни разу не видели линии горизонта. Из двенадцати ушедших вернулось семеро. Один утонул в зыбучих песках, другой исчез ночью и не вернулся, еще трое умерли от лихорадки. Эте, муж Челлии, не пришел назад.

Они не знают, насколько далеко в глубь суши им удалось пройти. Кроны деревьев мешали определиться по звездам, и разведчики, видимо, описали большой круг, поскольку снова вышли на берег реки.

На обратном пути они встретили людей, уцелевших из числа тех, кто плыл на третьем корабле. Их высадили на берег ниже того места, где выбросили нас. Их капитан отказался следовать дальше, когда мимо них проплыли обломки кораблекрушения. Однако он, оказавшись милосерднее нашего, распорядился выгрузить все их имущество и даже оставил им одну из корабельных шлюпок. Тем не менее им пришлось нелегко, и многие желали бы вернуться домой. Главная из хороших новостей состоит в том, что у них сохранились четыре почтовые птицы. Одну они отправили в день высадки, другую, е известием о своем бедственном положении — по прошествии первого месяца.

Наши разведчики положили конец всем их надеждам, и они решили оставить попытки обосноваться здесь. Семеро их молодых людей пришли вместе с нашими, чтобы и нам помочь переместиться к реке. Когда мы придем, они пошлют очередную птицу в Джамелию с просьбой прислать спасательный корабль, и мы все двинемся вниз вдоль реки, к морю.

К нашему возвращению из подземного города общее мнение сводилось к тому, что корабль за нами посылать не станут, однако все собирали пожитки, готовясь уходить. Тут появилась Челлия со своим увешанным дорогими каменьями сыном. Пока она рассказывала о случившемся толпе, где далеко не все ее слышали, в селении чуть не вспыхнул бунт. Кое-кто из мужчин рвался идти в подземную башню немедленно, несмотря на близость ночи. Другие хотели пощупать драгоценности, а поскольку юный Олпи на это позволения не давал, завязалась потасовка. Мальчик в конце концов вырвался, соскочил с помоста и, прыгая с ветки на ветку, как обезьяна, скрылся во мраке. Я молюсь за него, но опасаюсь, что и он стал жертвой безумия, как многие до него.

Наших поселенцев тоже охватило безумие, хотя и иного рода. Я сижу в нашем воздушном доме вместе с двумя сыновьями, а на помостах кричат и спорят. Женщины стоят за то, чтобы поскорее уйти, мужчины отвечают, что мы уйдем непременно, только сначала посмотрим, что за сокровища хранятся в таинственном городе. Если привязать к ножке птицы драгоценный камень, корабль придет очень быстро, со смехом уверяют они. Глаза у них горят, и голоса звучат очень громко.

Мужа нет с нами. Он, несмотря на долгую разлуку, предпочитает дебаты обществу жены и сыновей. Заметил ли он хотя бы, что я разрешилась от бремени, но на руках у меня нет ребенка? Сомневаюсь.

Не знаю, куда делась Челлия с дочерьми. Весть о том, что Эте не вернулся, сломила ее. Муж погиб, Олпи пропал, если не хуже. Я боюсь за нее и скорблю вместе с ней. Я думала, что обрадуюсь, когда вернутся разведчики, а теперь не могу разобраться в собственных чувствах. Знаю только, что это не радость и даже не облегчение.

Седьмой или восьмой день

Золотой луны 14-го года

правления сатрапа Эсклепия

Он пришел ко мне поздней ночью, и я, несмотря на сердечную боль и спящих рядом двух сыновей, не отказала ему в том, чего он хотел. Одна часть моей души жаждала ласки, другая насмехалась над первой — ведь он пришел, лишь когда покончил с более срочным делом. Он говорил мало и утолял свое желание впотьмах. Могу ли я его за это винить? От меня остались кожа да кости, лицо огрубело, волосы высохли, как солома. Кожная болезнь, поразившая детей, ползет вверх и по моей спине. Я боялась, как бы он не коснулся этой чешуи и не напомнил мне, что она там, но он не коснулся. На ласки он времени не тратил. Я смотрела поверх его плеча в темноту и думала не о нем, а о Ретио, простом матросе с портовым выговором.

Во что я здесь превратилась?

Середина того же дня

Итак, я снова жена Джатана Каррока, и он снова распоряжается моей жизнью. Решение принято. Поскольку Олпи исчез, а Ретио с Тремартином нигде не могут найти, Джатан заявил, что потаенный город открыт его сыном и это дает ему как отцу первоочередное право на все сокровища, которые там лежат. Петрус проводит его и других мужчин в башню, и все найденное там позволит нам вернуть милость сатрапа. Он очень горд открытием Петруса и тем, что львиная доля сокровищ должна принадлежать Каррокам. Его не волнует, что Олпи до сих пор нет и что Челлия и ее дочки места себе не находят. Он говорит только о сокровищах, которые обеспечат нам триумфальное возвращение. О несчетных лигах болот и моря, отделяющих нас от Джамелии, он как будто и не помнит.

Я сказала ему, что древний город — опасное место и что не нужно об этом забывать, поддавшись жажде наживы. Рассказала о тамошней магии, об огнях, которые загораются и гаснут сами собой, о голосах и о музыке, но он отмахнулся от этого, как от «бабьих сказок». Мне он велел оставаться в моем «обезьяньем гнезде» до его возвращения. Тогда я сказала прямо, что у Компании нет ни провизии, ни сил для похода на побережье. Без должной подготовки мы все умрем по дороге, с сокровищами или без них. Я считаю, что нам нужно как следует запастись перед выходом или же дожидаться корабля здесь. Сдаваться рано. Мы еще можем преуспеть, если бросим всех мужчин на сбор съестного и научимся собирать дождевую воду. Можем достроить древесный город, который будет не только удобным, но и красивым. В ответ он только тряс головой, точно слушал ребенка, толкующего об эльфах в цветочных чашечках. «Ты все так же помешана на своем искусстве. Даже голодная и оборванная, ты не отличаешь мечту от действительности». Еще он сказал, что восхищен заботами, которыми я занималась без него, но теперь он вернулся и будет сам заботиться о своей семье.