Эскадрон, сабли наголо! - Булычев Андрей Алексеевич

– Ну что ты будешь делать, только недавно сюда пришли, даже и отдохнуть как следует не успели, и вот опять куда-то уходить, – ворчал Савелий, приторачивая позади седла серого сукна чемодан. – Ленька, подержи немного, чтобы он не слетел, а я его пока ремнями с боков прихвачу.

– Гончаров где?! Блохин, где опять Тимоха болтается?! – закричал Сошников, влетев в конюшню. – Вот-вот уже сигнал седлать коней будет, а его все нет!

– Да сейчас он будет, Ефим Силович! Лошадь евойная уже вон наготове, под седлом стоит, – успокоил унтера Ленька. – Книги он побег отдавать егерскому капитану. Тому, который с нами на недавнем выходе был. Сию минуту уже должен вернуться.

– Ох уж эти книги! – в сердцах махнул рукой Сошников. – Вот от этой вот самой грамотности одни лишь только тревоги! Лучше бы за лошадью больше смотрел али за мушкетом и саблей!

Раздался топот и в проем конюшни влетел Гончаров.

– Тимка, зараза! – прокричал командир отделения. – Я с тебя совсем седой скоро стану! Быстро лошадь к выходу готовь! Выступаем уже!

– Так готово же все, Ефим Силович! – Гончаров подбежал к Чайке и отвязал от жерди повод. – Не извольте беспокоиться, господин унтер-офицер. Драгун Гончаров к походу готов! – и пристукнул каблуками по соломенной подстилке.

– Тьфу ты, скоморох! – сплюнул унтер и вышел из конюшни наружу.

На городских улицах было людно. Помимо Нарвского драгунского, собирались в дорогу егеря из Семнадцатого полка и гренадерский батальон. Всюду бегали вестовые, сновало с проверками начальство всех рангов, слышались команды, ругань, конское ржание и шум множества людских голосов. Ближе к обеду разнесся трубный сигнал, и взводные командиры скомандовали «По коням!».

Эскадроны шли по той же дороге, по которой полгода назад, в холод, в снег и дождь выходили из Тифлиса на штурм Гянджи. Только теперь они уже двигались на северо-запад в обратном направлении. Погода радовала. Ярко светило солнышко, все долины вокруг были в зелени, и даже горные хребты с отвесными скалами у дороги выглядели не так угрюмо, как обычно.

– Подтянись! – обернувшись, крикнул подпоручик Кравцов. – Третье отделение, прибавили ходу! Сошников, а ты выходи со своими вперед, через версту уже переправа через речку будет, перейдете на тот берег и остальных на ней прикроете!

– Отделение, рысью марш! – скомандовал унтер, и дюжина кавалеристов вынеслась вперед из взводной колонны.

У брода стояли две одноосные повозки с огромными, широкими колесами. Трое бородатых мужчин в длиннополых халатах заволновались было, завидев всадников, но при их подъезде успокоились и вежливо поклонились Силовичу, безошибочно признав в нем старшего.

– Тимоха, Ленька, проверьте, что там у них! – скомандовал Сошников, окидывая горцев хмурым взглядом. – Осип, Мишка, вам со штуцерами вон тот, дальний, склон караулить! Всем остальным – ружья на изготовку, в круговую у брода встали!

Тимофей соскочил с лошади и подбежал к одной из повозок. Закинув мушкет за спину, он перегнулся, оглядывая ее широкий кузов. То же самое сейчас делал у другой и Ленька.

Бородатые, размахивая руками, что-то встревоженно загомонили.

– Стоять на месте! Dayan dayan! («Стой, стой!» – азерб.) – крикнул Сошников, наставив на них ружье.

Перед Гончаровым была плотная масса спрессованной овечьей шерсти. Он вытащил из чехла на боку штык и потыкал им в кузове.

– Одна лишь только шерсть, Ефим Силович! – доложился он унтеру.

– И у меня в этой тоже! – крикнул Ленька. – Ничего более нет, я тут до самого дна штыком достал!

– Видать, в Газа́х на продажу везут? – подъехав ближе, предположил Чанов. – Эй, уважаемый, ага, куда шерсть везешь? – показал он рукой на повозки.

– Газах, Газах, – согласно закивали бородачи, взмахом руки показывая на противоположный берег.

– Ладно, коли так, пусть повозки пока в сторону уберут, чтобы они эскадронам не мешались на переправе, – принял решение Сошников. – Ванька, ты, я смотрю, толмачишь немного по-ихнему, вот и объясни, а не то мы их сами по-быстрому отгоним. Так ведь у нас это неаккуратно может получиться, не дай бог чего-нибудь вдруг отломится.

– Федот, а ты бери пятерых и на тот берег с ними переходи! – приказал он Кошелеву. – Быстрее, братцы, вон уже наши на спуске показались!

Чанов, жестикулируя, что-то пытался объяснить бородатым, и они его, как видно, наконец-то поняли. Схватили своих лошадей за повод и начали отгонять повозки в сторону.

Лошади драгун фыркая шли по стремительной горной реке. Брод был удобный, вода была им чуть выше колена, и, вскоре переправившись, кавалеристы заняли свои места на противоположном берегу. Все вокруг было тихо. Вот к реке подошла и взводная колонна. Разбрызгивая воду, лошади стремительно миновали брод, и полковой авангард ускакал дальше. Мимо стоявших в охранении фланкеров сплошным потоком шли эскадроны. Проезжающие драгуны с интересом поглядывали на стоящих у повозок бородачей.

– Что, Силович, никак трофей у этого брода успел взять? – крикнул едущий рядом со знаменосцем немолодой всадник с галунами старшего унтера.

– Да если бы, Фадей Иванович! – откликнулся Сошников. – Ничего интересного, местные товар свой на базар в Газах везут. Видать, всех овец в ауле остригли, полные арбы шерсти тут.

– Гляди, Тимоха, старший полковой писарь, – кивнул вслед проехавшему старшему унтер-офицеру Сошников. – Шибко важный это человек, как я тебе скажу. А ведь когда-то он у меня в отделенных командирах был. Вот, видишь, как оно в жизни бывает? Грамотный, оттого-то и наверх сумел выбиться, теперяча все время при господах офицерах обретается. При самом что ни на есть главном, полковом штабе! И ты ведь, я знаю, весьма грамоте обучен, письмо и счет знаешь, книжки вон толстые почитываешь, так что приглядывайся, можа, и тебя я со временем с Ивановичем сведу, ежели, конечно, какой удобный случай вдруг приключится.

Силович напрягся и взял мушкет «на караул».

– Начальство едет, Тимоха! Замри!

Гончаров, застыв с прислоненным к ноге мушкетом на месте, глядел, как мимо проезжают на породистых лошадях важные штабные господа офицеры и во главе их сам командир полка, князь Эристов. Они, как видно, о чем-то шутили, даже не удостоив своими взглядами замерших по стойке смирно драгунов.

– Уф, пронесло! – выдохнул Силович. – Полковник-то наш, говорят, весьма строг до строевых экзерциций. Как-никак они ведь в столичных гвардиях раньше служили, не халам-балам!

Проехал последний эскадрон, за ним прошел длинный полковой обоз и показался полковой арьергард.

– Ну все, братцы, по коням! – скомандовал Сошников. – Теперяча это дело заслонных – за хвостом приглядывать, а вот нам своих догонять надобно.

– Все, езжайте! Вперед! Вперед! – махнул он стоящим у повозок бородачам. – Туда, туда, – показал он рукой на брод. – Газах, Газах!

Те закивали головами с надетыми на них лохматыми шапками и начали выводить повозки к броду.

– Э-эх! Но-о! – крикнул Сошников, понукая свою кобылу. – Ходу, братцы! Ходу!

Отделение прошло через реку и поскакало вслед уходящему полку.

Нарвскому драгунскому полку выделили под квартирование южные пригороды Тифлиса. Здесь же, неподалеку от выезда, вставали Семнадцатый егерский полк Карягина, кавказский гренадерский, Саратовский мушкетерский и казаки Агеева.

Второго июня было назначено общее построение на пригородной равнине около речки Куры. Главнокомандующий желал лично лицезреть свои подготовленные к боевому походу части.

… – Вчера ко мне прибыл персидский посол Якуб-бек и вручил послание от своего господина Фетх Али-шаха! – приподнявшись на стременах чистокровного арабского скакуна, громогласно объявил выстроенным войскам Цицианов. – В этом послании прописано требование о немедленном выводе всех русских войск из Закавказья. В случае же отказа глава династии Каджаров грозится вышвырнуть нас своей многочисленной армией! По своей сути это есть объявление войны, братцы! – оглядев замершие ряды, крикнул он гневно. – Никто и никогда не может столь предерзко диктовать условия великой Российской империи. Я объявляю о начале похода на недружественную нам Эривань. Если у персов будет хоть толика здравого разума, они удержатся от опрометчивых враждебных действий против нас и уйдут в свои пределы, в противном же случае пусть они пеняют на себя! Слава Российской империи! Слава императору и самодержцу Александру Первому!