Эскадрон, сабли наголо! - Булычев Андрей Алексеевич

– Вот тут еще бойницу пробить и здесь, – донеслось до Гончарова. – Для фальконета площадку нужно расширить, чтобы его разворачивать во все стороны можно было. Верх бревнами перекроем и потом дранкой, дабы влага вовнутрь не шла.

– Драгун, чего тут без дела толчешься? – Капитан Огнев строго посмотрел на стоящего у входа Тимофея.

– Ваше благородие, это тот самый Гончаров, про которого я вам рассказывал, – негромко доложился командиру эскадрона Кравцов. – Это он в верхнюю бойницу пролез.

– Вот, правильно, бойницы еще нужно заузить! – встрепенулся капитан. – Чтобы если вдруг штурм случился, и с нами так же не вышло. Молодец, Гончаров, смотри-ка, а ведь молод, только недавно к нам в эскадрон пришел, – скользнул по стоящему навытяжку драгуну взглядом Огнев и зашел вовнутрь крепости.

– Иди, иди, Тимофей, – махнул ему рукой подпоручик и прошел вслед за командиром. – Там, внизу, лучше посиди, не перед глазами.

Глава 3. За фуражом и провиантом

– Ну все, вот и заканчивается наше спокойное здесь сидение, – глубокомысленно проговорил Чанов, провожая взглядом уходящий в сторону Эривани караван. – Помяните мое слово, братцы, дня четыре, от силы если пять, пройдет, торгаши уйдут за Севан, и можно будет сюда ханский разъезд ждать. Все караванщики про нас расскажут.

– А как же ты хотел, Вань, месяц март начался, весна вовсю идет, вот и торговый путь тоже оживает, – заметил Федот. – Ничего, у нас теперяча есть, чем гостей здесь встретить, – кивнул он на обкладывающих большими камнями пушку солдат. – С егерями из семнадцатого можно и эриванцам тут укорот дать. Здесь, в этом узком месте, им особливо никак не развернуться.

Тимофей в это время сидел на плоском камне возле Конькова и, жмурясь от лучей жаркого солнышка, слушал его рассказ.

– В егерях хорошо служить, Тимоха, – важно проговорил Ванька. – Строевой шагистикой нас ажно полгода уже как не гоняют, букли мы в полку и вовсе даже не крутим. Приварок нам больше вашего положен. Хорошо! Нет такой строгости, как в линейных, в мушкетерских полках. Главное – это самому быть проворным, соображать быстро, ну и, конечно, метко стрелять. С командиром мне еще повезло: капитан Котляревский просто так никого в роте не обижает. Ранен только вот он после штурма крепости, сейчас в Гяндже, на излечении остался. За геройство к майорству его приставили, а на ротного Одинокова Петра Александровича определили. Ты же с ним в добрых отношениях, помнишь, как он тебе книги читать по пути в Астрахань давал? Не разговаривали пока?

– Да когда же, Вань? – пожал плечами Тимоха. – Мы ведь все на этих дозорных выездах были. Да и неудобно как-то мне к нему подходить, он тоже вон все время занят, оборону крепости и аула налаживает. Что я ему скажу? «Ваше благородие, помните меня, Гончарова Тимофея? Мы еще с Ввами с Уфы по Волге на баржах сплавлялись».

– Ну, не знаю, – вздохнул Коньков. – Смотри сам, Тимка. Так-то он с солдатами всегда по-человечески обращается. Бывает, конечно, и строг, но только по делу. Обещал мне скоро штуцер во владение выдать. Вот это ружье так ружье, я тебе скажу! Жаль только, мало их у нас, самым умелым винтовальные ружья только дают. От положенного аж треть их нам не хватает.

– У нас и того хуже – половины винтовальных карабинов нет, – хмыкнул Гончаров, поглаживая ствол мушкета. – А мне и это ружье нравится. Здесь, в горах, далеких целей ведь мало. Заряжается оно весьма быстро с этим укороченным стволом. Пока это ты свою пулю в винтовальный ствол загонишь, у меня уже четыре из моего гладкого коротыша вылетит.

– И ни одна в цель не попадет! – усмехнулся Коньков.

– Ну ты наговоришь тоже! – вскинулся Тимофей. – И вообще, у нас кони есть, а у вас их нет, вот вы, «зеленые», и завидуете с того драгунам.

– Да больно надо вам завидовать, – рассмеялся егерь. – За ними сколько же ухода и мороки! Мы вон у костра уже вечером все сидим, греемся, сухари грызем, а вы там бока своим кобылам щетками скребете.

– Вот они где пристроились! – Из-за поворота тропы вынырнул Савелий. – Тимоха, тебя там Сошников срочно зовет, подпоручик весь взвод у дороги строит. А ваш капитан, Ванька, он ведь тоже чегой-то людей возле крепости собирает. Бегом давайте, а то ведь начальство, оно ждать не любит, обозлите его, так сами на себя потом пеняйте.

– Вот он, господин подпоручик, спешит, – кивнул на подбегающего егеря Силович. – А ну-ка быстро в строй встал! Мы уже все здесь давно, а тебя все нет, Тимоха!

– Так, теперь все на месте, – оглядев стоявших перед ним в шеренгах людей, проговорил Кравцов. – Взвод, слушай меня внимательно! Командиром эскадрона нам поставлена задача – сделать выход по западной дороге к селу Мец. Помимо разведки местности, велено нам пополнить запасы провианта и фуража. Сами, небось, понимаете: в сторону Эривана пойдем, поэтому придется держаться в готовности к бою. Всем час на сборы. Покормите лошадей, проверьте оружие и амуницию, сами перекусите, и потом по моей команде выступаем.

Тимофей напоил Чайку, насыпал ей в торбу пару гарнецов овса и, пока она его шумно фыркая хрумкала, самым тщательным образом ощупал всю подпругу. Никакого небрежения тут не должно было быть – горные дороги такое не прощали. Рядом обихаживали своих лошадей, навязывали им к седлу саквы и переметные сумы драгуны из его взвода.

– Хитер господин капитан, – переговаривались между собой унтера, так же, как и все остальные, готовя лошадей к выходу. – Гарнизон крепостицы наскоком мы выбили и сидели тут, как мыши, тихо, а теперь-то что, теперь-то, конечно, как раньше, долго не усидишь – с караванщиками все одно до хана о нас весть обязательно скоро доберется. Вот и решил их благородие, пока есть время, провиантом и фуражом разжиться.

– И правильно, нечего его эриванцам оставлять, – буркнул вахмистр Шаньгин. – Ежели они на нас пойдут, то у местных все подчистую выгребут. А так хоть жировать не будут.

Через час три с половиной десятка драгунов, дюжина казаков и десяток гянджинцев вышли от дорожных укреплений в сторону Эривани. Вместе со строевыми в отряде шла и пара дюжин вьючных лошадей.

– А я ведь не доверял поначалу Васифу, – кивнул на следующих перед основной колонной ганджинцев Кравцов. – Все-таки сам он из местных. Думал: а ну как в спину во время горячего дела нам ударит? А он, смотри-ка, когда мы разъезд ханский брали, сам в первых рядах был, и когда крепость штурмовали, тоже под огнем не дрогнул, хотя и двух своих людей при этом потерял. Да и его воины ничем не хуже тех же казаков будут.

– Так ведь из воинского сословия он сам, – проговорил едущий рядом унтер-офицер Плужин. – Я, когда в крепостном лазарете лежал, рядом с моей комната для господ была. Делать ведь особо нечего на излечении, вот и разговаривают все, беседы долгие ведут. Много чего, прошу прощения, слышал я там антиресного. Так говорили господа офицеры, что Васиф этот одним из первых к нам перейти на службу согласился, хотя и дрался перед этим с нами же достойно. Когда их светлость князь Цицианов его принимал, тот ему на вопрос ответил, что он, дескать, прежде всего своей земле служит, а коли у нее теперяча хозяин – русский амператор, то, стало быть, он ему верой и правдой будет служить. И что его предки тут еще задолго до прихода каджаров проживали.

– Вполне себе такое возможно, – кивнул подпоручик. – У нас вон среди казачьего сословия и калмыки, и башкирцы имеются, а среди кубанских или терских казаков сколько осетин? И что? Не хуже всех прочих они воюют. Говорят, по указу государя императора целые полки велено из инородцев сейчас создавать. Нет, ну до регулярной кавалерии, как наша, им-то, конечно, далеко, ну так ведь не в Европе же нам пока что воевать приходится. Так что для кавказских войн – это самое то будет.

До села Мец оставалось около десятка верст, и подпоручик дал команду вставать на ночевку.

На дороге выставили караулы, и Гончаров попал во вторую смену. С третьего отделения к ним с Савелием и Чановым Иваном выделили двух драгун, одним из которых был друг Ленька.