Мусорщик - Андрей Константинов

— Вопрос, конечно, интересный, — задумчиво произнес Андрей. — Я сам частенько задаю его себе и, признаться, ответа еще не нашел… А как думаешь ты, Катя?

Катерина, не отвечая, вышла из кухни.

— М-м-да! — сказал Обнорский очень глубокомысленно и налил себе кофе.

Через несколько минут он увидел в окно, как Катя села в «сааб». Обычно он выходил проводить ее, открыть и закрыть ворота. Сегодня не стал этого делать… Он пил кофе, смотрел в окно, как Катя выводит машину на улицу и сама запирает ворота под мелким противным дождем, и думал, что действительно задал дурацкий вопрос… В Хельсинки они едут передавать Кравцову деньги. Как сказала Лена: первый транш.

Ну что ж, первый — так первый… Андрей придвинул телефон и взял телефонный справочник. Через пять минут он заказал билеты на паром «SILVALINE».

— Никогда не плавал на паромах, — сказал Обнорский. — Впрочем, один раз было…

Катя была бледна, отвечала невпопад и глядела странными глазами.

— Что с тобой, Катя? — спросил Обнорский. — Укачало?

За иллюминаторами бара действительно слегка штормило. На гребнях волн лохматилась пена. Садилось солнце.

— Да, — сказала Катя, — укачало… Извините, пойду прилягу.

Она встала из-за столика и ушла. Андрей и Лена остались. Катя дошла до каюты и рухнула лицом в подушку. Заплакала, заскулила жалобно, как побитая собака.

Качки она не боялась, из бара ушла потому, что не было сил смотреть в глаза людям, уже обреченным. Уже приговоренным ею к расстрелу… Она скулила и вспоминала слова Андрея, сказанные давно: «…лимиты у смерти на меня все выбраны». Ах, дурак-дурак! Дурак, Андрюшка. У смерти лимитов не бывает. Безлимитная она, стерва.

«А ты, — спросила себя Катя, — ты не стерва? Ты же любила его!»

«Да, любила… и, может быть, даже и сейчас люблю. Даже такого — бабника и разгильдяя, но…»

«Что — „но“?»

«Но я уже решила. Я уже все решила и доведу дело до конца».

Она села и закурила сигарету. Десятью метрами ниже, на автомобильной палубе, стоял ее «сааб». В багажнике, в четырех дорожных сумках, лежал «первый транш» — 3 500 000 долларов. Тремя метрами выше сидели в баре два приговоренных к расстрелу человека.

А сами приговоренные ничего об этом не знали. Они сидели в баре и пили «Мартини». Опоясанная огнями громадина парома двигалась на восток, в Финляндию.

Утром паром пришвартовался в Хельсинки. Шел дождь, капли воды густо покрывали стекло иллюминатора. Андрей с любопытством смотрел на незнакомый город. В дверь постучали.

— Да, — сказал он по-английски.

Вошла Катя. Слегка бледная, но с улыбкой. Однако он знал ее слишком хорошо, чтобы обмануться. Видел, что напряжена, что в глазах тоска, что легла у переносицы морщинка.

— Что ты, Катя? — спросил он. Она пожала плечами: мол, ничего.

— Я же вижу, — сказал он.

А она снова пожала плечами и ответила:

— Нервничаю… в багажнике три с половиной лимона зелени. Как-то пройдем таможню?

— Да брось! Здесь таможенный контроль — чистая формальность. У тебя израильский паспорт, шикарный «сааб», зарегистрированный в Швеции. Никаких вопросов вообще не будет. С песнями уверенно катим по «зеленому коридору» и ослепительно улыбаемся таможне.

— С какими песнями?

— С еврейскими народными, — ухмыльнулся Обнорский.

Он оказался стопроцентно прав: контроль пассажиров парома из Швеции был формальным. Спустя полчаса «сааб» с багажником, полным денег, катил под мелким дождем по улицам Хельсинки.

— Давай-ка я поведу, — сказал Кате Обнорский, и они поменялись местами. — Куда нам ехать-то?

— В Ярвенпяя, — сказала Катя.

— Куда-а? — удивленно переспросил он.

— Городок такой в сорока километрах севернее Хельсинки. Вот схема проезда, — Катя достала из сумочки лист бумаги.

Схема была выполнена от руки, но достаточно подробно, с пояснительными надписями печатными буквами. Обнорский быстро сообразил, что главное — выбраться из города на «Ring-I» — кольцевую дорогу — и оттуда рвануть по магистрали Е-12. На схеме был указан и другой вариант, несколько короче, но Андрей рассудил, что по магистрали все равно окажется быстрее.

Выбираясь из города, он все-таки сбился, проскочил «Ring-I», но исправлять ошибку не стал и поехал вперед, ко второй кольцевой, которая почему-то носила название «Ring-III», и уже с нее выскочил на магистраль. Ограничение скорости составляло сто двадцать километров, и он погнал на север. Над головой иногда проходили самолеты, заходящие на посадку в аэропорт Мальми.

В дороге молчали. Финская станция с названием «Радиомафия» наяривала какую-то рок-дребедень. Летел за окном чистенький пейзажик со скалами, перелесками, дорожными указателями и рекламными щитами. На указателях финские названия были продублированы по-шведски. До Ярвенпяя доехали за полчаса.

— Ну, а здесь куда? — спросил Обнорский, и Катя достала второй листок. Опять же исполненный от руки, тщательно и толково.

Им следовало подъехать на стоянку в центре города, на пересечении Сибелиукзенкату и Маннилантие.

Андрей чертыхнулся, читая дурные финские названия, и начал фальшиво насвистывать «Грустный вальс» Сибелиуса. Ратникова поморщилась. Андрей увидел это в зеркало заднего обзора и, подмигнув, сказал:

— Не бери в голову, фру Лена… скоро домой поедешь.

— Ты тоже, — сказала Катя.

— Что — я тоже? — спросил Обнорский.

— Ты, Андрюша, тоже поедешь домой.

— О-балдеть! Что ни день — новые узасы!..

— Наши партнеры хотят подстраховаться от возможных неожиданностей. Они выдвинули условие: ты участвуешь в экспедиции.

— Вот оно что! — сказал Обнорский. — Здорово! Ай, как ловко. А если мы спал имея на границе, то сяду опять я?

— Нет, — сказала Катя. — ты не сядешь.

— Ну конечно. Контрабанда трех с половиной миллионов баксов — это же совсем ерунда. Семечки!

— Не паникуй, Андрей, — сказала Лена. — Делом занимаются профессионалы. Деньги будут спрятаны так, что их никто не найдет. А даже если вдруг найдет, то мы просто пожертвуем ими, заявив, что знать ничего не знали. Что «фолькс» куплен недавно и бабки принадлежат, видимо, предыдущему владельцу. Это, кстати, очень правдоподобно… бывший хозяин по-крупному торговал наркотой. Недавно погиб.

— Мило, — сказал Обнорский, — очень мило… Недавно, значит, погиб?

— Здесь налево, Андрей, — сказала Катя, и он повернул налево.

— Это был несчастный случай, Андрюша…

— И произошел он очень вовремя, — кивнул головой Андрей. — Ежу понятно. Лена промолчала. А Катя сказал:

— Приехали.

Обнорский повернул на полупустую стоянку и сразу увидел бежевый микроавтобус «фольксваген» с питерским номером.

В боковое зеркало Валентин увидел «сааб». Он посмотрел на часы: почти точно. «Сааб» Кравцов узнал сразу. Теперь оставалось дождаться, кто выйдет из машины первым. Если Лена — значит, все в порядке… Вышла Лена. Валентин высунул левую руку и «поправил» зеркало. Это было ответом: порядок, следуйте за мной.

Кравцов пустил двигатель, включил ближний свет и выехал со стоянки, «сааб» двинулся следом. Через несколько минут машины выскочили из городка, пошли в направлении Зиббо. Дождь прекратился, в разрывах облачности проглядывали голубые заплатки небес, прорывались солнечные лучи. Шоссе блестело.

Уже за Зиббо «фолькс» показал правый поворот и свернул на маленькую стоянку. Следом нырнул «сааб», подъехал и встал рядом. Кравцов выпрыгнул из кабины автобуса. Из «сааба» вышли Лена и Андрей. Несколько секунд мужчины смотрели друг на друга. Они виделись много лет назад и очень недолго. И тем не менее узнали сразу. Кравцов приветливо (и довольно естественно) улыбнулся, протянул руку:

— Ну, здравствуй, Андрей… узнал?

Обнорский, поколебавшись секунду, пожал протянутую руку. В конце-то концов, этот парень всего лишь исполнитель. Хотя, наверно, и имеет в деле свой интерес. В тюрьму, во всяком случае, Андрея закрывали другие.

— Узнал, — ответил Обнорский, не выказывая ни радости, ни враждебности.

— Тогда давайте делом заниматься. Поговорим потом, дорога неблизкая, успеем.

Кравцов вновь залез в автобус, быстро снял панель стенки. Обнорский передал ему первую сумку. Валентин споро начал укладывать пачки в полость. Он усмехнулся, вспоминая, как тренировался на пенопластовых «макетах». Обнорский молча смотрел, как исчезают в черном провале зеленые пачки в банковских бандеролях. Такого количества денег он, разумеется, никогда не видел, но сейчас не испытывал никаких эмоций.

Ратникова прогуливалась чуть в стороне. Андрей подумал: на шухере стоит. Ситуация показалась ему забавной. Почти гротескной: компания из двух бывших сотрудников спецслужб, журналист питерской молодежки и бандитка-миллионерша с израильским подданством килограммами грузят доллары на глухой автостоянке в центре Финляндии… бредятина полная!