Скажи миру – «нет!» - Олег Верещагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но…
Я и раньше, бывало, «дорисовывал» себе то, что скрывает Танюшкин купальник – особенно по вечерам, лежа в постели, на грани бодрствования. Потом приходили те самые, причудливые и головокружительные сны. Фантазии были сладкими и немного пугающими, потому что следующим шагом были мысли о вполне естественном продолжении, о том, что у нас с Танюшкой это когда-нибудь будет наяву… а я не знал, что думает об этом она. Только вот ни сны, ни фантазии не шли ни в какое сравнение с этим обычным зрелищем – обнаженная девчонка, купающаяся в утреннем солнце. Мне вдруг представилось, как я откидываю одеяло… встаю… подхожу к ней… обнимаю…
Я зажмурил глаза и завозился, словно просыпаясь. Услышал, как легко и быстро прошуршали мимо девчоночьи шаги.
– Та-ань?.. – сонно позвал я ее и сел, расставив ноги и не откидывая одеяло. Зевнул и помотал головой. – Доброе утро.
– Доброе. – Она появилась сбоку уже в купальнике, запрыгивая в джинсы. – Поедим бутерброды, консервы на вечерний привал. – Я кивнул, изо всех сил стараясь сделать вид, что еще не вполне проснулся. – Кстати, – она вроде бы усмехнулась, судя по голосу, – ты в курсе, что кое-кто в Кирсанове называет нас «хорошей парой»?
– А? – Я не нашел ничего лучшего, как оглянуться через плечо в ее сторону. – Это кто же нас так называл?
– Ну, это в целом не важно. – Она накинула ковбойку и принялась скатывать одеяла – пару, одно в другое. – Кстати, носки я постирала, и они уже высохли. И возьми тоже пару одеял… И еще раз покажи мне, как влезать во всю эту сбрую.
– Мне и самому надо потренироваться, – признался я, становясь на колени и начиная сворачивать те одеяла, с которыми уже сроднился. – Все-таки согласна со мной – идем вдоль реки на север? – Танюшка кивнула. – Больше ничего тут искать не будем? – Она покачала головой и улыбнулась. Потом уже озабоченно сказала, перестав валять дурака:
– Ты цнинские леса хорошо знаешь?
– Не очень, – признался я, – вернее – не все, но левобережье знаю. Да и ты знаешь.
Она снова кивнула. И задумчиво спросила вдруг, глядя по сторонам:
– «Ловушка»… Все-таки – кто они были и что имели в виду? И что тут вообще происходит?
– Спросила, – вздохнул я и начал одеваться, но подмигнул и добавил: – Ничего, разберемся!
…Одевшись и затянув ремни снаряжения, я с удовольствием прошелся по комнате. Поймал немного ироничный взгляд Танюшки, но не смутился, а, наоборот, раскланялся перед ней, как мушкетер в кино.
– А знаешь, красиво, – немного удивленно, но искренне призналась она и вздохнула: – Влезу-ка и я в свою снарягу…
Я хмыкнул. Вообще настроение было хорошим, мы ели стоя, то и дело начинали смеяться, и вообще откуда-то всплыла уверенность, что все еще будет хорошо. Потом мы влезли все-таки на верхнюю площадку, и картина стала намного яснее. Оттуда открывался неплохой вид.
– О, – я приставил ко лбу ладонь. – Забирать надо на северо-запад, тогда обойдем болота и Ляду. Помнишь такую речку?
– Помню. – Танюшка кивнула, нахмурилась и выдала: – И выйдем… м-м… где-то за Тулиновкой. Если мерить нашими мерками. Но вообще там тоже болота вдоль реки.
– Обойдем, – предложил я и, подумав, смущенно извинился: – Ты прости, Тань, но я твои вещи нести не смогу. У меня руки должны быть свободными.
– Ой, глупости какие, – нахмурилась она. – Я и сама отлично могу нести свое.
– Вот и хорошо, – кивнул я и еще раз огляделся…
…Когда я читал «Хранителей» Толкиена, то всегда внутренне замирал над строчками, где описывались Черные Всадники. Их безликость была притягательнее и страшнее, чем самые жуткие описания – пятна тьмы, вокруг которых замирало все живое. И сейчас, стоя на верхней площадке башни, я испытал то же чувство.
В каком-то километре от башни (не в той стороне, откуда мы пришли, а перпендикулярно нашему движению), где плоский холм поднимался над лесом, на его вершине стояли несколько фигур, казавшихся черными. И каким-то… чутьем я хорошо ощутил: они смотрят сюда.
– Вниз, Тань! – зашипел я, но она уже и сама заметила черные фигуры. Мы ссыпались вниз, соскочили в траву из двери и бросились в лес – как два испуганных кролика, если честно. Снаряжение мешало мне бежать, да и сам я держался позади, сжав в руке револьвер и оглядываясь.
Вроде бы нас никто не преследовал, но мы отмахали по лесу бегом километра два, наверное, с излишним шумом. И остановились только в каком-то глухом буреломе, около ручейка, где толклись комары.
Я встал на колени и долго пил с руки, отгоняя другой мошкару. Танюшка озиралась, потом тихо спросила:
– А чего мы так испугались? Может, это наоборот… какие хорошие?
Я медленно поднялся на ноги, вытер мокрой рукой лицо и так же медленно покачал головой. Я не знал, как описать охватившее меня ощущение при виде тех черных фигур.
Но одно знал точно. Ничего «хорошего» в них не было.
Я вновь достал из кобуры револьвер – большой, с вытертым местами воронением. И подумал: а смогу ли я выстрелить из него в человека? Я не был уверен, что сумею это сделать, защищая себя.
Но был почти уверен – сумею, если придется защищать Танюшку.
С ней, пока я жив, не должно случиться ничего плохого.
– Нет, Тань, – покачал я головой. – Едва ли они хорошие.
* * *С ходу мы влетели в болотистую низину ручья. Было душно, под ногами хлюпало, одежда прилипла к телу. Комары висели над нами и наслаждались.
– Знаешь что, Тань? – наконец сказал я. – Это неприятно, но это реальность. Ландшафт-то тут такой же, как у нас. А вот природа… Мы от самого Кирсанова идем по лесу, а где у нас такое видать? Вот это болото – я его не помню.
– Я тоже, – призналась Танька и, достав нож, начала чистить ногти. Это я замечал за ней и раньше. И было это признаком волнения. Кроме того, это демонстрировало – я успел изучить – то, что Танюшка перекладывает всю ответственность на меня.
Мда. Очень вовремя.
– Ладно. – Я махнул рукой в ту сторону, где вроде бы имелось повышение. – Пойдем туда. А там посмотрим.
– Олег? – Танька убрала нож и посмотрела мне прямо в лицо. – А они… ну, эти… нас не догонят?
– Не знаю, Тань, – честно ответил я. – Сейчас их нет, а потом… Нет, не знаю. Пошли…
…Я оказался прав. Мы выбрались из заболоченного бурелома в обычный лес примерно через полчаса, и я удовлетворенно-гордо огляделся – так, что Танюшка фыркнула:
– Орел, орел.
– Орел не орел, – скромно ответил я, – а между нами и ими сейчас это болото.
– Часть которого – у нас в обуви, – довольно ехидно добавила Танька.
– Вредный ты все-таки человек, Тань, – задумчиво сообщил я, убирая наган. – Честное слово.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});