Реквием души (ЛП) - Заварелли А.

Извращенец.

– Мне нужно все засвидетельствовать, – похлопал он меня по руке, и я тут же ее отдернула. – С прошлого места мне было недостаточно хорошо тебя видно, верно?

Я едва дышала, слушая их разговоры о погоде, дочери Чамберса, а потом и о моей вагине, пока доктор смазывал палец.

– Ты почувствуешь давление, но больно не будет, Айви.

Я стиснула зубы, настраиваясь на вторжение, но все равно оказалась совсем не готова, когда Чамберс погрузил в меня свой холодный палец. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не закричать. И не сопротивляться. Потому что когда я инстинктивно сдвинула колени, Холтон вцепился в мои бедра и широко раздвинул их.

– Я должен все засвидетельствовать, – сказал он. – Уверяю, ты не первая обнаженная девушка, которую я вижу.

«Он хвастался?»

Я впилась ногтями в края стола, пока доктор все водил пальцем внутри, казалось, трогая там все, что только было можно.

– Она очень узкая.

Я почувствовала, как по щеке скатилась слеза.

– Я почти закончил, – произнес доктор. – Еще минутку.

Я почти уверена, что он вдоль и поперек прощупал мою девственную плеву, если это вообще имело значение. Скорее все это затевалось ради моего унижения и наглядного пособия для мужчин, которые, очевидно, будут мастурбировать позже.

– Вот так, – доктор вытащил палец и вытер его бумажным полотенцем.

Я, наконец, смогла свести колени и выдохнуть.

Брат тут же вскочил на ноги.

– Девственница, – вынес вердикт доктор.

Это я и сама могла им сказать.

– Что ж, не то что бы я сомневался, – произнес брат.

Я начала вставать.

– Не сейчас, – произнес Холтон, опрокидывая меня обратно на спину, широко распахивая халат и снова обнажая мою грудь, которую я почти успела прикрыть.

Я бросила на него взгляд, но он и не думал смотреть мне в глаза.

– Она изумительна, – произнес Холтон. – Как же плохо, что она должна достаться этому ублюдку.

– Я могу идти? – спросила я, мой голос показался странным даже мне самой.

– Еще кое-что, – отозвался Чамберс, бросив взгляд на моего брата, тот тут же кивнул. Доктор взял шприц, лежавший рядом с тюбиком смазки.

– Что это такое?

– Витамины, – ответил Абель прежде, чем успел Чамберс.

Я даже не решилась спорить, когда игла приблизилась к моей руке. Мне нужно было побыстрее убраться с этого стола. Прочь отсюда. Я должна была уйти от этих мужчин, поскольку не была уверена, сколько еще смогла бы сдерживать слезы.

– Готово, – доктор Чамберс запахнул полы моего халата. – Ты можешь быть свободна. Я все задокументирую, а потом брат сможет вернуть тебя домой.

Я соскользнула со стола так быстро, как только смогла, пол леденил босые ноги. Однако прежде чем я успела скрыться за ширмой, Абель схватил меня за руку и остановил.

– Ты ничего не забыла? – спросил он.

– Что? – спросила я, едва сдерживая слезы.

– Ты должна поблагодарить доктора и мистера Холтона.

– Поблагодарить их? – я вытерла лицо, стирая первые капли слез. Я могла поклясться, что все еще чувствовала на себе руки одного мужчины и взгляд другого.

– Да, Айви. Поблагодари их за то, что нашли на нас время.

Обернувшись, я посмотрела на доктора и Холтона. Буквально заставила себя это сделать. Мне нужно было запомнить их лица, поскольку в это мгновение я поклялась себе, что когда-нибудь заставлю их заплатить.

– Спасибо, – выдавила я сквозь стиснутые зубы.

Абель выпустил меня, и я все же смогла скрыться за ширмой, задаваясь вопросом, что же будет вытворять мой жених после свадьбы, когда я стану принадлежать ему безраздельно, если, даже не присутствуя сегодня, потребовал пройти через подобное унижение?

Айви

Ни я, ни Абель не произнесли ни слова, когда отъезжали от подъездной дорожки. Я чувствовала себя униженной. Онемевшей. До меня только теперь в полной мере доходило, что произошло в том доме. Потому единственное, что могла сейчас делать, это сидеть на пассажирском сидении, подтянув колени к подбородку и отвернувшись к окну. Так я скрывала от брата свои слезы.

– Сними ботинки с сидения.

– Да пошел ты.

Абель промолчал. Я удивилась, когда он не стал спорить и не протянул руку, чтобы силой снять мои ноги с его драгоценного сидения. Но брат действительно не стал. Может, на каком-то уровне он тоже пострадал?

Я вытерла лицо рукавом своего большого свитера, порадовавшись, что его надела, поскольку теперь он будто защищал меня. Когда мы въехали на парковку больницы, я повернулась к Абелю, изучая его профиль. Губы брата были плотно сжаты, а брови нахмурены.

Ненависть его состарила. Сделала уродливым.

– Зачем ты заставил меня это сделать?

– По его просьбе.

– Ты мог бы отказать.

Абель направил машину на круговую подъездную дорожку и остановился перед стеклянными раздвижными дверями, только после этого повернувшись ко мне лицом.

– Это было необходимо. Если бы ты оказалась не невинна, или же де ла Роса просто стал бы утверждать так после вашей брачной ночи, у нас не было бы никаких карт в рукаве. Всю нашу семью наказали бы.

– У тебя есть хоть какие-то человеческие эмоции, Абель? Хоть что-то, похожее на сочувствие?

– Сочувствие – удел слабых, Айви, – он глянул на часы, будто я его задерживала. – Если хочешь увидеть отца, тебе лучше зайти внутрь.

– Ты не собираешься следить за мной? – прищурилась я. – Вдруг я сбегу?

Абель качнул головой и перевел взгляд на дорогу, рассеянно наблюдая за движением машин.

– А что такое? Раскаиваешься в содеянном?

– Не глупи, – отозвался он, снова посмотрев на меня. Его глаза опять словно помертвели.

– Нет, ты прав. Это было глупо. Но я хочу предупредить тебя. Если ты когда-нибудь поднимешь руку на нашу сестру или попытаешься сделать с ней что-то подобное, я убью тебя. Убью собственными руками. Ты понял меня, Абель?

Он рассмеялся. Ну, в некотором роде. Звук больше походил на фырканье.