Музыкальная история средневековой Европы. Девять лекций о рукописях, жанрах, именах и инструментах - Данил Владимирович Рябчиков

символом чистоты, «если не считать ту, что носила Христа в своей утробе». Богослов Жерар Льежский (ок. 1220 – ок. 1270), говоря об изменении, очищении души из-за страданий, цитирует любовную песню.

Самая первая альба – рассветная песнь у трубадуров – Phebi claro, в которой еще и перемешаны латинский и окситанский языки, полна библейских аллюзий, так что и содержание ее может быть интерпретировано как светское, так и духовное. И это далеко не единственный пример. А что говорить о мотетах XIII–XIV веков, в которых один из голосов пел литургический текст, а другой – светский?

Рукописи, донесшие до нас светскую латиноязычную музыку, обычно включают и религиозную. 80 произведений Carmina Burana и Fragmenta Burana (включая две литургические драмы) имеют религиозный текст. В английском манускрипте – современнике Carmina Burana – Cambridge Univ. Lib. Ff.i. 17 (1) – 11 светских и 24 духовных произведения. Даже в самом известном сборнике парижской школы Нотр-Дам, сохранившем для нас произведения Леонина и Перотина Pluteus, 29.1. 47 светских латиноязычных произведений (и около 980 – духовных). Рукопись Egerton 274 содержит 10 светских и 88 религиозных произведений (причем не только на латыни, но и французском языке). Этот манускрипт был заказан для известной семьи французских клириков.

Упоминавшиеся выше «Кембриджские песни» считаются одним из столпов вагантской поэзии вместе с Carmina Burana. Они записаны, вероятно, во второй половине XI века и содержат 84 произведения. Среди них 27 песен из «Утешения философией» Боэция, ода Горация, выдержки из Вергилия и Стация, 17 религиозных произведений, 2 коронационных оды (для императора Священной Римской империи Конрада II в 1027 году и короля Бургундии Генриха III в 1028 году), 2 плача на смерть императоров Генриха II (1024 год) и Конрада II (1039 год – последнее дает возможность примерно датировать сборник), 7 политических стихов («утром в газете, вечером в куплете»), 12 шутливых (и не только) рассказов, дидактические стихи и 7 любовных песен.

Сами же песни занимают лишь около 10 последних листов большой рукописи MS Gg. 5.35. Сначала на 276 листах переписчиками скопированы стихотворения римских поэтов IV–VI веков: Ювенка, Целия Седулия, Пруденция, Аратора, Боэция и других. К ним приписан стих блаженного Рабана Мавра (ок. 780–856) с восхвалением святого креста. Затем идут произведения раннесредневековых поэтов, в том числе Хукбальда Сен-Амандского и Евгения Толедского. Третью часть рукописи составляют языковые загадки, небольшие примеры на греческом языке. Четвертую часть, хуже всего сохранившуюся (в части произведений есть большие и небольшие лакуны) и самую небольшую, составляют «Кембриджские песни».

Любопытно, что один из фрагментов рукописи, с песнями Боэция, удалось идентифицировать лишь в 1982 году. Они были обнаружены во Франкфурте, потому что немецкий исследователь Tomas Oechler украл их в кембриджской библиотеке в 1840 году!

Строение рукописи MS Gg. 5.35., если смотреть на нее целиком, логично, изложение идет в хронологическом порядке и производит впечатление учебной антологии латинской поэзии VI–VII веков. И песни любовные или сатирические идут вместе с религиозными и более ранними светскими стихами как часть все той же монастырской антологии. К тому же сложно назвать вагантом и маргиналом Боэция или Горация, да и авторы коронационных од и плачей тоже плохо вписываются в этот образ.

Нотация в «Кембриджских песнях» добавлена лишь к шести песням Боэция и к восьми другим песням сборника. Нотация адиастематическая и не позволяет точно идентифицировать звуковысотность. К счастью, несколько произведений сохранилось в других рукописях, и иногда это позволяет восстановить их музыку.

Например, O admirabile Veneris idolum («О восхитительный Венерин образ») – любовная песня с гомоэротическими и классическими аллюзиями, находится еще минимум в двух монастырских источниках, в том числе знаменитом Монтекассино, основанным святым Бенедиктом. В этом монастыре работал Фома Аквинский, а трое из его аббатов становились римскими папами, все они, вероятно, могли читать/напевать это произведение или слышать его исполнение. И это произведение, несмотря на свой текст, вместе с другими продолжало храниться в библиотеке одного из самых известных монастырей. Более того, на музыку его был положен другой текст, воспевающий Рим, – O Roma nobilis. Кстати, проблема с адиастематическими невмами характерна и для Carmina Burana, поэтому сегодня для исполнения произведений этого сборника берут ноты из других рукописей, прежде всего из Ms. Pluteus 29.1 (упоминавшейся ранее флорентийской рукописи Magnus liber organi – главного детища великой парижской школы Нотр-Дам). 20 (!) песен из Carmina Burana содержатся также и там: те же «голиардские» стихи Вальтера Шатильонского, Филиппа Канцлера, Петра Блуаского и неизвестных авторов.

Рис. 25. O admirabile Veneris idolum в рукописи «Кембриджских песен».

Светская музыка XI–XIII веков часто создавалась и записывалась в монастырях. Нас это может удивлять, но в дореформационное время связь светского и церковного миров была совсем другой. Сами монастыри были другими. Монастырь был гостиницей. Современных гостиничных сетей тогда не было, а путешествия занимали куда больше времени. И где мог знатный путешественник, король или крупный феодал, остановиться помимо монастыря?

Монастырь был библиотекой. Вплоть до XIII–XIV веков подавляющее большинство рукописей было создано в монастырях (в том числе со светской и религиозной музыкой) и хранилось в монастырях. И библиотеки эти иногда насчитывали сотни книг. Так, библиотека монастыря в Кентербери к XV веку составляла 1800 томов. Средневековые каталоги монастырских библиотек говорят, что хранись не только богослужебные и богословские книги, но и произведения классиков в большом числе и разнообразии – от Платона до Овидия.

Монастырь был учебным центром. Школы при монастырях обучали не только Псалтыри, но и языкам, математике, началам философии.

Монастырь был научным центром, особенно до появления университетов, которыми, впрочем, тогда тоже нередко управляли монашеские ордены.

Монастырь был центром обучения музыке. Считалось, что только певчие могли стать «музикусами» и понимать музыку. А музыканты-инструменталисты не имеют даже надежды на спасение:

Рис. 26. Одна из страниц Carmina Burana c адиастематической нотацией.

«Ученик: имеют ли жонглеры (точнее, joculatores – музыканты-профессионалы, чаще – инструменталисты) какую-то надежду на спасение?

Мастер: Нет».

Гонорий Августодунский (ок. 1080 – ок. 1156)

Заниматься приходилось ежедневно по многу часов. И не должно удивлять, что многие известные композиторы Средневековья прошли эту монастырскую школу.

Монастырь был источником дипломатических кадров. Алиенора Аквитанская, чтобы вызволить своего сына, короля Англии Ричарда Львиное Сердце, из плена, направила своими эмиссарами епископов Бата и Солсбери, а также аббатов Боксли и Понтроберта. Таким же образом поступали и другие правители – где же еще взять грамотных и умных представителей? Аббат знаменитого монастыря Сен-Дени Сугерий, «крестный