Удачная охота - Павел Кузнецов

— Странно, почему я, лейтенант гвардии его императорского величества, не знаю об империи таких деталей, какие знаешь ты — представительница другого народа?

— Я вообще очень осведомлённая барышня, твою же неосведомлённость понять очень просто. Никто не хочет выставлять на публику своих недостатков. Гвардейцы должны думать, что имеют только лучшее в империи оружие, иначе это может сказаться на их дисциплине. Император даёт вам и так гораздо больше, чем прочим войскам, по человеческим меркам, естественно, — женщина говорила спокойно, она не переживала за империю, как я, хотя и видно было, что моё замечание о многих порубленных орками бойцах нашло в её сердце отклик. Видя, что меня тема кольчуги задевает за живое, она поспешила сменить тему. — Значит, тебе понравилась моя кольчуга, котик? Буду знать, что подарить тебе за спасение своей жизни.

Такой поворот разговора заставил меня тут же перестроиться на новый лад.

— Как ты можешь говорить о награде, кошечка? Для меня награда — это видеть твои глаза, ощущать в объятиях мою альту живой.

— Только не говори, что полюбил меня, лишь увидев издалека. Такие вещи я чувствую очень тонко.

— Ну… Нет, помогать я рванулся просто женщине, на которую напали ненавистные мне орки. О любви в тот момент действительно речи не шло, — её замечание заставило меня несколько сбавить обороты и взглянуть на всё случившееся на поляне под несколько иным углом.

— Вот видишь. А бескорыстному спасителю полагается достойная награда, помимо сердца дамы, — глаза женщины смеялись, а ладошки в это время ласкали мои руки. — Если же говорить серьёзно, то я хочу, чтобы ты имел хорошую защиту на случай очередной схватки. Понимаешь, вокруг меня много чего происходит, и обычно оно настолько серьёзно, что даже альте сложно выжить, что уж говорить о человеке. Не хочу потерять тебя, только обретя.

Голос женщины был полон заботы, подлинного опасения за мою жизнь, что вызвало во мне ответный всплеск нежности. До самого вечера мы только обнимались и обменивались взаимными комплиментами, ни один серьёзный вопрос в наши головы в таком состоянии больше не приходил. Только засыпая вечером, я вернулся в мыслях к нашему разговору и отметил, что женщина виртуозно переключала меня со скользкой темы на гораздо менее значительные вещи. — «Однако, моя дама сердца очень и очень не проста. Успокаивает лишь то, что она не спешит открывать передо мной карты из-за заботы о моём благополучии. Если бы это было не так, то она не стала бы переводить тему с бронёй для гвардейцев на более нейтральную. И всё-таки, как она хороша даже в своей таинственности!»

Утро опять началось с совместной тренировки. По её завершении я признался женщине в полной и всеобъемлющей любви, заверив, что буду тренироваться только с ней и ни с кем другим, потому что только с ней по-настоящему интересно. Дама рассыпалась в ответных комплиментах, и до обеда мы больше объятий не разомкнули, посвятив всю первую половину дня продолжению конного путешествия. А после обеда нашим взорам открылось роскошное озеро, краешек которого выступал из леса, преграждая дальнейший путь вдоль опушки.

— Какая красота! — не удержалась альта от восхищённого возгласа при виде озера, и я вынужден был с ней полностью согласиться. В совершенно спокойной водной глади отражались окружающие водоём деревья, создавая ореол таинственности. Некоторые участки вообще были покрыты вечной тенью, скрытые гривами раскинувшихся по берегам деревьев, так что вода в этих местах точно вообще не имела дна, являя собой провал в потусторонний мир. Зато середина озера буквально лучилась отражённым солнечным светом, радуя глаз и призывая случайных путников в свои объятия.

— А давай искупаемся! — ляпнул я, даже не подумав о возможных последствиях быть застигнутыми врасплох нашими преследователями. Для меня они были лишь плодом воображения альты, в их реальность я до конца не верил. И если они и были реальностью, то женщина уж точно не могла услышать о них от лесных деревьев! Просто она решила таким образом призвать меня к повышенной бдительности.

Дама долго смотрела мне в глаза, затем улыбнулась. Не знаю, поняла ли она мой настрой, но в её взгляде заплясали бесенята, и в следующее мгновение она уже выскочила из седла.

— Давай, кто быстрей. Но только голышом! — с этими словами она устремилась к воде. Пришлось дать коню шенкелей, чтобы догнать неугомонную альту. Мечи я сбросил ещё на берегу, и прямо на коне въехал в озеро. Тот воспринял мой манёвр довольным фырканьем, женщина несколько подотстала, и я начал раздеваться, предвкушая славную победу. Однако стоило мне завершить процесс раздевания, как что-то стремительное упало мне на спину и заставило повалиться в воду. Только выплыв на поверхность и увидев смеющуюся женщину, я понял, кому обязан стремительным погружением на самое дно. Пришлось сменить закипающий гнев на весёлое расположение духа, так что через минуту мы смеялись уже оба.

— Значит, ничья, — констатировала она.

— Ты же легко могла выиграть, зачем тебе это?

— Так интересней: решила поощрить твоё смелое решение броситься в воду прямо на коне.

— Гляди, как он доволен. И выходить не хочет, — указал я на фыркающего и разбрызгивающего мордой воду коня. Он уже напился, и теперь резвился по-своему.

— Ага. Только ты не туда смотришь, — с этими словами альта сначала выпрыгнула из воды по пояс, а затем повалилась на спину, поплыв в таком положении к центру озера. При этом над водой ощутимо выступали полукружия женских грудей внушительных размеров и крайне заманчивых и изящных форм. По всему выходило, что дама не только не отличается излишней стеснительностью, но ещё и умеет здорово играть на чувствах мужчин. Я с открытым ртом любовался открывшимся мне зрелищем, в полном восторге от повадок своей избранницы. — «Ну, женщина! Нет, этого так оставлять нельзя», — я принял вызов и нырнул под воду. Из воды я вынырнул точно под ней и, пропустив одну руку ей между ног, а другую выведя в районе шеи, утянул смеющуюся даму на дно. Там мы некоторое время боролись, перемежая силовые упражнения короткими поцелуями, и, в конце концов, бросились играть в догонялки, всплывая лишь затем, чтобы вдохнуть порцию воздуха.

Плавала она виртуозно, точно гигантская рыба, и мне стоило немалого труда угнаться за шустрой альтой. Тугие, грациозные движения тела, вытянувшегося струной и волнистыми изгибами отталкивающегося от толщи воды, невольно вызывали у меня подлинное восхищение, будили первобытные инстинкты. Хотелось обнять её, прижать к себе сильно-сильно, чтобы прочувствовать всю силу и упругость тела любимой. — «И она говорит, что её стихия лес! Такое ощущение, будто она родилась и выросла в воде», — то и дело мелькала у меня в голове назойливая мысль.