Удачная охота - Павел Кузнецов

Стоит ли говорить, что тренировкой я увлёкся далеко за полночь. В свете луны клинки отбрасывали причудливые холодные блики, играющие наперегонки с алыми отблесками пламени костра. Сегодня не было никаких запредельных перемещений, не было прыжков и отступлений, только танец клинков, мягкие связки и спокойные перекаты.

— Как красиво играют блики на твоих клинках, — услышал я мягкий бархатистый голос со стороны палатки.

У меня буквально дух захватило от этого голоса! Я так и замер на середине движения, пытаясь взять себя в руки. Это удалось далеко не сразу, но когда удалось, сердце опять ушло в пятки, — теперь уже от взгляда выразительных, сияющих в свете костра, глаз воительницы. Женщина не спешила вылезать из палатки и теперь лежала, уперев локти в землю и положив на них свой подбородок. Она пристально смотрела в мои глаза, и в её взгляде мне опять почудилась светлая радость, точно окутывающая всё моё естество своим мягким сиянием. Чтобы не казаться совсем уж неловким, я поспешил свернуть тренировку и вложил мечи в ножны за спиной.

Женщина не спешила менять позу, не спешила продолжать разговор. Я тоже не спешил заговаривать, чувствуя, что любые слова сейчас будут лишними, а просто подошёл и протянул ей руку. Красавица одним незаметным движением встала на ноги и, взяв мою ладонь в свою, прижала её к своей щеке, стала тереться об неё, словно большая кошка. Моё сердце пронзил укол невыразимой нежности, замешанной на радости и надежде. В следующее мгновение женщина прижалась ко мне уже всем телом, и я услышал над ухом её похожий на кошачье мурлыканье голосок, шепчущий что-то нежное, обнадёживающее и, в то же время, совершенно бессмысленное. Заключая её упругое тело в свои объятия, я отвечал ей такими же нежными и бессмысленными комплиментами.

Странно, но мне совершенно не хотелось форсировать события, хотя веди себя вот так любая другая известная мне женщина, я бы давно уже тащил её в постель. Почему-то хотелось вот так стоять, забыв обо всём, говорить ей глупости и слышать глупости в ответ, и ни о чём не думать, ничего не делать. Так мы простояли не меньше часа, и за всё время даже ни разу не поцеловались, не говоря уже о чём-то более конкретном. Уже одна только близость этого потрясающего создания доставляла мне невыразимое наслаждение.

Наконец мы опомнились и решили, так сказать, сменить обстановку. По-прежнему не говоря друг другу ни слова, мы пошли гулять в лес, держась за руки, словно дети. Мы шли и любовались ночным лесом; в голове у меня возникали странные образы, — то пернатый ночной хищник, пикирующий на жертву, то притаившийся в кустах мелкий зверёк, то просто какая-то ложбинка с блестящей в лунных лучах водой. Чёткость образов поражала и превосходила мои собственные способности видеть в темноте, да что там, даже на свету я смог бы различить такие детали лишь при пристальном осмотре самих сцен природы. А сейчас картина возникала сразу во всех подробностях. Я шёл, совершенно поглощённый и немного раздавленный этим странным калейдоскопом ночных пейзажей. Стоило мне заинтересоваться какой-то картиной ночного леса, которую я сам видел перед собой лишь приблизительно, контурно, как внутренний взор услужливо подставлял в неё мельчайшие подробности, вплоть до игры лунных блик и тени в капельках росы. В то же время я чётко осознавал, что обязан такой чёткости восприятия идущей рядом женщине. Это знание пришло ко мне как нечто само собой разумеющееся, и отпала всякая необходимость разговаривать. Опять мы довольствовались лишь чувственными образами, впечатлениями, напрочь игнорируя возможность передать информацию в разговоре.

Спустя ещё пару часов мы сидели у костра, прижавшись плечом друг к другу, моя ладонь при этом покоилась на её коленях, в объятиях её ладоней. Женщина положила голову мне на плечо и тихо проговорила:

— Мне ещё никогда в жизни не было так хорошо, — её голосок звучал сейчас звеняще и тягуче, точно она говорила с некоторой ленцой. Впечатление от пережитых мгновений накрепко засело в наши души, отдаваясь в сознании звенящим восторгом и сладкой негой.

— А что это было — там, в лесу? — всё же решился я на вопрос.

— Я хотела, чтобы ты тоже мог видеть ночную красоту.

— Спасибо, это действительно подарило мне незабываемые впечатления, — вспомнив свои лесные переживания, я словно снова соприкоснулся с виденной там красотой.

— Знаешь, а я до того, как не увидела тебя, не верила в возможность вот такой любви, хотя среди альт и ходят о ней различные истории и даже легенды, — я буквально почувствовал, как она закрывает глаза и полностью отдаётся своим ощущениям.

— Альт…, - нараспев повторил я, и всё сразу встало на свои места: странный бой, невесть откуда взявшаяся потрясающая женщина, её любовь к ночному лесу. — «Значит, она альта. Вот, оказывается, как они выглядят при ближайшем рассмотрении. Мой сослуживец, травивший байки об альтах, и рассказывавший об этом лесе, никогда бы не поверил в мой рассказ о неожиданной любви альты и человеческого мужчины. По его мысли выходило, что альты могут только охотиться на случайных гостей своих лесов, а вовсе не мило беседовать с ними, да ещё и мурлыкать от удовольствия, как сытые кошки».

Я решил повеселить свою неожиданную спутницу рассказом о бытовавшем в северных гарнизонах представлении об альтах. Та звонко смеялась, с откровенным любопытством внимая мой рассказ. Наконец я перешёл на серьёзный лад и задал новый вопрос, всё более волновавший меня.

— Скажи, кошечка, почему мне так хорошо просто от одной твоей близости? Почему во мне не бушует страсть, а лишь разливается нежность и звенящая радость? Я никогда не слышал о таком состоянии души.

— Я уже начала говорить об этом. Это любовь, любовь альты и человека. Подлинная любовь, которая в жизни альт встречается крайне редко, многие проживают жизни, никогда её не испытав. Мы очень глубоко чувствуем, и наше чувство передаётся мужчине, отражается в нём. То, что ты испытываешь сейчас — величайшее чудо, дар богов, как для меня, так и для тебя. Людям практически не дано так чувствовать, только если человек любит альту, и она отвечает ему взаимностью.

— И что теперь будет? — спросил я наивно. Действительно, сложно было представить себе, как теперь будут развиваться наши отношения, и как мы теперь будем жить с этой любовью. — Ты меня съешь?

Девушка на мою последнюю реплику звонко рассмеялась, поудобнее расположила головку на моём плече и крепче сжала мою ладонь своими.

— С тобой интересно, котик, у тебя кроме благородства и внутренней силы есть ещё и чувство юмора. Я этому ужасно рада! А что касается твоего вопроса, то ответ на него прост: мы теперь всегда будем вместе.