Быть или иметь? Психология культуры потребления - Тим Кассер

Насколько мне известно, это первое исследование, нацеленное на изучение зависимости между незащищенностью и материализмом людей, которое основывалось на реальном эксперименте. Все предыдущие исследования в этой области относились к категории корреляционных, что не давало нам полной уверенности в том, что незащищенность является в данном случае одним из реальных причинно-обусловленных факторов. В отличие от таких исследований, описанные выше экспериментальные процедуры стали самым убедительным на сегодняшний день подтверждением тому, что чувство незащищенности действительно порождает и усиливает материалистические тенденции.

Резюме

Самые разные исследования свидетельствуют о том, что если потребности в безопасности и средствах к существованию не удовлетворяются в полной мере, то люди начинают рассматривать материалистические ценности как свои жизненные приоритеты. Что бы мы ни исследовали и ни анализировали – характеристики наций, родителей или семей, содержание снов или реакцию людей на смерть, – выводы всегда одни и те же. Безусловно, существует множество других источников незащищенности, которая ведет к усилению значимости материалистических целей в системе ценностей человека, и эти источники будут выявлены и задокументированы будущими исследованиями.

Я вижу прямую связь между незащищенностью, материалистической ценностной ориентацией и субъективным благополучием в том, что люди порой сталкиваются с жизненными обстоятельствами (не слишком внимательные и заботливые родители, бедность, страх смерти), которые заставляют их чувствовать свою беспомощность. Это вызывает в них недовольство и неудовлетворенность жизнью, ибо для крепкого психологического здоровья потребности в защите должны быть в полной мере удовлетворены. В то же время ощущение неуверенности в завтрашнем дне повышает вероятность того, что человек станет убежденным материалистом, потому что и его внутренняя предрасположенность, и внешняя потребительская культура предполагают, будто обрести устойчивую почву под ногами можно за определенные ресурсы. Таким образом, получается, что материалистические ценности – это одновременно и симптом незащищенности, лежащей в основе чрезмерного материализма, и стратегия противодействия и преодоления трудностей, применяемая людьми для решения проблем и удовлетворения потребностей.

Беда в том, что ориентация на материалистические ценности – весьма неэффективная стратегия борьбы с трудностями. Как в случае с другими стратегиями, возможно, позволяющими человеку на короткое время улучшить свое психологическое самочувствие (самоизоляция, отрицание проблемы, гедонистические удовольствия вроде алкоголя или секса), в долгосрочной перспективе безудержная погоня за наживой, как правило, только обостряет ощущение незащищенности. Обратная зависимость между материалистическими ценностями и психологическим благополучием, безусловно, свидетельствует о том, что такая стратегия не слишком эффективна и вряд ли избавит человека от проблем. Скорее всего, она лишь усугубит их. И, как нам еще предстоит убедиться, прочтя следующие три главы, такой итог весьма вероятен, поскольку ориентация на материалистические ценности направляет людей к опыту, который отнюдь не предполагает условий, благоприятных для удовлетворения и других важных потребностей (кроме защищенности).

Глава 5

Это хрупкое самоуважение

До создания Silicon Graphics Кларк говорил, что счастливым его сделает состояние в 10 миллионов долларов; перед основанием Netscape – что ему нужно 100 миллионов; перед Healtheon – миллиард; а недавно он сказал Льюису: «Я буду полностью счастлив, когда у меня будет больше денег, чем у Ларри Эллисона». Эллисон, основатель софтверной компании Oracle, «стоит» сегодня 13 миллиардов долларов.

Большинство людей думают, что, достигнув желаемого, они станут абсолютно счастливыми и довольными жизнью. В сущности, здравый смысл, равно как и многие психологические теории, говорят, что если мы реализуем свои цели, наша самооценка и уровень удовлетворенности жизнью непременно повысятся. Однако, как видно на примере Джима Кларка, люди, которые, вне всякого сомнения, успешны в своих попытках заработать много денег и иметь высокий статус, достигая намеченных целей, часто остаются недовольны результатом. Когда Кларк заработал свое первое состояние, это не принесло ему счастья. Недостаточной для него оказалась и сумма в миллиард. Теперь для полного счастья ему нужно 13 миллиардов. Но я подозреваю, что как только Кларк достигнет и этой цели, он тут же почувствует неудовлетворенность и начнет стремиться к тому, чтобы заработать еще больше.

Судя по всему, аналогичные процессы протекают и в каждом из нас, хотя наши желания, как правило, куда скромнее, чем состояние, превосходящее бюджет небольшой страны. Мы мечтаем о повышении по службе, новом автомобиле, более высоком социальном статусе, и нередко вполне преуспеваем в достижении этих целей. Однако, как свидетельствует опыт, наличие денег в большем количестве, нежели человеку нужно для удовлетворения базовых потребностей в пище, жилье и тому подобном, не ведет к долгосрочному повышению уровня психологического благополучия и делает нас счастливее разве что на время. Иными словами, даже успешная погоня за материалистическими идеалами чаще всего тщетна и не приносит желанного удовлетворения.

Возьмем, к примеру, исследование Эдварда Динера, который на протяжении девяти лет отслеживал уровень счастья и удовлетворенности жизнью почти 5 тысяч взрослых американцев[73]. Одни из них за этот период добились серьезного экономического успеха, достижения других оказались намного скромнее, а третьи все это время и вовсе едва сводили концы с концами. Однако, как показало исследование, изменения в доходах отнюдь не являются важным предиктором уровня счастья и удовлетворенности людей своей жизнью.

Еще одной наглядной демонстрацией того факта, что увеличение богатства не делает нас счастливее, можно считать исследование Филиппа Брикмана, объектами которого стали победители лотереи[74]. Двадцать два жителя штата Иллинойс, недавно выигравших крупные суммы денег в государственную лотерею, сравнивались с контрольной группой, состоявшей из соседей новоиспеченных богачей. Всех участников эксперимента попросили оценить, насколько они счастливы в целом и в какой мере удовлетворены простой повседневной жизнью, включающей общение с друзьями, вкусный завтрак, смешной анекдот и т. п. Как оказалось, счастье победителей лотереи ничем не отличалось от счастья людей, которым в руки не свалилось огромное состояние, а повседневные события, по собственному признанию первых, приносили им меньше радости, чем тем, кому в отличие от них не повезло.

Надо сказать, этот паттерн просматривается и в общенациональных тенденциях. Как уже отмечалось в главе 1 психологом Дэвидом Майерсом, ВВП США за последние несколько десятилетий существенно вырос, а уровень счастья нации остался прежним[75]. На рисунке 5.1 четко видно, что хотя в период с 1956 по 1998 год экономика США росла беспрецедентными темпами, в результате чего доходы большинства граждан удвоились, уровень удовлетворенности жизнью в это время оставался практически неизменным. О подобной ситуации свидетельствуют также статистические данные из ряда европейских стран и Японии[76].

Рис. 5.1. Экономический рост и уровень удовлетворенности жизнью в США. (Взято из Myers, 2000 г. Печатается с разрешения Американской психологической ассоциации.)

Аналогичные результаты демонстрируют и исследования, в рамках которых люди оценивают свой прогресс в достижении материалистических целей. В ходе проведения одного из таких опросов мы с Ричардом Райаном просили студентов из Рочестерского университета и Университета Монтаны оценить, в какой мере им, по их собственному ощущению, удалось достичь материалистических (деньги, слава, имидж) и нематериалистических (личностный рост, взаимоотношения с близкими, вклад в развитие общества) целей[77]. На основании их ответов мы сформировали четыре группы: 1) из тех, кто посчитал, что преуспел в достижении обоих типов целей; 2) из тех, кому удалось реализовать только нематериалистические цели; 3) преуспевших исключительно в достижении материалистических целей; 4) и из тех, кто признался, что не достиг ни того ни другого. Далее мы сравнили эти группы по уровню персонального благополучия, употребления наркотиков, самооценки и ряду других критериев.

На рисунке 5.2 представлены баллы психологического благополучия четырех групп участников нашего исследования из Рочестерского университета. Очевидно, что достижение материалистических целей не слишком способствовало повышению уровня субъективного благополучия респондентов. Сравните, например, две первые планки диаграммы на рисунке 5.2. Как видите, члены групп 1 и 2 сообщили о практически эквивалентном уровне психологического благополучия. Заметьте также, что в третьей группе этот показатель довольно низкий, но, по сути, не сильно отличается от уровня субъективного благополучия членов группы 4.