Быть или иметь? Психология культуры потребления - Тим Кассер

Второй важный момент (для наших с вами конкретных целей) исследований Инглхарта касается колебаний уровней материализма и постматериализма. Хотя люди по мере старения довольно последовательны в своих жизненных приоритетах, в определенные моменты жизни они становятся более материалистичны независимо от возраста. Так, например, краткосрочные колебания в сторону повышения уровня материализма наблюдались в годы западноевропейских рецессий в середине 1970-х, начале 1980-х и начале 1990-х, и, судя по всему, в первую очередь это объясняется высокими темпами инфляции в соответствующих странах. Это означает, что во времена экономических трудностей и, как следствие, ослабления защищенности люди становятся большими «материалистами».

Вышеизложенное плавно подводит нас к третьему вопросу: а что можно сказать о материализме в богатых и бедных странах? Чтобы на него ответить, Инглхарт с коллегами в 1990–1991 годах опросили на предмет их жизненных ценностей почти 50 тысяч человек из 40 стран мира. Согласно опросу жители бедных стран, которые предположительно чувствуют себя менее защищенными, как правило, более материалистично настроены, чем жители экономически развитых государств.

В заключение стоит добавить, что особенно высоко материализм ценят западные европейцы старшего возраста, которые в молодости испытали на себе все тяготы экономической и национальной незащищенности; а также граждане любых стран, если опрос проводится в периоды скачков инфляции; и жители бедных государств с низким уровнем экономической защищенности. Все это полностью согласуется с гипотезой, что материалистическая ценностная ориентация зарождается и развивается в тех случаях, когда люди пережили опыт (особенно в детстве), который не способствовал удовлетворению их потребностей в безопасности, защищенности и средствах к существованию.

Чего женщины хотят от мужчин?

В рамках еще одного подхода к пониманию того, как национальные особенности влияют на материалистическую ориентацию, исследовалась проблема, суть которой отлично передает следующая цитата: «Женщине в жизни нужны четыре животных: норка в шкафу, “ягуар” в гараже, тигр в постели и осел, который за все это заплатит»[63]. Эта цитата выражает стереотипное мнение, что некоторые женщины хотят иметь дело исключительно с богатыми мужчинами с высоким социальным статусом. Как выясняется, данное клише в значительной мере подтверждают десятки психологических исследований, проведенных в самых разных странах мира. Когда респондентов спрашивают, какие характеристики они желают видеть в своем партнере, женщины гораздо чаще мужчин отдают предпочтение богатству, амбициозности и высокому статусу[64].

Обычно такое желание объясняют тем, что оно как бы «внедрено» в нервную систему самок в результате эволюции, однако многие ученые феминистского толка указывают на конкретные культурные условия, которые не обеспечивают женщин возможностями для самостоятельного удовлетворения своих потребностей в безопасности и средствах к существованию[65]. Доказательств, подтверждающих эту точку зрения, было явно недостаточно, но лишь до тех пор, пока мы с Ядикой Шармой не применили логику развиваемой здесь позиции и не нашли культурного (а не эволюционного) объяснения этому гендерному различию[66]. В частности, мы проанализировали вероятность того, что те же национальные особенности, из-за которых, возможно, женщины чувствуют собственную незащищенность, заставляют их также больше переживать по поводу материалистических качеств их потенциальных партнеров.

В своем исследовании мы опирались на базу данных, созданную в середине 1980-х годов; более 9 тысяч мужчин и женщин – представителей 37 разных культур – просили оценить, в какой мере они хотели бы видеть в своих потенциальных партнерах такие качества, как эмоциональная устойчивость, целомудрие, зрелость, сходство религиозных убеждений и/или образовательного уровня[67]. Мы сосредоточились на трех характеристиках, имеющих отношение к способности партнера выполнять желаемые запросы: перспективность в финансовом плане, наличие благоприятного социального статуса или рейтинга и явные признаки амбициозности и трудолюбия.

Для оценки возможной степени защищенности женщин в соответствующих культурах мы использовали данные из источников ООН по двум важным пунктам, непосредственно влияющим на этот показатель. Во-первых, свобода женщин при принятии решений в области деторождения, то есть в какой мере та или иная культура позволяет женщине самостоятельно контролировать процесс рождения детей и свою семейную жизнь. Например, мы исследовали уровень материнской смертности при родах в каждой нации; имеют ли женщины беспрепятственный доступ к противозачаточным средствам и защищены ли они от насилия в семье национальным законодательством. Во-вторых, мы оценили, насколько женщины равноправны с мужчинами в плане возможностей получить образование, для чего определили долю женщин (по сравнению с мужчинами), которые умели читать и писать и окончили начальную и среднюю школу.

В странах, где у женщин было мало шансов выучиться (и, следовательно, самостоятельно обеспечивать себя в дальнейшей жизни), они выказывали гораздо большее желание иметь состоятельного партнера с высоким статусом, нежели в странах, где оба пола были в этом плане равны. Точно так же женщины из стран, не предоставлявших им особых прав самостоятельно контролировать деторождение, были куда больше заинтересованы в материалистической ориентации партнеров, чем те, кто в полной мере мог распоряжаться своей жизнью. Примечательно, что эти результаты оставались статистически значимыми даже с учетом уровня экономического благосостояния нации.

Итак, в общем и целом, если у женщин меньше шансов получить образование или самостоятельно контролировать деторождение, они, как правило, менее уверены в том, что смогут обеспечивать себя сами, и, следовательно, подходят к выбору партнера с более материалистических позиций. Кстати, эти результаты отображают ту же динамику, о которой я говорил, обсуждая связь материализма с другими формами незащищенности среды. Исследования самых разных структур и конструкций приводят нас к одному и тому же важному выводу: если среда не способствует удовлетворению потребностей в безопасности и защищенности, материалистические ценности выходят на первый план.

Материализм и неосознаваемые процессы

Я уже говорил, что безразличная, лишенная чувства сопричастности окружающая среда порождает в людях, особенно в детях, базовое чувство незащищенности, которое часто компенсируется безудержной погоней за материальными благами. Однако ни в одном из упомянутых выше исследований не предпринималось реальной попытки заглянуть «внутрь» человека и увидеть, действительно ли в основе материалистических ценностей и устремлений лежит чувство незащищенности. Конечно, мы не можем рассчитывать на то, что люди честно и абсолютно точно опишут нам истинные мотивы, заставившие их преследовать в жизни те или иные цели, но методы, позволяющие проникнуть глубже осознанных поступков и проявлений и более досконально изучить тот или иной мотивационный опыт, все же существуют. В двух недавно проведенных исследованиях такие методы использовались для подтверждения идеи, что неуверенность в завтрашнем дне заставляет человека ставить перед собой материалистические цели, даже когда он не признает влияния этих мотивов на сознательном уровне.

Сны

Некоторые современные исследователи не придают снам особого значения, считая их чуть ли не случайными помехами в головном мозге человека, однако целый ряд клинических и эмпирических исследований указывают на то, что сон часто отображает весьма любопытные аспекты индивидуальности человека, недоступные для сознательного разума. Это значит, что сны могут выявлять – в высшей степени в символическом виде – многие первичные конфликты, проблемы и мотивы поведения людей и их личностные характеристики. Вдохновленные этой идеей, мы с моей женой Вирджинией Кассер решили выяснить, не расскажут ли и нам сны что-нибудь новое о материалистических ценностях[68].

Для начала мы отобрали студентов, уровень материализма которых по результатам оценки на основе Индекса стремлений относил их к верхним либо нижним 10 процентам среди сверстников. Затем мы попросили их рассказать о двух своих самых важных, запомнившихся, оказавших на них наибольшее влияние снах. Конечно, информация, полученная из описаний снов, сильно отличается от ответов на вопросы из вопросника; хотя ее, безусловно, тоже можно было бы закодировать и представить количественно. Мы с Вирджинией решили, что будет лучше, если люди все изложат своими словами. Это означает, что с методологической точки зрения данное исследование не столь скрупулезно, как другие из приведенных в этой книге, но я должен отметить, что многие темы, изучаемые посредством количественных исследований, изначально также выявлялись прежде всего в результате использования качественного подхода. Кроме того, по моему мнению, это весьма интересный и убедительный способ продемонстрировать, что мотивы и факторы, ведущие к сильной ориентации на материалистические ценности, можно обнаружить независимо от типа и метода исследования.