БеспринцЫпные чтения. Некоторые вещи нужно делать самому - Александр Евгеньевич Цыпкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О своем несчастье Галя узнала через три года чудесной семейной жизни. Ее муж ушел в запой. И пошло-поехало. Вначале три-четыре раза в год, а потом все чаще он напивался до беспамятства, а потом валялся, испражняясь под себя, пугая нечленораздельным рычанием детей и избивая жену, в течение нескольких дней и даже недель. В тот период я уже работала, преподавала студентам, дежурила не меньше двух раз в неделю. Галя, разведясь через пять лет, осталась с двумя детьми, небольшой квартирой и алиментами, которых едва хватало на оплату квартиры. Чтобы кормить детей, Галя пошла работать продавщицей на ночные смены в ближайший круглосуточный магазин.
Мы, не зная друг друга, работали часто вместе: она в магазине, светящиеся окна которого на первом этаже жилого дома были видны мне, а я в роддоме. В ее магазин новоиспеченные папаши приходили из роддома опрокинуть 100 грамм и купить торт дежурной бригаде, принимавшей сына или дочку. Мне и в голову не приходило, кто продает им эти торты и шампанское. Но когда Галя показала мне «точку», где на протяжении многих лет работала, у меня ёкнуло сердце и возникла приятная муторность в животе, обычно сопровождающая ощущение возвращения в прошлое. Дежавю. Следующие несколько лет не были отмечены чем-то особенным в жизни Гали, зато у меня родился сын, а потом двойняшки. Вскоре после этого мы и встретились с Галей.
Каждый раз я сравнивала про себя наши жизни. Вроде похоже, да не очень. Все тот же город. Обе разведены. У нее двое, у меня трое детей. Обе вечно невыспавшиеся от ночных смен. Обе в первой попавшейся одежде. Я заведующая отделением в крупнейшем роддоме города и области, она таксистка, с вечной нехваткой денег, тремя кредитами и лизингом на машину. Но нам было хорошо вдвоем. Мы болтали обо всем. Я была в курсе, что у Гали новый роман, что сын покуривает спайсы, что дочка не хочет учиться. Она знала, что у меня не было никакого романа, сын благополучно учился в лицее, младшие дети были под присмотром няни. Несмотря на эти разные дороги, мы чувствовали тягу друг к другу. Галя искренне сожалела о том, что ее образование закончилось в девятом классе и теперь она не может найти достойной работы.
— Видимо, и дети ничего не добьются, — вздыхала она. — Вот бы родить еще, я бы все по-другому сделала.
Сегодня Галя выглядела крайне мрачной, молчала, не раздражалась на других водителей. Я не нарушала тишину, ощутив знакомый взгляд женщины с малым сроком беременности. Наконец она решилась:
— Вы делаете аборты?
«Ну точно», — отметила я про себя.
— Нет, Галь, не делаю.
— Наверное, мне придется. Не знаю, что делать.
— Срок-то какой?
— Да задержка 4 дня.
— Есть время подумать. Не торопитесь, прежде всего. Тем более что хотели ведь.
— Угу.
У меня есть ощущение, что меня выбрали наверху, чтобы аккумулировать вокруг меня беременных. На работе-то понятно, но удивительно то, что и в обычной жизни тоже. Каждый, с кем бы я ни познакомилась и ни стала общаться долго и плотно, вскоре объявлял мне о беременности. Вот взять хоть нашу первую няню. Хорошая девушка, за тридцать, одинокая вроде. Но, покрутившись в моей семье, через год сообщила, что нашла официальную работу, которая необходима ей для декретного отпуска. И еще через полгода родила очаровательную девочку. Логопед, посещавшая моих младших детей два раза в неделю, вскоре стала заметно округляться. Даже мастер Леша, делавший ремонт в моей квартире частями, по мере появления у меня денег, в последний визит сообщил, что его жена нуждается в моей консультации и дальнейшей помощи. Я уж не говорю про массажистку, парикмахершу и даже моего доверенного гинеколога, к которой я ходила раз в год и которая божилась, что никогда не пойдет за третьим ребенком в сорок лет, — тоже ушла в декрет! И каждый раз, ловя своеобразный взгляд, который исходит от беременной малым сроком женщины, я испытываю дежавю. И я еле сдерживаюсь, чтобы не улыбаться, когда мое подозрение оправдывается. Я смеюсь не над ними, а над своим дежавю.
Вот и теперь, приехав домой, я зашла к соседке, которая теперь сидела с моим самым младшим сыном. Меня встретила ее дочь. Мы собирали малыша в напряженном молчании. Я заподозрила ее, как только нога моя коснулась порога: в ее лице была та отстраненность, которую вызывают первые молекулы хорионического гонадотропина, выделяющегося несколькими клеточками еще даже не эмбриона. Я чувствую это каким-то чудесным образом и у себя, и у других. И зачем мне это знание и чувство? Я улыбнулась и внимательно посмотрела в глаза женщине. Она смутилась и тихо спросила:
— Можно к вам на учет встать в консультации?
Я кивнула и одновременно подавила привычную улыбку, пытаясь унять нахлынувшую муторность в животе. Я ушла, посвященная в еще одну тайну.
Как я и предполагала, Галя исчезла на пару месяцев. Все это время я исправно ходила к Анне на массаж.