История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг. - Анатолий Тарас

Поставил свою подпись под этим документом и московский митрополит Исидор, грек по происхождению. Однако после возвращения в Москву в 1441 году великий князь Василий II приказал заключить его в московский Чудов монастырь как «латинского злого прелестника».

Взамен Исидора, по прямому указанию Василия, собор епископов московской митрополии в 1448 году самостоятельно избрал Иону, епископа Рязанского и Муромского, митрополитом Московским и всея Руси (то есть, с претензией и на Киевскую митрополию). А через пять лет, когда Константинополь захватили турки-сельджуки, Москва официально объявила себя «Третьим Римом».

Принципиальной особенностью этого «Третьего Рима» являлось то, что его процветание зависело не от внутреннего экономического развития, а от непрерывной военной экспансии. Как известно, вся история Московии, затем Российской империи, является историей систематического захвата и ограбления всё новых и новых территорий.

Итак, в 1589 году московская митрополия сама себя объявила патриархией, причем не только в пределах Московского государства, но и по отношению к православной церкви Киева. Рассматривая этот вопрос, беларуский историк, профессор Л. М. Лыч пишет:

«Нескрываемые претензии Московской патриархии на право распоряжаться Православной церковью Беларуси следует рассматривать в качестве одной из главных причин того, что многие её высшие духовные иерархи закономерно увидели в унии надежное средство освобождения себя и своего народа от столь нежелательной зависимости».

Были и другие факторы, способствовавшие заключению унии, которые я не рассматриваю. Но этот — главный.

Православные беларуские священники хорошо помнили, что вовсе не поляки разрушили Святую Софию в Полоцке — их главный храм, а московиты. Они понимали, что самый страшный враг Киевской церкви находится на Востоке, он уже заявил во весь голос о том, что требует полного подчинения себе. Было только два варианта выхода из сложившейся ситуации: либо сдача на милость московскому духовенству, либо союз с католиками Польши, тем более что между Польским королевством и Великим княжеством Литовским в 1569 году был заключен военно-политический союз в форме конфедеративного государства Речь Посполитая[24]. Кстати говоря, даже российские историки, как дореволюционные, так и советские, не оспаривают тот факт, что руководство ВКЛ пошло на этот союз именно в результате агрессии Ивана IV.

Идею унии между польскими католиками и беларускими православными первым высказал польский иезуит Петр Скарга ещё в 1577 году в книге «О единстве церкви Божией». Люди тогда думали и действовали, с нынешней точки зрения, очень медленно. Прошло 18 лет, и вот в 1595 году Ипат Потей (епископ Владимиро-Волынский) и Кирилл Терлецкий (епископ Луцкий) обратились к папе Римскому Клименту VIII с просьбой о согласии на унию. Король Речи Посполитой Сигизмунд III тоже поддержал их просьбу.

Введение унии устраняло принципиальные причины для конфронтации между православной и католической частями общества. Православные священники и верующие ВКЛ сохраняли свои традиции обрядности, богослужения, теологии, продолжали молиться на родном языке. При этом они признали Папу Римского преемником Святого Петра и своим верховным духовным владыкой.

В первой декаде октября 1596 года в Бресте собрались свыше 200 духовных персон. Присутствовали экзархи (посланники) Никифор из Константинополя и Кирилл из Александрии, а также крупные государственные деятели ВКЛ — канцлер Лев Сапега, подскарбий Дмитрий Халецкий, князь Николай Радзивилл, князь Константин Острожский.

После острых дебатов Собор 8 октября принял постановление «Об унии». От православных его подписали: митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси (М. Рагоза), епископы — Брестский и Владимирский (И. Патей), Львовский и Каменец-Подольский (Г. Балабан), Луцкий и Острожский (К. Терлецкий), Полоцкий и Витебский (Г. Хрептович), Пинский и Туровский (И. Гоголь), Холмский и Белзский (Д. Збируйский); архимандриты Браславский (Климент), Лавришский (Г. Бральницкий), Минский (Паисий).

От католиков подписи поставили архиепископ Ян Суликовский и двое епископов.

Король Сигизмунд утвердил унию своим универсалом от 15 декабря того же года.

Современный беларуский историк Сергей Тарасов подчеркивает:

«Формальное признание Папы главой (Киевской православной церкви) было скорее ехидным реверансом в сторону Московии и её патриарха, чем фактическим подчинением (Папе)».

В целом, Брестская уния стала прогрессивным шагом, устранившим почти все религиозные противоречия между православием и католицизмом. Она создала основы для слияния беларуских католиков и православных в единую нацию.

Правда, нашлись в ВКЛ и противники унии. Наиболее влиятельные — архимандрит Киево-Печерского монастыря Никифор Тур, ректор Острожской православной академии Герасим Смотрицкий, монах Иван Вышенский — автор разнузданных памфлетов, направленных против унии.

За следующие сорок дет произошло немало конфликтов между сторонниками и противниками союза церквей. Самый известный случай такого рода — убийство православными фанатиками в 1623 году в Полоцке униатского архиепископа Иосафата Кунцевича.

Наконец, в 1632 году, под председательством только что взошедшего на престол Речи Посполитой короля Владислава IV, была образована особая комиссия, которая составила специальный документ — «Статьи для успокоения народа русской греческой религии в Царстве Польском и в Великом княжестве Литовском». Новый король разрешил православным свободно совершать богослужение, строить церкви, избираться в городские магистраты. Униатам разрешалось переходить в православие, православным — в унию. Особая комиссия объехала все города, местечки и села страны и, соответственно числу униатов и православных, распределила между ними церкви и монастыри.

После этого страсти улеглись. А в середине XVII века нашествие московитов убедило всех, что самые страшные враги православных беларусов — не униаты, а московиты. Начиная с 1657 года, число сторонников московской церкви стало быстро сокращаться.

В XVI и XVII веках Московия семь раз вела войны против Великого княжества Литовского: в 1500–1503, 1507–1508, 1512–1522, 1534–1537, 1563–1582, 1609–1618, 1654–1667 годах. По своей идеологии все они были религиозными: московская церковь стремилась подчинить церковь киевскую, а униатскую — вообще уничтожить.

Когда царь Алексей Михайлович летом 1654 года развязал очередную агрессию против ВКЛ, он своим указом откровенно разъяснил армии вторжения, какова главная цель войны: «унии не быть, латинству не быть, жидам не быть». Оно и понятно: ведь главным вдохновителем войны явился московский патриарх Никон — фанатик, прославившийся в Московии борьбой со староверами.

Царский указ ревностно осуществлялся: были сожжены сотни беларуских деревень, десятки городов и замков. До сих пор археологи находят среди обрушенных стен католических и униатских храмов груды обугленных человеческих костей (типичная картина — скелет матери, обнимающий скелет ребенка).

Например, царь сам написал гетману Богдану Хмельницкому о том, что при захвате Мстиславля было убито более десяти тысяч человек! В городе Друя погибло всё его население, около двух тысяч жителей. В Чечерске московиты убили свыше половины населения. После сдачи Могилева на милость победителя «милостивые захватчики» вывели из города и зарезали как скот всех местных евреев, от младенцев до седых стариков — свыше двух тысяч человек. В Смоленске евреев не резали, их заперли в деревянных домах и сожгли живьем. После захвата Витебска московиты, обозленные 14-недельным сопротивлением, вырезали большинство его защитников и мирных жителей. Очевидец зверской расправы писал:

«Жен и детей малых, которые у материнской груди были, стариков и старух, что в богадельнях были, без всякого милосердия высекли и выбили».

Очевидец тех страшных событий, беларуский шляхтич Ян Красинский так описал действия московских войск:

«Сносили, как наводнение, всё перед собой, грабя, сжигая, уничтожая всё, что им попадалось, разграбляя крепости и города, не оставляя в Литве ни одного угла не обобранным. Никогда прежде не чинилось в этих краях большего тиранства… Люд посполитый (простых жителей) вырезали сразу, а шляхту и магнатов уводили прочь и, подумав, либо вешали, либо сжигали живьем. Из каждого уголка, полного резней, кровь бежала потоками по улицам местечек и городов»…

А всего в этой войне от рук захватчиков, от принесенной ими эпидемии чумы, от голода и холода погибло почти половина населения страны — около 1 млн. 200 тысяч (41,3 %). Ещё 300 тысяч человек (10,3 %) московиты вывели в свои земли и превратили в рабов. В результате от довоенных 2,9 миллионов жителей остался примерно 1 млн. 400 тысяч (48,4 %).