Король и Шут. Между Купчино и Ржевкой… - Александр Балунов

А про альбом, ну что сказать про альбом? Круто было записаться, да еще с профессиональным барабанщиком. Конечно, это была веха в нашей жизни. А о песнях подробно я лучше расскажу вам в главе, посвященной второму «официальному» альбому «Короля и Шута», который вначале назывался «Король и Шут», а при очередном переиздании мы вернули ему имя «Будь как дома, путник», так как на нем мы переписали все песни с этого альбома.

Примерно в это время произошло еще одно важное событие. Я по объявлению в газете купил гитарный тюнер «Ямаха». А то, бывало, мы могли по три (!) часа настраивать гитару на репетиции. Именно тогда я познакомился с Ромкой. Впоследствии он стал нашим аппаратчиком, т. е. поставлял нам комбики, микрофоны и прочую хрень по умеренным ценам, а главное, в кредит.

27. Путч

Когда в августе случился путч, я сидел дома и никого не трогал. Вдруг звонит Горшок.

– Видал, чего случилось!?

– Где? – говорю.

– А ты телевизор включи!

Я включил. Там балет «Лебединое озеро».

– Ну, беда! – я ничего не понял, но насторожился.

– Короче, я сейчас к тебе, разберемся! – Горшок повесил трубку и через пять минут был у меня.

Снова включили ящик. Там какой-то старый пень чего-то вещает – ля-ля, три рубля и снова то же самое. И вдруг Горшок тычет пальцем в экран и кричит.

– Слышал, чего они задумали!? «Ограничить продажу спиртных напитков», говорят!

Мы прекрасно знали, что нужно поступать вопреки всем запретам. Взяли бидончик и пошли за пивом. Пиво, как оказалось, запретить пока не успели, в очереди в ларек никто ни о каком путче не слышал.

Вернулись ко мне, открыли окно, уселись на подоконник, стали петь, выкрикивать революционные лозунги и следить за проходящими внизу гражданами. Мало ли что начнется, а мы прозеваем! Но ничего не произошло. Даже прохожие не реагировали, ошибочно принимая нас за обычных хулиганов.

Тогда мы сочинили такое произведение:

Что там за крики «Хэй! Хэй! Хэй»?Это коммунисты бьют детей.Что там за крики «Хэй! Хэй! Хэй!»?Это пацифисты бьют детей.Что там за крики «Хэй! Хэй! Хэй!»?Люди всего мира бьют детей.

и припев:

«Это старое поколениеВоспитывает себе смену!»

Потом нам все надоело, и мы пошли гулять. Поэтому если меня потом спрашивали, что я делал в августе 91-го, я неизменно отвечал: «Пиво с Горшком пил». И вряд ли кто-либо провел это время с большей пользой.

Все музыканты делятся на два вида. Одни издают звуки и печально смотрят, провожая уходящие из мира ноты, а другие отправляют ноты непосредственно в мир. И совершенно не важно, если идеально отыгранный по энергетике концерт в Кургане (например) не сохранится, и его услышат только те, кто пришел. Да и из них не все поймут, что именно произвело на них такое впечатление и к чему им удалось прикоснуться. Все равно что-то останется в их душе, что-то станет лучше и гармоничней. И вот для этого мы и играли.

Или скажем еще понятнее.

Одни издают звуки и печально смотрят им вслед, провожая навсегда ушедшие из мира ноты, а другие как будто бы делают тоже самое, но в твердой уверенности, что вселенная слышит их, и они приносят гармонию в мир, они творят непосредственно в вечность и верят, что ни одна сыгранная нота не пропадает даром. Из этого, кстати, следует и умение не извлекать лишние ноты. Ведь паузами и отсутствием лишних нот в песне зачастую можно сказать больше, чем издав какие-то звуки, но это уже совсем другая история…

Концерт в Военмехе (с Маррадерами, Вибратором и АУ), июль 1996 года. Фото А. Настальская

28. 90-е

Итак, где же мы тогда играли?

«Тамтам», «Гора», «Тэн», Wide side, «Джем», «Лесопилка» – маленькие клубы, маленькие залы. Потом «Полигон» в ДК, кажется, «Красный Октябрь», там зал был уже побольше. Нужно сказать, что в те времена администрация клубов платить артистам не особо стремилась. А чтобы не платить, проще всего было устроить «фестиваль» – в один вечер выступают, например, три группы. И скажите, мол, спасибо, что позвали и дали возможность выйти на сцену. Нам это казалось ужасной несправедливостью, и мы как могли с нею боролись. Дело не в деньгах, дело в принципе. И многие музыканты говорили нам за это спасибо.

Если за выступления и платили, то обязательно старались нае*ть. Смотришь – в зале человек 200, а тебе говорят, что продали 80 билетов. Помню, мы только написали песню «Рыбак» и в первый раз ее играли именно в «Полигоне». Клуб был знаменит жлобскими объявлениями на всех углах: «Уронил микрофон – штраф $ 100», «Поставил пиво на сцене – штраф $ 20», «Закурил в гримерке – штраф $ 15» и все в таком духе. Может, оно и по делу, но больно по-совковому и явно преследует цель не предупредить нарушение, а обидеть артиста. Так вот, один раз Шумный встал в дверях и стал тупо считать, сколько людей входят по билетам. Сразу прискакал Паша Клинов, который называл себя хозяином клуба, и дико обиделся: как так, вы нам не доверяете? Как можно вести с вами бизнес, если вы нам не доверяете? Суть этого явления мне потом разъяснил один московский промоутер. Пойми, говорит, все промоутеры считают себе честными людьми и очень обижаются, если начинаешь их проверять. Они ведь платят артистам и не лезут в творчество. А если на билетах и прилипнет к рукам долларов 200 или 700, так это не воровство, а накладные расходы.

Потом «Полигон» переехал в другое помещение на Лиговке. Хороший зал, в центре. И поскольку народ на наши концерты приходил всегда, Паша Клинов стал с нами дружить и перестал замечать, что мы ставим пиво на сцене. Там, однажды летом, но значительно позже, мы и записали видеокнижку «Праздник Скоморох».

В клубе «Лесопилка» рулил Игорь по прозвищу Мутноглазый. И он после нескольких успешных концертов предложил нам сделать сольник в другом зале. Сольный концерт! Не в клубе, а в нормальном зале, снятом специально для этого. Вот это прорыв! Были напечатаны афиши. Снят ДК им. Шелгунова, что на Шамшева. И настал великий день. Мы очень ответственно готовились, много репетировали, подготовили несколько новых песен. Но главное – на концерт пришли люди. Фанаты. Не просто в клуб, а в незнакомый ДК, находящийся неизвестно где. Пришли, чтобы послушать нас.

Потом нам устроили концерт в ДК им. Горького на Нарвской. Снова аншлаг, да такой, что администрация пожадничала и впустила слишком много людей, которые моментально снесли деревянный барьер в зале. Игорь Мутноглазый на все это посмотрел, да и слился куда-то с бабками, больше мы его не видели.

Дома культуры закончились, впереди были дворцы спорта. «Юбилейный» – дело серьезное, поэтому мы отправились в серьезную фирму «СП-концерт» и стали вести переговоры. Торчали там днями, старались контролировать каждый шаг. Пресса, эфиры, аппарат, да много чего. А репетиций же никто не отменял. В итоге отыграли концерт, все довольны, я вернулся домой на метро и лег спать. Устал очень.

Мы уже выпустили два, а записали три альбома. Собрали в Петербурге дворец спорта. Пора было двигаться дальше. Но ни в Москву, ни в другие города России нас никто особо не звал и гастролей нам устраивать не собирался.

29. Анфиса

Пришло время рассказать о первой жене Горшка, прелестной девушке Анфисе. Она в нашей истории сыграла немалую роль – не как член группы, а как первый и самый преданный фанат.

Девушкой она была не просто красивой и эффектной, а просто каким-то воплощением женского начала и сексапильности.

Хотя любили мы ее не только за это. Кажется, она приехала в Питер из Лодейного Поля, окончила тут хореографическое училище, работала танцовщицей экзотических танцев. Горшок с ней где-то познакомился и через пару месяцев позвал меня к ней домой. У нас было негласное правило: обязательно, чтобы его девушка нравилась мне, и наоборот. И, естественно, чтобы она понимала и уважала то, чем мы занимаемся. За год до этого Горшок расстался с одной красавицей и на мой вопрос «Почему?» ответил:

– Так, ты ж сам сказал, что она дура!?

– Я сказал, но это мое мнение. Ты же себя должен слушать, не окружающих.

– Да я и не слушал. Просто ты сказал, а я подумал, а на хрен мне такая дура? Перед друзьями неудобно.

Я тоже как-то встречался с милой брюнеткой, которую почему-то не восхищал Горшок. Я старался этому не придавать значения, тем более что Горшок терпел ее ради меня. Но однажды я попробовал ей объяснить, что Горшок – мой самый близкий человек, и это на всю жизнь. Тогда она попросила меня выбирать. Ну, понятно, что было дальше…

Так вот, Анфиса мне сразу понравилась. Она все время улыбалась и вообще была человеком крайне жизнерадостным и целеустремленным. Никогда никого не слушала и обо всем имела свое собственное мнение. И всегда внимательно прислушивалась к словам тех, кого она любит и уважает.