Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4 - Алексей Евтушенко

Некоторое время он молча прижимал трубку к уху, и лицо его с каждой секундой все больше прояснялось.

– Что там? – не выдержал Первый министр.

– Докладывает командир поисковой группы, – радостно сообщил Карсс. – Десять минут назад было обнаружено место их ночной стоянки. Это пещера, которая ведет куда–то в глубь гор. Они ушли по ней. Отдать приказ о преследовании?

– И немедленно! – рявкнул полномочный представитель Императора «южан». – Чем скорее мы обезвредим этих стервецов, тем лучше!

ГЛАВА 8

Вот уже четвертый час отряд землян в количестве десяти человек двигался цепочкой в темноте, ориентируясь только на тусклый свет фонарика впереди, монотонный шум бегущей воды слева и близкую шероховатую каменную стену справа.

Сначала они обнаружили в глубине пещеры небольшое, метров семьдесят в диаметре, озерцо и, только обойдя его по узенькой кромке, наткнулись на этот ход, по которому бежал впадающий в озеро ручей. Решив последовать старому доброму правилу, гласившему: «Иди вдоль текущей воды и куда–нибудь дойдешь», отряд втянулся в природный тоннель и скорым походным шагом двинулся вверх по ручью.

Фонарик был лишь у шедшего впереди Хельмута Дитца. Всего фонариков оказалось три: два у немцев и один у русских, тоже, правда, немецкий, трофейный, и один из этих трех уже полностью отдал энергию своих батареек. Второй тоже заметно ослабел за последние полчаса, и было совершенно ясно, что долго он не про–тянет. Впрочем, энергии батареек пока не жалели – необходимо было оторваться как можно дальше от возможных преследователей в самом начале, чтобы потом было время подумать и принять решение о дальнейших действиях. К сожалению, ход, по которому сейчас молча и быстро шагал отряд, был единственным продолжением пещеры, и никаких иллюзий по поводу того, в каком направлении двинется погоня, ни Дитц, ни Велга, ни все остальные не испытывали. У них еще имелись шесть двухсотграммовых толовых шашек и несколько метров бикфордова шнура, но пока устроить завал не представлялось никакой возможности – стены, пол и потолок тоннеля представляли собой сплошной каменный массив без каких–либо выступов и трещин, куда можно было бы заложить заряд взрывчатки.

И все же им продолжало везти.

Когда через час окончательно «сдох» второй фонарик и пришлось включить последний, третий, шедший впереди Дитц чуть не разбил себе голову об нависавшую с потолка каменную глыбу. Здесь высота тоннеля резко уменьшалась, и самым высоким в отряде, Малышеву и Дитцу, пришлось метров десять пройти пригнувшись, прежде чем потолок снова ушел вверх. Дитц посветил фонариком, и тут же в торце этого выступа обнаружилась парочка очень удобных, достаточно глубоких и широких трещин, будто специально созданных для закладки в них толовых шашек. Если учесть, что буквально еще через четыре метра тоннель резко поворачивал вправо, то более удобного места для засады и устройства завала и пожелать было нельзя.

– Кто у тебя лучший подрывник сейчас? – спросил Дитц Велгу, шаря лучом фонарика по извилистым трещинам в торце выступа.

– Пожалуй, Онищенко, – чуть подумав, ответил тот. – Петро, справишься?

– Думаю, шо справлюсь, товарищу лейтенант. – Онищенко старался говорить по–русски, так как переводная машинка явно плохо знала украинский язык.

– Хорошо. Останешься здесь. Ты и…

– Рудольф Майер, – подсказал Дитц.

– Ты и Майер. Ваша задача: заминировать этот выступ и, как только противник приблизится, взорвать его. Взорвать желательно так, чтобы завалить врага камнями насмерть. Но это уж как удастся.

– Я думаю, это не очень сложно э–э… товарищ лейтенант, – плотоядно ухмыльнулся Майер. – Скорость горения бикфордова шнура мне известна. Свеча у меня есть. Мы заложим шашки и пройдем вперед. Метров эдак двести. Там сядем и будем ждать и слушать. Акустика тут хорошая, а бесшумных погонь не бывает. Опять же, они выдадут себя светом. Как только мы их обнаружим, быстро вернемся сюда, прикинем расстояние и время… В общем, уверен, справимся.

– Что ж… – Велга внимательно оглядел обоих. – Удачи вам. Эй, у кого тол и шнур?! Отдайте ребятам. Мы отойдем метров на пятьсот – нет нужды рисковать всем. Как только подожжете шнур, быстро, но тихо двигайтесь к нам. Если не получится со взрывом, встретим их иначе.

– Извините, товарищ лейтенант. – Коренастый немец–пулеметчик переступил с ноги на ногу и вдруг посмотрел прямо в глаза Александру. – Я, конечно, солдат и знаю, что такое приказ, но, по–моему, это не очень удачная мысль.

– Рядовой Майер! – рявкнул Дитц.

– Прошу прощения, господин обер–лейтенант! Я только хотел высказать свои соображения. В конце концов, мы в не совсем обычной ситуации…

– Говорите, рядовой, – разрешил Велга.

– Зачем рисковать всем отрядом? Если у нас не выйдет с завалом, то мой «МГ» и автомат Петра задержат погоню, а возможно, и остановят ее. Если же мы удачно взорвем этот проход, то догоним вас, и все вообще будет прекрасно. – Он помолчал и упрямо добавил: – Я так думаю.

– А? – повернулся Александр к Дитцу.

– Солдат прав, – пожат плечами обер–лейтенант. – Тем более что в этом тоннеле мы не можем развернуться по всему фронту. Двоих вполне достаточно, чтобы сдержать хоть роту.

– Если это обычная стрелковая рота, – пробормотал про себя Велга.

– Что?

– Да так… не обращай внимания. Хорошо. Тогда мы отходим на два километра и ждем взрыва. Если после этого услышим стрельбу, значит, будем уходить дальше. Если нет – ждем вас. Такой вариант устраивает, господин рядовой?

– Вполне, – широко улыбнулся Майер и вскинул пальцы к виску. – Р–разрешите выполнять?

Восемь человек ушли во тьму, и Майер с Онищенко еще долго стояли на повороте тоннеля, вглядываясь в слабеющий отблеск фонарика и вслушиваясь в затихающие шаги своих товарищей. Наконец уже ничего нельзя было рассмотреть и ничего расслышать, кроме слабого журчания воды сзади: в этом месте подземный ручей уходил под монолитную скалу, и его дальнейшее течение было скрыто от людских глаз.

– Ну что, Петя, – хлопнул Майер по плечу Онищенко, – займемся делом?

– А то! – откликнулся он, и обоим показалось, что они поняли сказанное друг другом безо всякой переводной машинки.

Слабого света свечи оказалось вполне достаточно для привыкших к темноте глаз, чтобы заложить толовые шашки в две трещины, как можно выше и глубже, для чего более легкому Онищенко пришлось встать на широкие плечи немецкого пулеметчика. Потом они протянули бикфордов шнур за поворот и, погасив свечу, на ощупь двинулись обратно по течению ручья. Отсчитав триста шагов, остановились и сели.

Тьма и камень окружали их со всех сторон. Разговаривать было нельзя, да и как разговаривать, не зная языка друг друга, и солдаты обратились в слух и зрение, пытаясь уловить малейший шум или свет погони.

Время ползло.

Чертовски хотелось курить.

Петр Онищенко и сам не заметил, как его глаза закрылись… и вот он уже сидит на пологом левом бережку родной речки Жерев, что в Житомирской области. Желтоватая от прибрежного леса вода Жерева успокаивающе журчит, журчит… голова Петро клонится к рукам на коленях… В его руках удочка, за спиной – летний веселый лес, полный птичьего гомона, сладких запахов, грибов и ягод. Рыба не клюет. Петро вскидывает голову, обводит затуманенным взором обрывистый правый берег и ясно–синее небо с пушистыми облаками над ним. Голова его опять неумолимо клонится вниз… Что–то толкает в бок, и рядовой Онищенко распахивает глаза.

– Не спи, разведка! – шепчет смутно видимая фигура справа.

Странно… Слова явно не русские, но он их, кажется, понял. И он… Петр внимательно вгляделся в фигуру Майера. И он видит! Пусть нечетко, но различает и сидящего рядом немца (чудеса все–таки: он и мирный немец рядышком!), и каменный свод тоннеля над ним. Он видит свои руки, автомат «ППШ» на груди, две гранаты с длинными ручками на ремне Майера.

– Слухай, – говорит он тихо немцу, – я бачу! Я вижу! – И показывает рукой на свои глаза.

– Да, – отвечает тот шепотом, – я тоже. Зрение приспособилось.

Не все, конечно, но общий смысл сказанного они понимают.

– Boт так дела, – бормочет Майер. – Сам не заметил, как выучил русский.

Далеко–далеко слева мигнул, погас, опять мигнул и медленно разгорелся тусклый огонек. Оба бойца как по команде улеглись на животы, до рези в глазах всматриваясь в черную бесконечность каменного коридора.

Впрочем, бесконечность уже не была черной. Там, в глубине, огонек становился ярче и ярче, и уже было видно, что это не просто огонек, а луч мощного фонаря…

– Это они, – шевельнул вмиг пересохшими губами Майер. – Метров шестьсот ходу. Назад!

Опыт – великое дело.