Быть Лолитой - Элиссон Вуд

Смеялась вместе с другими учениками на сцене. Мой давний друг из начальной школы, Ричи, играл в пьесе вместе со мной. Мы вместе ездили в театральный лагерь, и он всегда относился ко мне по-доброму и с улыбкой. Я никогда не слышала своего имени, когда проходила мимо него, если только это не были ситуации вроде: «Э-эй, Элиссон!» – когда меня звали, чтобы рассказать какую-нибудь шутку или обсудить мюзикл. Он тоже был популярен, да еще играл в футбольной команде, так что дружба с ним имела вес.

Однако другие замечали, сколько внимания мистер Норт уделяет мне на репетициях и что я «постоянно нахожусь рядом с ним», одна девчонка, участвующая в пьесе, жуя жвачку во время перерыва на лестнице у актового зала, задала вопрос. У нее даже не было слов по роли.

– Вы двое, типа, вместе?

– Эм, нет, типа, фу. Он такой старый. – Я закатила глаза для пущей убедительности.

– Ага, – сказала она, выдувая пузырь. Я фыркнула с отвращением, вложив все свои эмоции. Ее розовый пузырь лопнул.

Я рассказала об этом мистеру Норту на следующий вечер, и он опустил голову, закрыв лицо руками, откинув свои темные волосы с лица. Долго молчал. Когда подошла официантка и предложила подлить кофе, я покачала головой.

– Ты не понимаешь, что сделала? – все еще не поднял головы, но я поняла все по голосу.

– А что я сделала? – я не делала ничего, сказала ей «нет», что мы точно не вместе. В чем моя вина?

– Мне нужно идти, – он быстро накинул пальто и засунул салфетки в стакан с водой.

– Что? Но…

– Эли. Я рискую всем ради тебя. Всем. – Он ушел, оставив меня платить за ужин.

* * *

Это было неделю назад. Я по-прежнему приходила к нему на уроки в мастерскую, но он не писал мне. Я останавливалась у его стола, глядела на него, а он лишь говорил:

– Да, мисс Вуд?

Когда такое случилось впервые, я выбежала из мастерской, закрылась в туалете, хлопнув дверью, и рыдала в кабинке, выкрашенной в бледно-розовый цвет. Во второй раз я просто села за парту в классе и начала рисовать звездочки на слое пыли из опилок. Смотрела в окно. Читала сценарий. Затем, во время репетиции, он подозвал меня прочитать реплики и спросил, не голодна ли я, может, люблю картошку фри? И вот мы здесь.

Позже он объяснил, что нам нужно было создать убедительную видимость, иначе бы мы не смогли видеться вовсе, потому что слишком рискованно. Я что, хочу, чтобы он потерял работу?

– Нет, нет, ты же знаешь, я бы ни за что…

Он поднял руку, заставив меня замолчать.

– Знаю. Поэтому мне нужно, чтобы ты начала с кем-нибудь встречаться, – сказал он, помешивая свой кофе. – Не по-настоящему, разумеется, а просто чтобы отвлечь внимание от нас. Как метод актерского мастерства. Практика ведет к совершенству, понимаешь?

– Верно.

– Знаешь, я встречаюсь кое с кем.

Я знала. Иногда он о ней говорил, о том, какая она симпатичная, какой отличный у них секс. Она была блондинкой. Я не знала ее имени.

– Ты должна понять, Эли, пока что все это невозможно. У меня есть нужды, – объяснял он. – Я имею в виду, что еще девять месяцев до того, как…

Мы пока даже не говорили об этом. Но я знала – мы будет вместе. Нам просто надо подождать. Очевидно. И меня все вполне устраивало.

– Ты хочешь, чтобы я страдал все это время? – спросил он. Я заверила его, что не хочу, что понимаю. Но эту тревогу я хранила внутри себя, не могла даже написать ему об этом, зная, что он прочтет. Я должна понимать. Ничего не требовать. Что угодно, но не требовать.

Он допил свой чай и сказал мне принести список потенциальных парней, с кем я могла бы встречаться, завтра в его мастерскую и что он будет помогать мне все то время, пока я буду встречаться с парнем, даже будет давать мне советы.

– Я хочу видеть, что ты вкладываешься в эту роль, Эли, – он похлопал по столу, поднимаясь. – Покажи, на что ты способна.

Я уставилась на картонную подставку под своей чашкой кофе и блюдцем, начала выписывать свои реплики из сценария. Уже знала, с кем могла бы встречаться. С парнем, с которым ходила на курсы писательского мастерства, Дэвидом. С ним я ездила на день открытых дверей в Школу изобразительных искусств в Нью-Йорке. Мы были незнакомы до этого года, и он знал лишь положительную мою сторону. Был забавным и, кажется, курил травку, любил кататься на скейтборде и сноуборде. Его лучшего друга звали Джон, тот был чуть старше и уже должен был учиться в колледже, но не учился. Мы познакомились, когда гуляли с Дэвидом по выходным, просто катались по округе, постоянно покупая холодный кофе Dunkin Donuts и болтая, даже зимой. Сначала мы проводили время в кофейне, делали домашнее задание по писательскому мастерству, а потом начали видеться и ничего не делать. Он спросил меня, хочу ли я холодный кофе после школы, в день, когда у меня не было репетиции, и подвез меня. Моим любимым был холодный кофе со вкусом черники. Я нравилась его лучшему другу.

Джон казался мне прикольным. У него были темные волосы, он высокий и очень похож на Дэвида: добрый, смешной и тоже покуривал травку. Мне всегда нравилось проводить с ними время, я никогда не чувствовала себя странно, не чувствовала, будто меня осуждают. Я знала, что нравлюсь Джону, потому что он пытался поцеловать меня несколько недель назад, когда подвозил меня до дома, по радио играла группа Incubus. Его любимая группа. Мне нравилась их песня Wish You Were Here. Я отвернулась от него и улыбнулась на прощание, зная, что поступаю правильно, ведь мое сердце принадлежало другому.

* * *

Я поняла, что учитель был полностью прав: все становилось слишком очевидно. «Ага», – сказала я сама себе и своей пустой кофейной чашке. И как я сама не догадалась?

19

Почти сразу у меня появился парень. Он поцеловал меня легко, наклонившись через рычаг переключения передач в своей машине, вечером в выходной, не слишком поздно, до комендантского часа. Мама поощряла, она познакомилась с ним за день до этого.

– Он хороший, – сказала она, когда я толкала тележку в продуктовом. Она изучала коробки со спагетти. – Милый. Еще раз, сколько ему?

* * *

Почти сразу я поняла, что встречаться с Джоном было ошибкой. Я ему правда нравилась. То есть правда