Медвежий душ - Наум Давыдович Лабковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Велюгин положил трубку внутреннего телефона и сказал по городскому:
— Вот что, Ручинский, сейчас вопрос выяснится, и я тебе перезвоню.
Ручинский положил на рычаг трубку городского телефона и сказал по внутреннему:
— Шляпкин, слушаешь? Вопрос выясняется. Положи трубку и не занимай телефон, я тебе перезвоню.
Шляпкин положил трубку внутреннего телефона и сказал по городскому:
— Ну как, Марута, заждался? Зато результат на носу. Вопрос вот сию минуту решается. Как только мне сообщат, я тебе перезвоню.
Марута положил на рычаг трубку городского аппарата и сказал по внутреннему:
— Слушай, Кобяков, с тебя причитается. Я поднял на ноги все начальство. Сейчас все выяснится. Как только мне позвонят, я тебе перезвоню.
— Ну вот, поздравляю, все в порядке, — сказал Кобяков, пожимая руку Лапушкину. — Твой вопрос в верных руках. И как раз в эту минуту решается. Иди пока к себе, работай. Как только мне позвонят, я тебя вызову.
— Спасибо, — сказал Лапушкин, — я знал, что это не может продолжаться до бесконечности.
И, облегченно вздохнув, он вышел из кабинета…
Кто «за», кто «против»?
На общезаводское собрание Пятеркин явился в наилучшем расположении духа.
— Чего ты сияешь? — мрачно спросил его бригадир Куковой. — Или не знаешь, что сегодня обсуждаются итоги выполнения квартального плана?
— Знаю, — сказал Пятеркин, улыбаясь всеми тридцатью двумя зубами.
— Странный человек! — рассердился Куковой. — Твоя бригада план не выполнила. Тебя сегодня вперед ногами выносить будут.
— И правильно сделают, — согласился Пятеркин. — Как понесут, сам помогать стану.
Куковой пожал плечами, невежливо сплюнул и пошел занимать место в зале, бормоча что-то вроде того, что Пятеркин или спятил от страха, или хватил для смелости лишку.
Началось собрание. Куковой как в воду глядел: все навалились на Пятеркина. Мало того, что его бригада не выполнила плана, она потянула за собой весь сборочный цех, а сборочный цех потянул за собой весь завод.
— Что скажешь? — обратился председательствующий к Пятеркину, когда в вопрос была внесена полная ясность.
— Что скажу? — улыбнулся Пятеркин. — Все правильно. Бригада план не выполнила и в ближайшее время выполнять не будет.
Шум поднялся, как на хоккейном матче. На заводе давно было известно, что Пятеркин человек принципиальный. Но тут, пожалуй, он хватил через край.
— Это как так не будет! — закричал с места Куковой. — Моя бригада выполняет, а его не будет! Из-за него мы все без премиальных сиди?
— Правильно, — согласился Пятеркин. — Все без премиальных сиди.
Аудитория раскололась на два лагеря. Одни кричали: «Правильно, Пятеркин!»
Другие кричали: «В шею Пятеркина!»
Пока выяснились отношения, подоспела резолюция. Работа Пятеркина была квалифицирована как скверная.
— Голосуем, — сказал председательствующий. — Кто «за», кто «против»?
Но Пятеркина голыми руками не возьмешь. Раз он сказал «нет», от него «да» не добьешься, даже если сам директор упадет перед ним на колени.
— Я против! — поднялся с места Пятеркин. — Скверно работали не мы, а завод-поставщик. Его переключатели никуда не годятся. Вот его и вставляйте в резолюцию.
Что правда, то правда — у этих переключателей характер попринципиальнее, чем у нашего Пятеркина. Те из них, которые включаются, потом не выключаются. А те, которые выключаются, потом не включаются. И даже если весь заводской треугольник упадет перед ними на колени, они своего порядка не изменят.
— Как это так — поставщика — в резолюцию? — удивился заведующий снабжением. — Поставщик в другом городе, в другой республике, наконец вообще в другой системе. Ему чихать на наши резолюции. Это все равно что показывать кукиш в кармане!
— Это правильно! — сказал Пятеркин. — Кукиш, в кармане он или не в кармане, мера воздействия устаревшая и не эффективная. На поставщиков-бракоделов куда лучше действуют арбитраж и народный контроль. Но это уж ваша забота. А я бракованные детали принимать не буду. Трудящиеся покупают нашу продукцию не для того, чтобы таскаться по гарантийным мастерским.
— Точно! — воскликнул начальник отдела сбыта. — От гарантийщиков бегать у меня лично просто ног не хватает. Только на пятеркинской продукции и отдыхаю. Извините, но оценивать его работу как скверную я отказываюсь.
Поступило предложение слово «скверная» заменить словом «плохая».
— Кто «за», кто «против»? — спросил председательствующий.
— Я против! — выкрикнул с места Пятеркин. — Не вижу ничего плохого в том, что моя бригада не допускает брака!
Поступило предложение слово «плохая» заменить словом «недостаточная».
— Возражаю! — сказал главный бухгалтер. — Термин «недостаточная» имеет значение чисто количественное. И в данном аспекте не отражает правильную картину, поскольку, как здесь уже было сказано, Пятеркин дает продукцию качественную. Предлагаю применить термин «неудовлетворительная».
— Товарищи! — закричал секретарь заводской многотиражки. — Когда мы отучимся от обтекаемых формулировок! Что такое «удовлетворительная»? Ни плохая, ни хорошая! Ни то ни се! Нечего, товарищи, смазывать оценки! Я предлагаю признать работу Пятеркина хорошей.
— Не хорошей, а отличной! — воскликнула симпатичная сборщица, метнув в Пятеркина восхищенный взгляд. — И вынести ему благодарность в приказе.
— За что?! — возопил принципиальный Пятеркин. — За что благодарность? Мы же план не выполнили!
Решили отметить принципиальность Пятеркина и остановиться на характеристике «хорошая».
— Хорошая? — запротестовал начальник планового отдела. — Чего же тут хорошего, если его бригада игнорирует требования плана?
Заменили слово «хорошая» на «удовлетворительная».
— Не знаю как кого, — сказал директор завода, — но меня такая работа не удовлетворяет.
Заменили слово «удовлетворительная» на «плохая».
— Не плохая, а скверная! — крикнул Пятеркин. — Скверная эта работа, если она никого из вас не убедила, что нынешнее положение на заводе терпеть больше нельзя!
— Скверная так скверная, — сказал председательствующий, в отчаянии посмотрев на часы. — Пятеркину виднее. Кто «за», кто «против»?
— Я против! — крикнул принципиальный Пятеркин.
Но его уже никто не слушал. Часы на стене показывали, что рабочий день кончился…
Медвежий душ
Все считали, что у Моти трудный характер. Все, кроме Гриши.
Когда на конюшне раздавалось пронзительное жужжание пылесоса, звери забивались в углы клеток, лошади били копытами, дрессированные собачки поднимали лай, несовместимый с их образованием, даже сам царь зверей — красавец лев, забывая о величии, морщился и скулил под стать дворовому щенку.
И только медведь Мотя чувствовал себя отлично. Он поднимался на задние лапы и, щурясь от удовольствия, подставлял под щетку пылесоса то спину, то грудь. Все его существо сияло, а шкура лоснилась и отливала шоколадным блеском.
Служитель Гриша, придумавший для Моти это ежедневное удовольствие, медленно водил шлангом и приговаривал:
— Хорошая штука, верно! Я тоже люблю утром под душем попрыгать. Ну, правда, твой медвежий душ особенный. Шумит сильно. Но зато ты, брат, у нас на конюшне чище всех.
Гриша, коренастый мужчина в летах, всю жизнь провел
