Принц Эрик. История любви и проклятия - Линси Миллер

близко друг к другу. Эрик метнулся к борту и тянул руку, пока не коснулся носовой фигуры. Корка соли, покрывавшая её, крошилась под пальцами. Вдруг в ладонь вонзился острый край трухлявой доски.

Эрик фыркнул и вздрогнул. Боль прорвалась сквозь туман, застилавший разум. Радость сменилась ужасом. Прижимая ладонь к груди, он прошептал:

– Матушка!

– Эрик! – отозвалась та. Мать направилась к нему. Её шаги оставляли следы в соли, покрывавшей старое судно. Она была бледной и мерцающей, словно вуаль изморози на стекле. Из неё вытянуло все краски, не считая цвета глаз, и Эрик видел сквозь неё корабль. Каждое движение порождало марево вокруг неё, будто воздух был таким же плотным, как вода в море. Длинный меч, который она волокла за собой по доскам, грохотал. Она остановилась у борта. – Эрик, – сказала она, и её слова были нежнейшим звуком, который Эрику доводилось слышать. И зачем он только переживал? Она вернулась. – Иди ко мне.

Гримсби оттолкнул Эрика и перепрыгнул через борт. Эрик машинально его схватил.

– Гарсен! – голосил Гримсби. – Утёс! Утёс! Осторожно, скалы!

С глубины сознания Эрика всплыло воспоминание. Мать знала Гарсена и говорила о нём нечасто. Он был солдатом из того же городка, что и Гримсби.

– Грим, – произнёс Эрик, в горле пересохло. Неужели он кричал? – Гарсен мёртв. – Как и мать Эрика. – Всё это обман, – только сказав это, Эрик осознал, что происходит. Он сжал Гримсби крепче. – Это не моя мать.

Когда он произнёс это, странное покалывание в затылке, побуждавшее его смотреть на мать, ослабло. Он прав. Это иллюзия. Корабль-призрак.

Кровавый прилив!

Эрик окинул «Смешливую голубку» взглядом: Макс, запертый в каюте капитана, царапался и выл у двери; Ванни грыз верёвки на запястьях; Габриэлла без конца повторяла имя Милы, отчего у Эрика сердце обливалось кровью.

– Эрик? Родненький? – звала его копия матери. Голос этой Элеоноры был звонким, но в воспоминаниях Эрика он был более глубоким. Синева глаз была чересчур яркой. Шрам под глазом куда-то подевался. – Я знаю, где Остров Росы, и могу тебя туда отвезти.

На корабле она была не одна. Палубу заполонили дюжины дюжин призраков, бледные силуэты накладывались друг на друга, пока нос корабля не превратился в сплошную серую стену. Они призывно тянули пальцы над бортом и выкрикивали имена и обещания, которые казались Эрику насквозь лживыми. Он взглянул на мать, и та снова предложила ему ответы на все вопросы. Эрик покачал головой и повернулся к остальным на борту «Смешливой голубки». Зауэр с пиратами лежали на палубе, согнувшись в три погибели. Нора раскачивалась взад-вперёд, прижимая дрожащие руки к лицу.

– Родненький, иди ко мне.

Мать Эрика никогда его так не называла.

– Ты не она, – сказал он, борясь с сонливостью. Как будто туман, окутавший корабль, проник в его разум и притупил чувства. Заноза, Гримсби и вопли Макса ослабили чары призрака. Её голос стал последней каплей.

– Ты не Элеанора Велонская. Ты не моя мать. – Эрик оттащил Гримсби от борта и привязал его к мачте. – Грим, – сказал он. – Гарсен ненастоящий. Всё это ненастоящее. Это обман.

Вот только Гримсби не мог его слышать.

– Мама! – Нора поднялась на ноги. Кусочек воска выпал у неё из уха, и теперь взгляд Норы был прикован к одному из призраков на корабле.

Зауэр схватил её, но пальцы девушки выскользнули из его ладони. Пират бросился за ней с диким ужасом в глазах. Нора ринулась к борту, но Эрик подбежал и обхватил её за талию. Он отпрянул, и они упали на палубу. Локти Норы упёрлись ему в живот, и они сильно стукнулись головами.

– Это все не по-настоящему, – бормотал Эрик, крепко держа Нору, несмотря на боль в голове и во всём теле.

Нора простонала, отстраняясь от него.

– Что ты вообще...

– Ты чуть не прыгнула за борт. – Эрик отпустил Нору, и они помогли друг другу подняться. Он кивнул на её голову. – Похоже, испуг и боль ненадолго развеивают их чары.

– Часто имеешь дело с магией, а? – пробурчала Нора. – Они ещё не наигрались. Придётся потерпеть, но, если призраки никого не поймают, через полчаса мы будем спасены.

– Как давно это началось? – спросил Эрик.

Краем глаза он видел, как призраки медленно переползают на палубу. Некоторые из них упали в воду. Один ухватился за мачту «Смешливой голубки».

Нора пожала плечами.

– Зауэр говорит, что раньше это была лишь страшилка, которую родители рассказывали детям, но несколько лет назад к берегу начало прибивать корабли без экипажей. Десятки моряков исчезали без каких-либо следов. Паруса подняты, вёсла опущены, словно их бросили посреди гребка.

– Так вот что случается с кораблями, которые вы грабите? Никакого грабежа, только призраки?

– Нет, обычно мы грабим, а затем бросаем их в Риве.

– Притворюсь, что я этого не слышал, – сказал Эрик, окидывая взглядом остальных. – Мы можем уплыть?

Зауэр, глаза которого с каждой минутой всё больше заволакивало поволокой, схватил Нору за руку.

– В чём дело? – встревоженно спросил принц.

– Они не сдаются, – сказала Эрику Нора. Она быстро написала что-то на ладони Зауэра. – Даже когда ты не слышишь их и не видишь, они всё равно могут тебя поймать. Просто им требуется больше времени, чтобы придумать, как вступить с тобой в диалог.

– Как же нам их прогнать? – спросил Эрик.

– Никак, – ответила Нора.

Один из пиратов на квартердеке, шатаясь, встал на ноги. Он подписал что-то, что ему протянул кто-то из призраков, слёзы текли по его щекам. Зауэр и Нора бросились его останавливать. Один из матросов «Смешливой голубки» на носу корабля вырвался из пут. Он добежал до борта прежде, чем Эрик его догнал. Матрос наклонился, словно желая помочь кому-то за бортом. Над бортом появилась призрачная рука и увлекла несчастного в море.

– Эрик? – звала его мать. – Вернись.

Эрик выглянул за борт, но моряк и его призрак исчезли. Другие призраки поползли из воды вверх по кораблю, руки прилипали к корпусу, словно присоски. Их омывала морская вода, и соль окантовывала каждый бледный силуэт. Эрик видел сквозь них морские глубины. Попятившись, он споткнулся о лежавшего на досках и бормотавшего что-то пирата. Призрак заполз на палубу, оставляя вокруг полупрозрачных ног лужу. Эрик повернулся к матери.

– Ты ненастоящая,