Без права на слабость - Яна Лари

раньше могла слышать эту фамилию. Бесполезно. Куда интереснее следить за траекторией летящего в парня мела.

М-да, снайпер из Горгоны никудышный, а потому цель ни о чём не подозревая, продолжает спать богатырским сном.

— Подъём, дружище, — ей на выручку приходит тот самый брюнет, с разбитыми кулаками. Тоже, впрочем, без особого успеха.

— Да в наушниках он, — лениво тянет рыжая, покручивая колпачок ручки между тонких пальцев.

— Жанна Аркадиевна, поберегите нервы. Сейчас подорвётся, — взвесив в руке толстую тетрадь для конспектов и недовольно отложив её на место, брюнет принимается осматривать преподавательский стол.

— Только не журналом, — зловеще улыбается Жанна, отряхивая ладони от мела.

Вот это дурдом! — поражаюсь я, ошарашено глядя как тот с громким лозунгом: «Наших бьют! Натянем центр!» запускает в спящего увесистым томом «Уголовного кодекса» в твёрдом переплёте. У нас такого беспредела даже в школе не было, а тут как бы на порядок строже всё должно быть. Разве нет?

Реакция следует молниеносно — ножки стула звучно царапают пол, и парень в толстовке вскакивает с места. Одним движением снимает капюшон, вынимает наушники, а у меня в жилах кровь застывает.

Это финиш.

Беда-то что здесь делает?! А как же последний курс?

Видимо, так же, как и вера в «собственноручно» собранные ромашки — не более чем плод моей доверчивой, романтичной фантазии. Он хотел казаться старше и только поддакивал на мои предположения — я сама всё за него придумала.

— Доброе утро, Беданов, — тем временем елейно произносит Горгона, скрещивая руки на груди. — Что-то вы, молодой человек, вконец обнаглели. Почему вместо уголовного права мы должны обсуждать чьи-то проблемы со сном? Так велико желание «хвосты» в последний момент подтягивать?

— Да не особо, — морщится Беда, своим хриплым голосом пуская мне под кожу волны паники. — Всему виной реферат. Я так увлёкся, что не заметил, как за окном рассвело.

— Даже так?

Только глухой не расслышит прозвучавшей в вопросе иронии, но его этот факт ничуть не смущает. Белобрысый прохвост расплывается в нахальной улыбке.

— А как иначе? Такая любопытная тема, никак оторваться не мог, — на мгновение кажется, что светло-серые глаза вот-вот остановятся на мне и я задержав дыхание сползаю по стулу.

Нет, пронесло — Беда невозмутимо почёсывает бровь, обмениваясь с брюнетом многозначительными взглядами. Тот едва заметно кивает.

— Сейчас проверим, Беданов, сейчас проверим… Напоминаю, тема реферата — «Преступления против собственности». Будьте добры зачитать нам, над чем вы там так самоотверженно корпели.

Все как по команде утыкаются в свои конспекты, в страхе попасть под раздачу. Только рыженькая сжимает спинку стула пальцами, взволнованно покусывая нижнюю губу, да брюнет с театральным вздохом стучит себе по лбу.

— Да над чем там пыхтеть? Украл, выпил, в тюрьму! Кстати, а какая ответственность мне грозит, если я, чисто гипотетически, сопру у Ерёмовой кошелёк, а в нём окажется пусто? Выпить не на что — разрыв логической цепочки.

Все, включая Жанну, как по команде поворачиваются к суетливо зашарившей по карманам куртки девице с принтом оскалившегося бульдога на всю спину. Я же почти сразу возвращаюсь взглядом к своему персональному кошмару и только поэтому замечаю, как он в это время ловко стягивает у зазевавшегося очкарика тонкую стопку листов А4.

— Это зависит от стоимости самого портмоне, — преподавательский взор подозрительно перескакивает с брюнета на Беду, сияющего наигранно невинной улыбкой и обратно. — Или вы снова что-то задумали? Встретились Беда и Лихо! Вы допрыгаетесь, что одного из вас придётся выставить из аудитории.

— Я давно предлагал составить график, — вставляет блондин свои пять копеек, самодовольно листая ворованный реферат. — День через день нам будет в самый раз. Лихо, собирайся домой, ты мешаешь занятиям. Зря я, что ли, готовился?

— Лиховский, не сметь! Иначе зачёт обоим не светит, — предупреждающе шипит Жанна, но отвлекается на завибрировавший телефон. — Я буду за дверью, важный звонок. Чтоб ни звука мне!

Я почти сразу опускаю голову, отчаянно стараясь закрыть лицо волосами. Неподражаемый в своей нелепости порыв, понимаю, вот только мои рефлексы так не считают.

— Эй, новенькая, познакомимся? — неожиданно раздаётся над ухом, и я подпрыгиваю на стуле, отчего зацепившиеся за неровность колготки тут же покрываются сетью стрелок. — Ш-ш-ш, ты чего? Вообще-то, я не кусаюсь, если, конечно, меня об этом хорошенько не попросить. Я Матвей, но друзья зовут меня Лихо. Надеюсь, ты не против, что подсел к тебе без спроса? Нет? Вот и замечательно! Да и кто бы отказался от такого охрененного соседа? Разделим вместе остаток пары, а там может на весь остаток жизни закентуемся. В этом даже что-то есть, не находишь? Я — Лихо, ты — Лера, мы теперь знакомы… сходим вечером на дискач?

Вопросительные интонации звучат скорее для галочки, потому что я слова не успеваю вклинить в бесконечный поток его трёпа.

— Кого ты там так активно клеишь? — присвистывает Беда, садясь на край моей парты. Я опускаю голову ещё ниже, чувствуя, как от волнения скручивает внутренности. Не дождавшись реакции, он бесцеремонно берёт меня за подбородок, поднимает голову… свист сходит на озадаченное шипение. — Фантастика… Не марался бы ты, Лихо.

— Проспал вспышку, теперь завидуй молча. Тебе реферат, мне девочка — всё по чесноку.

— Дешёвка, — произносит Беда почти шёпотом, склонившись к моему лицу. В воздухе искрит напряжение, ещё чуть-чуть и тонкая стена недосказанности рухнет от одной лишь силы нашей взаимной ненависти.

— Идиот…

К счастью нас прерывает звонок на перемену. Я пулей вылетаю в коридор, озираюсь в поисках места, где можно затаиться и все отпущенные на отдых десять минут позорно провожу в женском туалете. Несколько раз умываю пылающее лицо, стягиваю безнадёжно испорченные колготки, а затем выжидаю ещё немного времени, чтобы уж наверняка хватило духа остаток дня игнорировать присутствие мерзкого Беданова.

Следующей парой в расписании физкультура. Спортзал отыскать не проблема, да вот пройти в него мешает раскат сдавленного хохота раздающегося из прилегающей к нему комнатушки. Этот хриплый, издевательский смех я в жизни ни с одним другим не спутаю.

— Смотри-смотри, сейчас самый треш будет.

— Хорош насиловать мои уши. Отключи звук, блеет она отвратно, — заливается какой-то парень.

— Но дойки у неё зачётные. Я б помял, — вставляет, по-моему, Лиховский.

От страшной догадки, что именно они обсуждают, я прислоняюсь к отрезку стены, разделяющему, судя по расположению, мужскую и женскую раздевалки.