Тень Эндера - Орсон Скотт Кард

Но это было не так легко, ведь на карте-то все выглядело по-другому. У Боба ушло много времени, чтобы определить места, где его некогда подкармливали. Он указал их Карлотте, и та отметила на карте их положение. И вдруг Боб заметил, что все эти точки находятся в одном районе, причем вытягиваются в линию, в тропу, ведущую оттуда, где он некогда нашел Проныру, обратно во времени туда, где…

…Где и находилось то самое «чистое место».

Но где именно оно находилось? Он тогда был очень напуган – когда покидал с уборщиком «чистое место». Его точного расположения он не знал. Кроме того, как заявила сама сестра Карлотта, сторож мог жить где угодно. Так что все, на что могла надеяться Карлотта, следуя по тропе, уходящей в детство Боба, – это найти квартиру сторожа или, вернее, то место, где он жил три года назад. И, даже найдя сторожа, что можно было извлечь из его слов?

Он мог бы рассказать, где находилось «чистое место», вот и все. И тогда Боб понял: сестре Карлотте очень важно было узнать, откуда взялся он, Боб.

Узнать, кто он такой на самом деле.

Только… Он же знает, кто он такой. И Боб попытался объяснить это Карлотте:

– Но я ведь – вот он. И я такой, какой есть. Я не притворяюсь.

– Я знаю это! – воскликнула она, смеясь и обнимая его, что ему, в общем, нравилось.

Это было приятно. Хотя, когда она сделала это впервые, он не знал, куда девать руки. Тогда она показала, что он должен обнять ее за шею. Он видел, как маленькие дети делают то же самое со своими мамами и папами, но всегда считал, что они просто хватаются за родителей, чтобы случайно не упасть на землю и не потеряться на улице. Боб не знал, что так делают, чтобы стало приятно. Тело сестры Карлотты было местами жестким, а местами мягким, и обнимать ее было странно. А еще он вспомнил обнимающихся и целующихся Проныру и Ахилла, но целовать Карлотту Бобу не хотелось – даже после того, как он привык с ней обниматься. Обнимать себя он ей разрешал. Но сам обниматься не стремился. Вернее, ему это просто в голову не приходило.

Но порой сестра Карлотта обнимала его, когда не хотела что-то объяснять. И вот это ему не нравилось. Она, например, не захотела объяснять ему, почему ей так хочется найти «место, где чисто». Вместо этого она лишь обнимала его и восклицала «ах, мой милый!» и «ах ты, бедняжка!». Все это могло означать только одно: дело было гораздо важнее, чем хотела показать Карлотта, а самого Боба она считала слишком глупым и невежественным, чтобы он мог понять ее объяснения.

Он изо всех сил пытался припомнить новые детали, но теперь уже кое-что скрывал от сестры Карлотты – она ведь тоже не была с ним откровенна, а справедливость должна быть для всех одинакова. Он сам отыщет «место, где чисто». Без нее. А затем, может быть, расскажет ей – если сочтет, что ей нужно знать об этом. Вдруг там выяснится что-то плохое? И она выбросит его обратно на улицу? Или помешает ему отправиться в ту орбитальную школу? Ведь сначала она пообещала ему это, но потом, уже после тестов, которые, по ее словам, были пройдены на отлично, неожиданно выяснилось, что Боб не может отправиться на небо, пока ему не исполнится пять. Да и вообще он может туда не отправиться, ведь это было не только ее решение, – тогда-то Боб и понял, что сестра Карлотта не всегда властна над собственными обещаниями. Поэтому, если она узнает о нем что-нибудь плохое, может случиться так, что она и другие свои обещания выполнить не захочет. Например, обещание защитить его от Ахилла. Вот почему он сначала должен сам все выяснить.

Боб опять принялся изучать карту. Рисовал в уме всякие картинки, восстанавливая прошлое. Разговаривал сам с собой, перед тем как заснуть, вспоминал лицо уборщика, комнату, в которой тот жил, ступеньки лестницы, на которых стояла та злющая дама, которая орала на них.

В один прекрасный день, когда Боб решил, что вспомнил достаточно, он отправился в туалет – ему нравились туалеты, нравился звук спускаемой воды, хотя и пугало, с какой скоростью все исчезало. Затем, вместо того чтобы вернуться в комнату для занятий, он прокрался по коридору и добрался до двери, которая выводила прямо на улицу. Никто его не задержал.

И тут же Боб понял свою ошибку. Он так сильно старался вспомнить место, где жил уборщик, что совершенно забыл выяснить одну простую вещь – где на карте находится дом, где живет он, Боб. Это была совсем другая часть города, не та, которую он знал хорошо. Более того, это был совсем другой мир. Вместо улиц с людьми, идущими пешком, толкающими перед собой коляски и тележки, едущими на мотоциклах и роликах, здесь тянулась широкая пустая дорога с припаркованными вдоль тротуаров машинами. И ни одной лавки. Только жилые дома и офисы, либо жилые дома, переделанные в офисы с маленькими табличками на дверях. Единственное здание, не похожее на другие, – дом, из которого он только что вышел: массивное, приземистое, намного больше остальных. И при этом вообще без вывески.

Боб знал, куда ему надо попасть, но не имел ни малейшего представления о том, как ему туда добраться.

Первой мыслью было: надо спрятаться. Но Боб тут же вспомнил, что сестра Карлотта отлично знает, как он прятался в «чистом месте», а потому сразу догадается, что он прячется и теперь, и немедленно обыщет все закоулки вблизи.

Тогда он побежал. Он сам удивился, поняв, каким сильным и быстрым стал. Казалось, он может бежать так же быстро, как летают птицы, и никогда не устанет, будет бежать хоть вечно. Промчался от угла до угла, свернул за угол, и вот он уже на совсем другой улице. Потом еще одна улица, потом еще и еще, и вот он уже сам не понимает, где он, – впрочем, он с самого начала не знал, где находится, так что заблудиться еще основательнее невозможно.

Боб то шел, то бежал трусцой, то стрелой проносился по улицам и переулкам, пока не сообразил, что ему надо отыскать какой-нибудь канал или речку, которые выведут его к главной реке или знакомому месту. С первого попавшегося мостика он определил, куда течет вода, и потом уже выбирал только те улицы, которые шли близко к воде и в нужном направлении. Пока он все еще не знал, где находится, но, во всяком случае, действовал по плану.

И план сработал. Боб вышел к реке и шагал вдоль ее берега, пока не понял: вон там вдали, скрытый за изгибом русла, тянется бульвар Маас, а уж он-то приведет его прямо к тому месту, где была убита Проныра.

Этот изгиб реки Боб хорошо запомнил по карте. Теперь он знал, где находятся те отметки, которые делала на ней сестра Карлотта. Он решил, что ему следует, пройдя по запомнившимся ему улицам, обойти по порядку все те места, где он когда-то обитал. Когда все это останется за спиной, где-то совсем рядом окажется район, в котором находится дом уборщика. Однако следует соблюдать особую осторожность, так как Боба могут узнать, да и сестра Карлотта почти наверняка свяжется с полицией, и его обязательно станут разыскивать там, где обычно собираются беспризорники, ибо решат, что Боб захотел опять вернуться к прежнему образу жизни.

Только они забыли, что он не голоден. А раз не голоден, то и торопиться ему ни к чему.

Боб сделал большой крюк в сторону. Подальше от реки, подальше от центральной части города, куда со всех сторон стекались бездомные. Когда ему встречались улицы пооживленнее, Боб тоже обходил их стороной. Боб заложил такой большой крюк, что шел весь вечер и утро следующего дня. Более того, в определенный момент он вообще вышел за пределы города и впервые в жизни увидел сельский пейзаж, похожий на картинку: пашни, дороги, лежащие выше окружающих полей. Сестра Карлотта рассказывала ему, что бульшая часть обрабатываемых земель находится ниже уровня моря и что только огромные плотины удерживают воду от того, чтобы прорваться и залить всю страну. Но Боб знал, что к плотинам он не пойдет. Во всяком случае, пешком.

Потом он снова вернулся в город уже в районе Шибрук и во второй половине того же дня наткнулся на знакомое название улицы – Рингдейк. К ней примыкала другая улица, чье название было на языке, которого Боб не понимал. Там был ресторан, вывеску которого теперь он мог прочесть, – ресторан был армянским, как, видимо, и язык, на котором разговаривала та женщина, что его кормила.

«Как же ты здесь оказался, Боб? Почувствовал запах еды, когда проходил мимо?» Боб прогулялся по улице сначала в одну сторону, потом в другую, оглядываясь по сторонам, пытаясь вспомнить хоть что-то.

– Эй, жирдяй, ты чего тут забыл?

Двое ребят, лет восьми. Воинственные, настороженные, но не хулиганы. Вероятно, члены местной банды. Вернее, семьи – перемены, вызванные Ахиллом, вероятно, дошли и сюда. Хотя кто знает, распространились ли они на эту часть города?

– Я должен здесь встретиться со своим папой, – сказал Боб.

– А кто твой папа?

Боб не был уверен, что они не путают два понятия: папа – глава семьи и папа – отец ребенка.

– Ахилл, – все же рискнул он.

Мальчишки с сомнением воззрились на него: