Тайный монах - Валерий Макеев

— Ой, что-то у меня в каюте фривольно потеплело, — вдруг стал напевать замполит, среагировав на такое же фривольное действие Хозяина — укладывание правой руки на левую коленку Лидочки.

— Правое полушарие, приготовиться к отбою, — оценив ситуацию, начал раздавать команды Капитан, поняв, что полушарие, отвечающее за рациональные действия, уже может отдыхать.

— Отделение сперматозоидов, закончить приём пищи! Объявляю в вашем отделении боевую готовность первой степени! — чётко, зная своё дело, хрипло пробасил Капитан.

Отделение сперматозоидов было образцово-показательным — всегда было готово к бою, все работы по оперативному несению службы выполняло без промедления — не раздумывая, как того и требовали циркуляры, исходящие от самого Хозяина.

Капитан знал, что этим парням лишний раз команду повторять не надо. Где-то защёлкали рычажки множества механизмов, загорелись мигающие красные лампочки, заревел звуковой ревун, сигнализирующий, что боеголовки уже на месте, и можно подымать ракету.

— Отдыхай, ребята, — скомандовал Мичман матросам правого полушария.

Ракета, продавливая упирающуюся хлопчатобумажную ткань, поднялась, сигнализируя Хозяину о полной готовности к бою.

Пьянящая головокружительная истома завладела захмелевшей Лидочкой.

Через руку Макса, расположившуюся у неё на коленке, мгновенно передались импульсы её внутреннему капитану, и он, тряхнув стариной, начал раздавать команды направо и налево к, казалось бы, давно заржавевшим и пришедшим в негодность механизмам.

Лидочка вдруг сама почувствовала себя блудливой чёрной кошкой, и уже не слишком комплексуя перед Тамарой Сергеевной, но всё же, по-кошачьи хитро пытаясь скрыть свои намерения, под столиком, в ответ на откровения Макса, направила свою руку ему на колено.

Предательски соблазнительно выступившая на боевое дежурство Ракета, вдруг ощутила мурлыкающе тёплое касание…

— Цель поймана, цель поймана, цель поймана, — поэтажно донеслись до Капитана Хозяина — Макса рапорта с нижнего отсека.

— Пожалуй, уже и впрямь пора, — окутав Тамару Сергеевну сверкнувшими из глаз искрами, мяукнула Лидочка.

За окном прибрежного бара жила своей жизнью чудная безветренно спокойная полнолунная ночь.

Лидочку вдруг охватило ощущение могущественного холодного комфорта. Лунный свет, вкрадчиво пробираясь через чёрную морскую зыбь, прерываясь на тихом морском прибое, нежно ласкающем засыпающий галечный пляж, достиг Лидочкиных глаз, в которых сама Луна, как бы размножаясь, томно застыла в отрешённо-стеклянном царстве двух зрачков.

Мирно пробегавшая дворняжка, вдруг поджав хвост, как бы отстреливаясь вслепую, взахлёб начала подвывая лаять, убегая прочь, от хмельной шатающейся группы из двух женщин и мужчины. И Тамара Сергеевна, видимо осознав, что период наслаждений для неё сегодня уже закончен, вдруг совсем по-бабьи затянула: «Ой, чий то кі-і-і-нь стої-ї-їть…».

— Я сейчас, — лукаво и обнадёживающе мяукнула Лидочка, закрывая дверь душевой комнаты.

Отскакивающие от её подрагивающего разгорячённого тела водяные потоки, преобразуясь в одиночные капли, ударяли о белоснежную кафельную плитку.

Макс вдруг почему-то очень отчётливо стал слышать эти удары, которые, поначалу превратившись в одиночные выстрелы, вскоре прифронтовой канонадой стали разрывать его затылок.

— Нарушение нервной системы, нарушение нервно…, нарушение психики, нарушен…, — поток донесений, не предвещавших ничего хорошего, обрушился на Капитана.

Он-то, опытный морской волк, передающий все команды Хозяина именно через нервные окончания, чётко знал, что с этим отделением шутки плохи. Впрочем, он уже давно не воспринимал отделения вверенного ему корабля, безусловно, принадлежащего Хозяину — Максу, как какие-то важные, но разрознённые единицы. Жизнь научила его охватывать их не как сумму, некий набор, а как очень чётко структурированную, но взаимосвязанную систему.

Более того, Капитан был уверен в своих силах, и точно знал, что любые проблемы корабля, именуемые Хозяином недугами и хворью, он бы и сам был в состоянии поправлять, направляя целительные горячие кровяные потоки в проблемные участки тела.

Но Хозяин, слишком перегруженный проблемами своего внешнего мира, был очень далёк от своего внутреннего, и даже не подозревая о его существовании, безусловно, не мог положиться на него в проблемные дни.

— А жаль, — рассуждал Капитан, — вместе мы могли бы и жить, и работать куда дольше.

Возникшие же сейчас проблемы, отозвавшиеся гулкой канонадой в затылочном отсеке, Капитан видел очень серьёзными. Он понял, что со сбоями системы навигации шутки плохи, а корабль, утрачивающий связь с космосом, может потеряться в окружающем его безбрежном свирепом Океане.

Но Капитан понял также и то, что данная ситуация является ещё более внештатной — связь с Космосом оставалась, но нити управления ею переходили из рук одной реальности к другой.

— Теперь можешь ты, — продолжая лукаво улыбаться, завернувшись махровым полотенцем, Лидочка приглашала Макса освежить свои телеса в совмещённой кабине.

Макс, уже с оголённым торсом ожидавший её в окутанной приглушённым светом комнате, привычно для себя скользнул в душевую кабину.

Поворачивая краник с синей точечкой, Макс ожидал, что бодрящая водная прохлада приглушит эту звенящую головную боль, но случилось совершенно непрогнозируемое и непоправимое. Макс вдруг судорожно, но совершенно не ощущая хлеставших его холодных струй, весь спазматически затрясся и тошнотворные позывы отшвырнули его к расположенному здесь же спасительному овалу унитаза. Макса мутило как никогда.

— Авария в желудочном отсеке, поджелудочная, аварийная ситуация в жёлчном, заклинивает печень, — Капитан не успевал переваривать хлынувшие из всех отсеков тревожные рапорты.

— А матросов жаль, — на мгновенье отвлёкся Капитан, соображая, что предательски захлёстывающие гортань рвотные массы приведут к неисчислимым жертвам вверенной ему команды.

Обнявший унитаз Макс, приходя в себя, пытался постичь — как такое могло случиться всего от двух стаканов сухого вина.

Он появился на своих нетвёрдых ногах, напоминающие ватные ходули. Неуверенно ступая, выдавил сокрушительное «Извини…!». И скомкав в кулаке ворот валявшейся на стуле рубашки, шокированный таким фиаско, побрёл прочь из Лидочкиных апартаментов.

Сначала её душили переполнявшие душу и гортань слёзы. Затем она, рыдая, казалось, сама хотела удушиться в прохладных объятьях подушки.

— Ну почему, ну почему? — мешая всхлипы с рыданьями, в беспамятстве вопрошала пустоту Лидочка.

Маленький чёрный котик, не обращая ни на что внимания, уютно расположился в кресле, стоявшем в холле возле Лидочкиных апартаментов. Он довольно точно мог бы промяукать философский ответ на беспомощный вопрос: «Почему?», но в этом романе он так и не заговорил.

Рыдания не позволяли Лидочке словами выразить разрывающие её душу эмоции и мысли. Она так не хотела, чтобы Это, преследовавшее и догнавшее её Вчера, так портило вечер Сегодня и вдруг бы исковеркало её Завтра.

А ведь как всё красиво начиналось. На танцевальном вечере в медицинском училище она познакомилась с Сашкой Терёхиным — тогда ещё курсантом школы милиции. До него у неё никого не было. После — тоже…

Через год они поженились, но детей за восемь лет совместной жизни так и не нажили: то учёба, то служебные командировки, то скитания по общагам. Всё это никак способствовало продолжению рода.

За два года до Этого, Сашка, ставший капитаном Терёхиным, почему то уже практически не одевая формы, всё чаще стал выезжать в длительные служебные командировки.

Когда в дээспешную дверь малосемейки постучали, она, приоткрыв дверь, бессильно скользнула вниз до того, как они сообщили ей об Этом:

— …не справившись с управлением служебным автомобилем, при преследовании особо опасных преступников капитан Терёхин сорвался с горного серпантина. Установить, что стало причиной смерти, не представляется возможным…

Однокомнатную квартиру, спасибо, как вдове погибшего сотрудника, ей выделили. Раз в год выделяли бесплатную путёвку на оздоровление.

Сашка, сколько себя помнил, хотел стать милиционером. Это жгучее романтическое чувство «защищать Родину» он пронёс до самой школы милиции. Здесь его романтика впервые начала натыкаться на стены непонимающей романтического настроя действительности.

Придя на службу молодым следователем, он и вовсе столкнулся с необходимостью заниматься бытовыми проблемами. Шеф, к примеру, так и заявил молодому лейтенанту: «На первые три месяца мы тебя бензином обеспечим, а дальше, — подмигнул майор, — давай обтирайся, придётся добывать бензин самому».