Роковая сделка - Григорий Башкиров

– Начну с того, что повреждения на трупе посмертные. Смерть же наступила раньше, от передозировки наркотиков. Далее, перелом носа у Пашкова прижизненный. Если допустить, что это Пашков совершил убийство, получается, что с Саврасовым произошла драка и Саврасов сломал ему нос. Что же потом? Саврасов разворачивается к нему спиной и ждет, пока его зарежут? Не сходится.

Мог ли Пашков один затащить труп в подвал. Мог, но пупок бы надорвал и времени много затратил. Покойник хоть и не гигант, но жилистый. Затем, гопник видел выходивших из подъезда двух человек. Двух человек видит и свидетель на платформе. Далее, на удостоверении вообще отпечатки пальцев отсутствуют. Это неоспоримые факты.

Борисов перевел дух, попил воды из графина и продолжил:

– Теперь представим, как все произошло: Пашков с целью грабежа, поскольку иная версия не вырисовывается и связь между ними не просматривается, выслеживает случайного прохожего, которым к несчастью оказывается капитан. После этого заходит за ним в подъезд, на лестнице у лифта нападает, получает крепко по носу и бьет ножом почему-то повернувшегося к нему тылом Саврасова. Затем, находясь фактически в нокауте, обшаривает карманы, забирает удостоверение (на кой хрен оно ему понадобилось), деньги, затаскивает труп в подвал и покидает место происшествия. При этом встречает кого-то по пути и выходит вместе с ним. Садится в поезд и едет к черту на куличики. Пьет водку, употребляет наркоту, умирает и валится на рельсы. Ну, как, сходится? Нет! У меня все. – Георгий откинулся на спинку стула.

– У кого есть что добавить? – спросил Котов.

Птицын встал со стула.

– Да сиди…, – махнул рукой Палыч.

Не вняв разрешению начальника, Воробей докладывал стоя:

– Когда я был в адресе Пашкова, то имел честь говорить по телефону с неким Валерой. По разговору хороший его знакомый. Так вот, я вычислил номер телефона. В квартире прописан некий Кротов Валерий Леонидович, двадцати шести лет от роду. Проживает один, поскольку мать приказала долго жить в прошлом году. На нем же зарегистрирована автомашина «Лада» восьмой модели, номер 36–95. Я поговорил с участковым. Этот Кротов оказался парнем шустрым. Официально числится приемщиком стеклотары, но это лишь для прикрытия. На самом деле темная личность.

– Да, вот он во всей красе, – Птицын достал из бумажника фотографию, на которой был изображен крепкий парень в плавках, обнимавший за плечи худенькую девушку в узеньком купальнике.

– Откуда это у тебя? – Спросил Котов, ткнув пальцем в фото.

– Участковый одолжил на время, а откуда она у него, я не поинтересовался.

Птицын пустил снимок по кругу:

– Так вот, думаю, что этого Валеру надо взять под наблюдение. Желательно срочно.

Котов снял трубку местного телефона и четыре раза крутанул диск:

– Витя, привет, Котов. Как дела?

Мембрана телефонной трубки извергла громкое шипение, свидетельствующее о том, что звонок Палыча в выходной день не оставил равнодушным начальника отделения седьмого Управления Нечаева.

Котов с улыбкой дождался, когда Нечаев выговорится:

– Все сказал? Приятно было о себе столько нового узнать. – Палыч вновь замолчал, выслушивая очередную тираду, теперь шутливо-покладистую.

– Витя, срочно пост нужен…Да немедленно…Круглосуточный… Убийство у нас и вышли на связь… Все данные и фото есть…Бумаги в понедельник направлю… Жду. – Котов положил трубку и обратился к Птицыну:

– Сейчас старший смены подойдет. Объяснишь что к чему.

– Есть! – Воробей, а за ним все, кроме Гаврилова встали и направились к двери.

– А что по платку? – от двери спросил Сухов.

– Кровь не Пашкова, – отрывисто бросил Котов, – думайте.

Борисов зашел в кабинет и поставил чай. Расселись вокруг небольшого журнального столика, и выпили по стопке водки, бутылку которой Воробей извлек из сейфа. Заели сухим печеньем.

Угостили водкой внезапно, как и под земли появившегося, старшего смены «топтунов» по имени Сева. Птицын передал ему фотографию и объяснил все в подробностях. Было решено при первом же удобном случае подвести Кротова под задержание. Сева махнул на ход ноги еще стопарик и испарился так же незаметно, как и появился. «Спец!», – удовлетворенно заметил Борисов.

Глотнув горячего сладкого чая, Сухов открыл портфель и достал несколько исписанных листов.

– Не хотел сразу открываться, но придется. Тут Толя Захара упоминал. Так это и есть тот самый Захар, про которого Гаврилов говорил. Захар является связью Филарета Булыгина, сидельца нашего. Через Захара Булыгин «греется» и зону подмазывает. Но главное, что Булыгин был информатором. Его Николай на страхе зацепил и контачил с ним до последнего момента. Булыгин, обделавшись от перспективы близкой кончины, которую ему предрек Колька, сдал с потрохами весь товар, прибывший на зону с воли. Громкое дело было…

– Слышали, – вставил Воробей, – и что?

– Убийство Коли – булыгинских рук дело, – продолжал Андрей. – Вечером, в день смерти, Коля мне все рассказал. Не знаю, почему разоткровенничался, за язык его не тянул. Я вот сейчас почти уверен, что это заказ от Булыгина, но кто исполнил, пока не знаю. Всю информацию Саврасов в могилу с собой унес.

– Подожди, – насторожился Борисов, – если сотрудничали, то личное дело должно быть.

– Нет его, и никогда не было! Коля с ним на коротке работал, без оформления. Но, – Андрей положил на стол мятый лист бумаги, – это сообщение от Булыгина. Оставил, видимо, в условленном месте, поскольку не к лицу ему было с кумом встречаться. Увидел бы кто, потом головной боли не обобрался. Я ее у Кольки в сейфе обнаружил, когда подчищал содержимое.

Сухов взял протянутую Воробьем стопку.

– Я хочу с Булыгиным сегодня же поговорить. Не дурак Фил, понимает, что привязать его к убийству будет проблематично, а наколку на того, кто совершил, думаю, даст. Очко не железное ведь. В любом случае с живого не слезу и пока не разберемся – его место в одиночной камере.

Сухов посмотрел на часы:

– Ну, я полетел к себе. Надо машину отпускать, а то засиделись. Держите в курсе.

Выпили еще водки.

– Я с тобой, – вызвался Борисов.

– Ты серьезно? Поехали! – радостно отреагировал Андрей, – вдвоем веселее будет.

Глава 8

Сухов и Борисов прибыли в колонию уже поздно вечером. Выслушав доклад Дежурного помощника, прошли в административное здание, где размещался кабинет Андрея.

Раздевшись, начальник колонии заварил крепкого чая, из холодильника достал тарелку с бутербродами.

Молча перекусили. Андрей убрал чашки в шкаф, смахнул со стола крошки и наклонился к селектору:

– Осужденного Булыгина к ДПНК срочно! Как прибудет, доставить ко мне!

– Есть! – раздался голос дежурного.

Товарищ майор, осужденный Булыгин по Вашему приказанию доставлен – доложил конвойный прапорщик, – разрешите заводить?

– Заводи, – дал отмашку Андрей, – сам в коридоре подожди. Запустив в кабинет дородного зека, конвойный вышел, плотно прикрыв за собой звуконепроницаемые двери.

Несмотря на позднее время, Булыгин был аккуратно одет в ладно подогнанную по фигуре черную робу и чисто выбрит. Лицо его было приветливо и спокойно. Движения не торопливы и наполнены напускным достоинством.

– Чем обязан столь поздним приглашением, Андрей Михайлович? – невозмутимо поинтересовался у Сухова. После этого повернулся к Борисову: – простите, но как Вас величать, не знаю, раньше мы не встречались…

Сухов резко прервал тираду:

– Доложите, как положено!

Булыгин усмехнулся:

– Извольте, но прежний хозяин проще был.

– Вам что-то не понятно!! – с угрозой в голосе прорычал Андрей, – головной убор снять!

– Только кричать не надо, голос сорвете, – пробурчал Фил и не спеша стянул с головы шапку.

– Осужденный Булыгин по Вашему приказанию прибыл. Статья сто сорок шестая, часть третья. Десять лет лишения свободы. Начало срока 15 марта 1980 года, – произнес он совсем буднично и исподлобья посмотрел на Сухова.

– Садитесь, Булыгин, – Андрей указал на стул посередине кабинета.

Булыгин усмехнулся:

– Почему же не присесть. Интересуюсь, Вы просто поговорить или как? Хочу заметить, что закон запрещает допросы в ночное время.

Андрей встал и подошел к Булыгину вплотную:

– Ты выпендриваться прекрати, а то мигом успокою.

– А что сделаете? Мне еще чалиться и чалиться. На УДО не претендую! – с вызовом ответил Филарет.

Андрей повел носом:

– А ты никак поддал перед отбоем? Считай трое суток изолятора уже заработал.

Булыгин посмотрел на начальника колонии с неприкрытым интересом:

– Не понимаю я! – Фил пожал плечами, – сам хозяин ночью сдергивает с нар, чтобы обнюхать… – Что-то Вы темните, гражданин начальник. Давайте ближе к делу: или спрашивайте или в барак спать отпустите, – Фил демонстративно зевнул.