Тьма, сгущайся! (СИ) - Лейбер Фриц Ройтер

Дон Мерриам был всего в ста метрах от станции, когда произошло новое лунотрясение — на этот раз толчок был направлен по вертикали, как будто кто-то вырвал из Луны все внутренности. У Дона застучали зубы, а металлические части скафандра завибрировали в такт огромному космическому фортепиано.

Твердый лунный грунт выскользнул из-под ног и через мгновение с силой ударил в рифленые подошвы сапог. Потом снова выскользнул и снова ударил. Ковер пыли подпрыгивал и опадал вместе с Доном. Кое-где целые тучи пыли фонтаном выстреливали вверх на высоту более четырех метров, и опадали гораздо быстрее, чем пыль на Земле.

Сотрясения не прекращались. Дон, словно балансируя на крупе брыкающегося коня, пытался удержать равновесие, помогая себе резкими взмахами рук. Неожиданно подпрыгивающая пыль ярко очертилась на фоне звездного неба. Солнечный свет снова проник в кратер Платона.

Внезапно лунотрясение прекратилось. Космонавт повысил поляризацию смотрового стекла до четырех пятых от максимальной и осмотрелся, разыскивая станцию. Он уже оставил попытки связаться с Йоханнсеном при помощи передатчика, размещенного в скафандре. Дон не видел иллюминаторов, но по опыту знал, что при солнечном свете их трудно заметить. Ориентируясь по звездам, он выбрал необходимое направление и решительно двинулся вперед. Ему показалось, что он видит блестящие бока двух космических кораблей, стоящих на высоких треножниках.

Новая серия вертикальных сейсмических сотрясений свалила Дона с ног. Он выставил руки как раз вовремя, чтобы смягчить падение. На этот раз сотрясение продлилось дольше — ему сопутствовало несколько боковых толчков. Кратер Платона колыхался до самого горизонта, словно озеро густой тягучей жидкости. Потоки пыли поднимались и опадали. В сущности, это больше напоминало земные фонтаны из воды, нежели фонтаны лунной пыли. Волны пыли вздымались вокруг остроконечных скал и целые облака пыли опускались на шлем Дона.

Вертикальные толчки неустанно чередовались с горизонтальными. Скафандр гремел, словно пустая консервная банка в бетономешалке.

Мерриам решил больше не испытывать судьбу, и словно жук, покрытый серебряной пылью, пополз в сторону кораблей. Он страшно сожалел, что у него сейчас не столько ног, сколько у этих насекомых.

Приближаясь к автомобилям, которые четко вырисовывались у подножия темных скал, члены симпозиума разделились на группы. Свет Странника, составленный из гармонирующих друг с другом — желтого и фиолетового, придавал окружающим какой-то странный оранжевый оттенок.

— Наверное, люди из Лунного Проекта знают гораздо больше нас — произнес с оттенком зависти в голосе Хантер, обращаясь к Полу — Прежде всего, у вас прекрасная система оповещения и распространения информации. И, кроме того, орбитальные телескопы, радары и все прочее!

— Я не уверен, что это очень уж хорошо — ответил Пол — Работа в Проекте вырабатывает у всех узкоспециальные взгляды на происходящее, разумеется, страдающие некоторой фрагментарностью.

Коротышка подошел к ним — правой рукой он на коротком поводке удерживал Рагнарока, а в левой держал блокнот.

— Вы меня еще не забыли? — весело спросил он — Меня зовут Кларенс Додд. Может быть, вы будете так любезны и подпишетесь? — умильно спросил он, протягивая Марго блокнот — Завтра многие будут говорить: «Почему я не подписался?» Но будет поздно.

Марго, пытаясь удержать вырывающуюся кошку, огрызнулась:

— Ох, ну что ж вы прицепились, идиот!

— Я подпишу, Доддси — весело воскликнул Брехт — Только идите отсюда и перестаньте дразнить зверушек.

Анна тихо засмеялась.

— Ты знаешь, мамочка, мне нравится мистер Брехт — сказала она.

Рыжеволосая женщина во фраке ответила ей едва заметной улыбкой.

— Прекрасно! Может быть, такая реклама убедит твою мамочку! — закричал Профессор.

Пол взял Марго за локоть и уже хотел было отвести ее к машине, но почему-то остановился и посмотрел на Странника. Окруженная фиолетовым полем желтая плоскость была теперь четкой — более широкая у основания, сужающаяся кверху, изогнутая у самой верхушки. Новая фигура не давала Полу покоя.

Кларенс Додд — Коротышка (как его продолжал называть про себя Пол) — отдал Брехту поводок Рагнарока и быстро нарисовал новый, упрощенный рисунок, заштриховывая фиолетовую плоскость горизонтальными линиями. Под рисунком он написал «Через час».

Один из автомобилей, красный лимузин, резко рванулся с места, стремительно набирая скорость.

Внезапно раздался женский крик:

— Помогите, помогите! У Ванды, кажется, сердечный приступ!

Рагнарок заскулил. Мяу зашипела.

Неожиданно Пол понял, что ему напоминает желтое поле — динозавра с длинными челюстями, стоящего на мощных зеленых лапах. Он почувствовал, как покрывается гусиной кожей. Вдруг его затрясло, дрожь охватила все тело.

В детские годы Пол любил становиться посреди качелей, висящих на крыльце — это была солидная скамейка, выложенная подушками, на которой помещалось три человека. Скамейка на цепях была подвешена к балке навеса. Ему тогда казалось, что сохранение равновесия на качелях — это вершина отваги и ловкости. Теперь он снова почувствовал себя, как на качелях, поскольку земля с приглушенным грохотом легко качнулась у него под ногами, сначала на несколько сантиметров назад, потом вперед, потом снова назад. И он вынужден был балансировать, чтобы удержать равновесие, как делал это когда-то в детстве.

Среди криков и призывов о помощи прогремел командный голос Хантера:

— Держитесь как можно дальше от автомобилей!

Марго прижалась к Полу. Мяу, зажатая между ними, тихо пищала.

Коричневая скала словно выпятилась и покрылась глубокими трещинами. Через мгновение она начала разваливаться — сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, словно под сокрушающими ударами молота в руках какого-то великана. Посыпался град камней. Осколок ударил Пола в щеку, но сейчас было не до того, чтобы обращать внимание на боль. В воздух поднялась туча пыли. Неожиданно потянуло сильным запахом влажной земли.

— Быстро! Быстро! — кричал Хантер — Кого-то засыпало.

Пол бросил еще один взгляд на желтый вертикальный контур, ярко фиолетовой каймой на черном фоне звездного неба, и только сейчас понял, кто перед ним.

Тиранозавр-рекс!

Площадь Першинга — комплекс небольших фонтанов и ухоженной зелени, растущей на крыше подземного городского гаража и атомного бомбоубежища — находится в самом сердце старого района Лос-Анджелеса.

В эту ночь пьяницы, бродяги и немногочисленные прохожие, которые после обычных здесь белок и голубей являлись самыми частыми завсегдатаями этого места, могли наблюдать нечто значительно более интересное, чем взлохмаченные бороды проповедников, предрекающих Второе Пришествие и истерические жесты оборванных монахов.

В эту ночь завсегдатаи площади вывалили на угол улицы Оливе и Пятой Авеню, где лицом к гостинице «Балтимор», к Бункер Хиллс и к зданию баптистов, служащему одним из главных театров в городе, стоит бронзовая статуя, изображающая задумавшегося Бетховена. Свет Странника залил лица людей, обращенные вверх, в молчании наблюдающие за странным огромным знамением в южной части неба. Глаза Бетховена, который смотрел вниз, на свой расстегнутый жилет, запачканный птичьим пометом, оставались, однако, в тени бровей музыканта и его буйной гривы волос.

Мгновение царила напряженная, полная ужаса тишина, а потом раздался приглушенный далекий грохот. Какая-то женщина вскрикнула и собравшиеся оторвали глаза от неба. Некоторое время им казалось, что по улице Олив бегут мощные гривастые волны, увенчанные желто-фиолетовой пеной — огромные волны черного океана, которые ворвались на тридцать километров вглубь суши к северу от Сан-Педро, заливая верфь и автостраду в Лонг Бич.

Неожиданно собравшиеся поняли, что это по самой земле пробегают жуткие волны под влиянием подземных толчков, распространяющихся с юга на север. В следующую минуту грохот превратился в ужасающий рев сотни реактивных самолетов, асфальтовые волны начали вздыматься на еще большую высоту, сбивая людей с ног и обрушивая стены домов.