Ненавистная фрау - Неле Нойхаус

— Миха не мог убить свою жену. — Из-за распухших губ ее голос звучал невнятно. — В течение всего времени, о котором идет речь, я была у него.

— В каких отношениях вы с господином доктором Керстнером?

— Мы знаем друг друга уже достаточно давно, и мы близкие друзья. Он друг моего брата, и, кроме того, в нашей конюшне находятся почти все его лошади и лошади его коллеги.

— У вас есть собственная конюшня?

— Нет. Мы держим четырех лошадей в конюшне «Гут Вальдхоф».

Боденштайн мысленно пробежал список имен, копию которого ему накануне дала Пия, но не припомнил, чтобы ему попадалась фамилия Дёринг.

— Расскажите, как вы провели прошлую субботу, — попросил он женщину. Видя напряжение и страх в ее глазах, главный комиссар терялся в догадках, что же случилось с ее лицом.

— Во второй половине дня мы с мужем были на турнире, — начала Анна Лена Дёринг и какое-то время смотрела в пустоту, пытаясь вызвать в памяти хронологию событий. — Мой муж занимается конкуром. Каролус — наш лучший конь — в этот день не преодолел яму с водой и выбыл из соревнований на самом важном виде прыжков. Муж был очень раздосадован. Мы вернулись с турнира, в конюшне он выгрузил еще оседланную лошадь из грузовика и ездил по конкурному полю верхом, чтобы потренировать преодоление препятствий с водой. Муж отхлестал лошадь, и это было ужасно. Каролус после этого продолжал прыгать, но упал и получил повреждение…

Она неожиданно замолчала и зарыдала, но спустя пару секунд вновь взяла себя в руки.

— Он сломал себе ногу. Когда мой муж понял, что произошло, он совсем разбушевался. Он стащил с грузовика Арагона, нашу другую лошадь, которую я еще даже не успела распутать. Я потребовала, чтобы он прекратил, и тогда его гнев перешел на меня.

— Это муж вас так отделал? — недоверчиво спросил Боденштайн. — Вы не шутите? Тогда вы должны на него заявить!

— Заявить? — Анна Лена Дёринг скорчила гримасу. — Вы его не знаете. Он бы меня убил.

Боденштайн по-настоящему пришел в ужас. Удивительно, но поступки людей все еще могли его шокировать.

— Потом муж сел в автомобиль и уехал, — продолжила Анна Лена Дёринг, — и я позвонила на мобильник Михе… я имею в виду — доктору Керстнеру. Было примерно четверть седьмого, и я попросила его немедленно приехать в конюшню. Он заметил, что я совершенно растеряна, и обещал тотчас же выехать. Через двадцать минут он уже был на месте.

Она сделала короткую паузу, и ее стала бить дрожь.

— Каролуса пришлось усыплять прямо во дворе. У него был открытый перелом на правой ноге под запястным суставом спереди. Все было в крови. Ужас… — Ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами.

Боденштайн едва мог понять, что она говорит, но Анна Лена Дёринг, казалось, этого не замечала. Каролуса пришлось усыплять прямо во дворе… Таким образом, стало ясно, что Керстнер привез с собой медикамент, которым можно было произвести усыпление. Эти мысли вихрем пронеслись у него в голове. Вслух же он спросил Анну Лену, находился ли кто-то еще в тот вечер в конюшне, кроме нее, ее мужа и ветеринара.

— Несчастный случай на площадке наверняка видел кто-то еще. — Женщина подняла смущенный взгляд. — Я даже не знаю, видела ли я Кампманна.

Она обхватила обеими руками плечи, как будто ей было холодно.

— Доктор Керстнер хотел сразу отвезти меня в больницу, но я настояла на том, чтобы сначала он обследовал Арагона. Мы прицепили фургон для перевозки лошадей к его автомобилю и поехали в клинику. Прибыли туда примерно в половине восьмого. И только после того, как был обследован Арагон, отправились в больницу.

— В котором часу это было?

— Думаю, примерно в десять или в половине одиннадцатого. Миха оставался там, пока мне оказывали первую помощь, а потом пошел вместе со мной в палату. — Она провела рукой по волосам.

— Простите, пожалуйста, за мой вопрос, фрау Дёринг… — Боденштайн закашлялся. — Между вами и господином доктором Керстнером существуют близкие отношения?

— Нет, — покачала головой Анна Лена Дёринг. — Мы просто хорошие друзья, все-таки нашему знакомству уже много лет. Мы оба не очень счастливы в браке. Как-то мы об этом беседовали и обнаружили, что имеем схожие… гм… проблемы. Уже примерно полтора года регулярно перезваниваемся и выкладываем друг другу все как на духу, если случается что-то особенно неприятное. — Анна Лена то ли засмеялась, то ли всхлипнула. — Довольно жалкая картина, не правда ли? Две побитые собаки утешают друг друга.

Боденштайн задумчиво посмотрел на женщину, и хотя он изо всех сил сопротивлялся своим мыслям, ему пришло в голову, что эти два отчаявшихся и разочарованных человека имели не только мотив, но и достаточно времени и возможностей, чтобы в минувший субботний вечер расправиться с Изабель Керстнер. От ветеринарной клиники до смотровой башни на вершине Атцельберг рукой подать.

— Вас видел кто-нибудь в клинике? — спросил он.

Женщина подняла голову, и ее взгляд остановился.

— Вы имеете в виду алиби на алиби?

— Примерно так. — Старший комиссар улыбнулся, выражая сожаление.

— Кроме нас, там никого не было, — сказала фрау. — Может быть, кто-то из соседей видел, как мы выгружали Арагона. Мы довольно долго возились с ним во дворе.

Это несложно выяснить.

— Вы отпустите сейчас доктора Керстнера? — спросила Анна Лена.

— Мы должны проверить ваши показания, — сдержанно возразил Боденштайн. — В любом случае было очень любезно с вашей стороны прийти сюда, чтобы снять вину с господина доктора Керстнера. До сего момента он не хотел нам называть ваше имя.

На лице фрау Дёринг появилось выражение безнадежности.

— На это тоже есть свои причины, — глухо ответила она. — Мой муж до сих пор не знает, где я. Я к нему больше не вернусь.

Когда Боденштайн провожал ее до выхода, он решил нанести визит этому господину Дёрингу.

В строгом коридоре на пластиковых стульях оранжевого цвета сидели Керстнер и его адвокат. Увидев фрау Дёринг, доктор Клэзинг вскочил.

— Анна! — воскликнул он удивленно. — А ты что здесь делаешь?

Боденштайн перевел растерянный взгляд с фрау Дёринг на адвоката Керстнера.

— Привет, Флори, — поприветствовала адвоката Анна Лена.

— Вы знакомы? — поинтересовался Боденштайн.

— Конечно, — подтвердил доктор Клэзинг. — Анна моя сестра.

Это объясняло, почему так быстро возник Клэзинг. Они с Керстнером были друзьями. Анна Лена смотрела мимо своего брата, ее взгляд был устремлен на Керстнера, который также поднялся. Их глаза встретились.

— Снимите с него наручники, — обратился Боденштайн к чиновнику, сопровождавшему Керстнера из следственной тюрьмы в комиссариат.

Керстнер не сводил глаз с лица Анны Лены Дёринг, пока полицейский снимал наручники. Она попыталась ему улыбнуться, но вдруг из ее глаз хлынули долго сдерживаемые слезы. Она отчаянно рыдала, когда он обнял ее и крепко прижал к себе, пряча лицо в ее волосах.

Инструктор по верховой езде Кампманн все еще был очень занят. В невыносимо разогретом манеже он гонял на корде лошадь.

Пия прогуливалась по просторному конноспортивному комплексу, дожидаясь, когда он освободится. Фрау Кампманн пронеслась мимо на серебристом внедорожнике. Выезжая из комплекса, она с сияющей улыбкой приветливо махнула ей рукой, как старому другу семьи. Складывалось впечатление, будто она чем-то сильно взволнована. В верхней части комплекса Пия увидела двух молодых женщин. Одна сидела на скамейке на солнцепеке, другая с помощью водяного шланга мыла ноги своей лошади. В этот момент у Пии запищал мобильник. Пришло смс-сообщение от ее зятя Ральфа, которому она еще накануне вечером отправила письмо по электронной почте. Ральф был не менее успешен, чем его старший брат Хеннинг, хотя совершенно в другой сфере. У него была венчурная компания, на современном немецком называемая также «Ventura Capitalist», и в прошлом он заработал состояние, обеспечивая управление и финансирование так называемых start-ups[9].

Пия просила его найти информацию о компании «ЯгоФарм АО», а также о ее владельце и управляющем Гансе Петере Ягоде.

Прелестная невестка, — писал он, и Пия ухмыльнулась, — я в Нью-Йорке, пришлю информацию, как только вернусь. Кое-что сообщаю сразу: есть данные, что Я. обанкротился и у него большие неприятности. Только не покупай никаких акций! Пока, Р.Х.

Информативно. И именно то, что сказал Боденштайн. У бывшей биржевой звезды Ягоды, похоже, дела уже давно идут не так успешно, как еще пару лет назад.

Пия подошла к двум молодым дамам и представилась. Одной из них было чуть больше двадцати; очень короткие светлые волосы, мелкие, где-то андрогинные черты лица и необычное имя — Тордис. Она излучала самоуверенность и высокомерие девушки из богатой семьи, у которой нет абсолютно никаких дел и которая запросто может посвятить верховой езде утро вторника. Анке Шауер была невысокого роста, с темными волосами и довольно симпатичным лицом, правда, с не совсем чистой кожей. При взгляде на нее также складывалось впечатление, что она по профессии дочь своих родителей. В этой шикарной конюшне, где стоимость аренды одного бокса в месяц составляла более четырехсот евро, она держала сразу двух лошадей. И оплачивал это наверняка богатый папочка. Обе молодые женщины рассказали, что были знакомы с Изабель и иногда по вечерам куда-нибудь вместе ходили.