Пиршество демонов - Уильям Моррисон

Он улыбнулся с подкупающей скромностью.

— Не огорчайтесь, — поспешно сказал Элберт. — Многие из моих коллег тоже ничего о ней не слыхали.

Элберт слегка покривил душой. Каждый из тех, с кем он сталкивался в университете, безусловно, слыхал об оксидазе эпсилон — от самого Элберта.

— Это фермент, встречающийся во многих растениях, но открытый совсем недавно. Понимаете, на протяжении последних десятилетий многие растения, выведенные в лабораторных условиях, не вырабатывали обычной оксидазы, то есть оксидазы альфа, но, как ни странно, некоторые из них не погибли. Это объясняется наличием ряда сходных соединений, из которых выделены оксидазы бета и гамма, дельта и эпсилон, причем бету и эпсилон удалось также и синтезировать.

Мистер Блик слегка изменил позу в кресле. Элберт заторопился, чтобы тот поскорее понял, до чего все просто.

— Я исследовал реакции у некоторых видов растений, где оксидаза эпсилон служит катализатором. Совершенно неожиданно выяснилось, что ни один из этих видов не вырабатывает фермента самостоятельно. Удивительно, не правда ли? Всю оксидазу эпсилон эти растения получают от грибка Puccinia tricinia, которым они заражены. Вот чем объясняется неудача Хиншоу и его сотрудников — они так и не вывели жизнеспособного ТгШсит kaci вслед за…

Мистер Блик улыбнулся с прежней скромностью.

— Право же, профессор Леру, вам придется объяснить, что это означает. На языке, понятном для меня. Будьте так добры.

Кел многозначительно прогудел:

— Это означает спасение экономики в трех богатейших колониях Корпорации.

"Слишком театрально", — подумал Элберт.

Мистер Блик одобрительно сказал:

— Отлично. Превосходно. Расскажите подробнее. В каких колониях… и почему?

Его правая рука разогнулась и нервно прыгнула к стеномашинке.

Элберт продолжал, одобренный столь лестным интересом.

— Имеется в виду Западная Лапландия в Европе, а также Великая Славия и Черчилль на нашем континенте. Все это колонии Корпорации, недавно переведенные на выращивание злаков, в основном Triticum witti, говорят, почва там чрезвычайно плодородная.

— А кто такой Тритикум Витти?

Элберт, шокированный, терпеливо разъяснил:

— Triticum witti — новый сорт пшеницы, для его роста необходима оксидаза эпсилон. А если грибок Puccinia tricinia на этой пшенице сочтут вредителем, его начнут уничтожать гербицидами. И погубят в этих колониях весь урожай.

— Погубят, — раздумчиво повторил мистер Блик. Его указательный палец, подобно дирижерской палочке, заставил Элберта умолкнуть; обе руки заплясали по кнопкам и переключателям, он снова забормотал что-то в микрофон.

"Опять досадная перебивка", — подумал Элберт. Он питал должное уважение к несомненно важным делам, которые утрясал мистер Блик, но все же ему стало чуть обидно. Он вспомнил, что вообще-то у него есть основания для самонадеянности: оксидаза эпсилон — тоже важное дело. В те три колонии уже вложили свыше пятисот миллионов долларов и, бесспорно, неисчислимые людские ресурсы.

Тем не менее в конце концов оказалось, что как раз эта досадная перебивка была посвящена именно Западной Лапландии, Великой Славии и Черчиллю. Мистер Блик оставил в покое щит коммутатора и поздравил просителей:

— Мистер Борсма, принято решение назначить куратора по вашему вопросу!

И он широко улыбнулся.

Для Элберта настал миг торжества. Он, правда, не знал, при чем тут «куратор», но тон мистера Блика не оставлял сомнений, что им оказана неслыханная честь. У Элберта чуть голова не закружилась при мысли о том, как все сверкающее здание, все служители, эталонные секретарши и администраторы склонятся перед ним в поклонах, а, судя по мистеру Блику, дело шло именно к тому.

На столе у мистера Блика вспыхнула и погасла красная лампочка. Оборачиваясь к ней, мистер Блик произнес:

— Извините, джентльмены.

"Конечно, — мысленно простил его Элберт, — работать-то тебе надо".

Он шепнул Келу:

— Что ж, по-моему, дела идут как нельзя лучше.

— А? Ах да, очень неплохо, — тоже шепотом ответил Кел. — Пока что.

— Пока что? Разве мистер Блик не понял проблемы? Осталось только изложить ему детали.

— Да нет же, Элберт! Я убежден, что он-то не вправе принять решение. Он должен направить нас в вышестоящую инстанцию.

— В вышестоящую? Зачем? Неужели придется объяснять все с самого начала?

Кел повернулся в кресле, чтобы шептаться с Элбертом не столь демонстративно.

— Элберт, учреждение таких масштабов, как Корпорация, не может рассматривать все нелепые предложения, с которыми к ней обращаются. Есть установленный порядок. У кафедры метаболизма растений здесь нет связей (может, нам удастся что-нибудь предпринять в этом направлении), вот нас и ждет скачка с препятствиями. Выживают самые приспособленные, Элберт! Лишь достойнейшие доживают до того, чтобы попасть на прием к зональному директору. Разумеется, зональный директор сам решает, какие идеи стоят внимания, но от бредовых выдумок его ограждают.

Аналогию с естественным отбором Элберт уловил. Тем не менее он смиренно задал вопрос:

— А где гарантия, что в результате отсева остаются лучшие предложения? Ведь многое зависит от того, как преподнесет идею агент по сбыту!

— Очень многое. Как же иначе?

— Но тогда… Представьте себе, например, что мы с вами незнакомы. Моя здравая идея не прошла бы дальше мистера Блика!

— Не прошла бы дальше эталонной секретарши, — поправил Кел. — А может быть, и до нее бы не дошла. Но, знаете ли, в таком случае идея не была бы важной, потому что осталась бы неосуществленной. — Он внушительно выпятил подбородок. — Разве что, конечно, у кого-нибудь другого хватило бы инициативы и предприимчивости изложить ту же самую идею лучше вас. Теперь вам понятно? По-настоящему важные идеи привлекают талантливого агента по сбыту, который ее непременно пробьет.

Элберт вынужден был признать, что эта логика ему недоступна. Такая важная мысль, а для него она пропадает. Он смиренно напомнил себе, что ученые ничего не смыслят за пределами своей специальности.

Значит, мистер Блик всего-навсего сообщил, что им пока еще не отказано. Элберт был горько разочарован.

Но все же его взяло за живое. Как получилось, что такое пустячное сообщение доставило ему столько радости? Неужели одним лишь тоном голоса и манерой держаться можно добиться такого эффекта? По-видимому, у мистера Блика это получается. Архитектура здания, эталонная секретарша и все остальное лишь нагнетает атмосферу, готовя посетителей к встрече с мистером Бликом; все это, безусловно, способствует эффекту, но не объясняет его полностью.