Я назову твоим именем сына. Книга 2. Юлия (СИ) - Ирина Шолохова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она выглянула в окно: чёрное дерево в глубине двора уже не казалось грустным, оно словно кивнуло ей растопыренными, точно пальцы, ветками. Юлька махнула ему в ответ — вот бы кто увидел! Сразу бы подумал, что с девчонкой не всё в порядке. Она позвонила Верке, ждать дольше не было сил.
— Ну? — ответил ленивый голос с противоположной стороны и ворчливо добавил, — покоя от тебя нет. Что хотела?
— Рассказывай, что было, после того как я ушла домой?
С противоположной стороны трубки широко и сладко зевнула Верка.
— Ну? Хватит зевать! Рассказывай! Что было?
— А твои родители не подслушивают за дверью? Моя мать всё время подслушивает мои разговоры! Меня это жутко выбешивает, а сделать ничего не могу!
— Дела-а-а! Нет, у меня такого нет, слава богу! — но червячок сомнения закрался в Юлькино сердце: «А, вдруг, и мои подслушивают?» Она мягкими, неслышными шагами подошла к двери и резко распахнула её. Мать стояла вплотную к дверям. — Ты! Ты подслушиваешь? — она ну, никак не ожидала, что её мать — такая правильная, такая умная, высоконравственная женщина подслушивает разговоры дочери.
— Не выдумывай! — мать натянула искусственную улыбку на лицо, — ты меня знаешь, — продолжила она уже более уверенным тоном, это не в моих правилах! Я просто хотела зайти к тебе, расспросить, как вчера вы отметили День рождения! Только и всего! И не надо мне приписывать то, чего я не делала.
— Ты подслушивала! Подслушивала! Подслушивала! — истерично взвизгнула Юлька, захлопнула дверь в свою комнату и повернула ручку, чтобы мать не могла зайти.
— Немедленно открой! — мать тарабанила в дверь, — как ты смеешь так разговаривать с матерью!
— А как ты смеешь подслушивать под моей дверью! — давясь слезами, прокричала она в закрытую дверь. Отошла подальше, чтобы мать не слышала, о чём она разговаривает и, прикрывая ладонью микрофон телефона, возмущённо ответила Верке, — меня, оказывается, тоже подслушивают, а я и не знала, думала, у нас всё по-честному, а тут тотальный контроль! Получается, что я должна теперь разговаривать, находясь подальше от двери и шёпотом, а ещё лучше под одеялом!
— Не обращай внимания! — посочувствовала Верка, — ты так орала! Меня бы мать сразу же убила за такой ор! Ну, ты даёшь!
— Меня всю колотит! Это же надо! Подслушивать под дверью взрослой дочери! — узенькая ладонь правой руки нервно сжалась в кулак.
— Да ладно тебе! Не огорчайся! Потом привыкнешь! — успокаивала Верка, — какая разница! Подслушивают и пусть! Главное, что ты об этом знаешь и будешь вести себя более осмотрительно, не болтать лишнего, когда родители дома.
— Я никогда к этому не привыкну! — взвизгнула в трубку Юлька, будто в том, что мать подслушивает её разговоры, виновата, именно, Верка.
— Да не ори ты так! Оглохнуть можно! Успокоишься, потом перезвони, пообщаемся. Мне есть, что тебе рассказать! — загадочно протянула она.
— Может, на улице погуляем? Или в пиццерию сходим?
— Можно! Ну, пока, до встречи, — на противоположной стороне трубки послышались гудки — Верка закончила разговор.
Через полтора часа Юлька уже стояла во дворе на детской площадке: куртка приглушённого тёмно-розового цвета, прикрывающая девичью попу, серая шерстяная шапка с помпончиком, серые джинсы, кроссовки — обыкновенная девчонка, без тени косметики на юном лице. Сунув руки в карманы куртки, она то и дело посматривала в сторону Веркиного подъезда — когда та уже выйдет. Наконец, дверь распахнулась и появилась Верка, одетая точно также как и подружка, с той только лишь разницей, что курточка ярко-красного цвета, длиной чуть ниже пояса, чёрная шапочка без помпончика, синие джинсы и кроссовки. Конопушки на бледном лице сегодня выделялись отчётливее, чем обычно. Юлька только сейчас поняла, что Верка смотрится более броско, более эффектно, по сравнению с ней, благодаря контрасту ярко-красной куртки и чёрной шапочки. «Бли-и-ин! — воскликнула она про себя, — надо было тоже яркую куртку выбирать! Вот я сглупила! Постонать и выпросить у матери новую? Не купит! Деньги зажмёт! Тем более, я сегодня скандал закатила!»
— Привет! Курточка у тебя красивая! — изобразила искусственную радость от увиденного Юлька.
— Да! Мне тоже нравится! — просияла Верка, отчего конопушки, щедро рассыпанные по её лицу, стали ещё более яркими, хотя, казалось, ну, куда ещё ярче-то!
Юльку так и подмывало сказать колкость подружке, вроде того: «Надо тебе, моя дорогая, постараться вывести конопушки с лица. Они тебя так уродуют! Лицо смотрится расплывчатым! Да и, вообще, хочется пересчитать их количество, записать и при каждой встрече пересчитывать — все ли на месте?» Сказать и ликуя смотреть, как радость сползает с улыбающегося Веркиного лица. Она закусила губы — нельзя! Обидится и ничего не расскажет! Да и, вообще, не красиво. В конце-концов, они подружки, а подружкам не пристало издеваться друг над другом. Юлька натянула поглубже шапку, снова сунула руки в карманы.
— Твоя курточка тоже ничего! — утешительно произнесла Верка. Ну, конечно же, Юлька услышала в её словах, тайное, завуалированное превосходство. Она уставилась в детскую песочницу, разглядывая забытые малышами игрушки, будто именно они занимали сейчас всё её внимание.
— Я, кстати, вчера была в этой куртке! Ты разве не заметила?
«Выбешивает этот бессмысленный трёп!» — Юлька ещё раз натянула поглубже шапку, еле сдерживаясь, чтобы не сказать что-то резкое Верке.
— Не заметила, — буркнула она, — какая разница!
— Ну, не скажи, — она продолжала болтать не о чём (по мнению Юльки) — как говорит моя бабушка: «Пень одень, и он красивый будет!»
— Куда пойдём? — Юлька прервала извержение Веркиной словоохотливости, — по улице пошатаемся или в пиццу?
Та пожала плечами, посмотрела по сторонам, как бы оценивая обстановку — погулять на улице или пойти в пиццерию:
— А, давай в пиццу?
— А, давай! — согласилась Юлька.
В пиццерии — толпа, они с трудом отыскали маленький, на два места, столик. Верка осталась сторожить место, а Юлька пошла за заказом: два больших молочных коктейля — ваниль, две
