Я назову твоим именем сына. Книга 2. Юлия (СИ) - Ирина Шолохова

— Ты, вроде, домой направлялся? Что притормозил?

Серёга пожал плечами:

— Передумал, — он ухмыльнулся, — вдруг, тебе совет понадобится! А, я — вот он — рядом!

— Ну, да! Ну, да! — иронично согласился Влад. Широко зевнул, прикрывая рот ладонью. — Давайте по домам? — предложил он, чего-то я ухайдакался! Спать хочу! Вырубает.

ГЛАВА 6

Влад быстро шагал в сторону дома. Хотелось как можно быстрее бухнуться в кровать и всё обдумать. Он вытащил телефон из кармана — пусто, сообщений нет. От неё. Сегодня ровно неделя, как она не стала отвечать на его звонки, на его сообщения. Спустя два дня после начала её молчания, он позвонил ей с телефона приятеля.

— Алё, — послышалось с противоположной стороны трубки, — алё! — настойчиво повторил такой любимый, такой самый замечательный голосок на всём белом свете, — алё! Я вас не слышу! — она отключила вызов.

На сердце стало муторно и тоскливо. Так бывает, когда в яркий солнечный день внезапно налетает гроза, обрушивается ливень, бешеный ветер яростно вырывает зонты из рук не успевших спрятаться прохожих. Он не сразу понял, что хочет от него приятель.

— Тел отдай! — парень попытался отнять из его руки свой телефон. Он с трудом разжал ладонь.

— Всё ясно! — произнёс он, — я понял!

— Что ясно, дружище?

Влад не ответил, провёл ладонями по лицу, точно умываясь. Отошёл в сторону и написал ей: «Почему не отвечаешь? Объясни!» Ответа не последовало, ни сразу, ни потом.

И, вот сейчас, он придёт домой, заберётся в постель, в самый-самый последний раз посмотрит, когда она была в сети и обдумает, что он сделал не так в их отношениях. Просил же её, по-человечески, объясни! Объясни, что я сделал не так! И, может быть, всё ещё можно было бы исправить! Он остановился у подъезда. Похлопал по карманам. Достал мятую пачку сигарет, вытащил одну, покрутил между указательным и большим пальцами правой руки. Во рту противный горьковато-сладкий вкус от выпитого спиртного и сигарет. Передумал, запихал сигарету обратно в пачку, снова вытащил, закурил. Присел тут же на крыльцо, глубоко затянулся, выдохнул струйку дыма, невидимую в темноте осеннего неба. Прислушался к организму, ожидая приступ яростного кашля — его не было.

Наташа! Ната! Гладкие тёмно-русые распущенные волосы почти до поясницы, серые глаза, ярко-пёстрая курточка, голубые в обтяг джинсы. Такой он увидел её первый раз. И сейчас, сидя на крыльце у входа в подъезд, он явственно представил её. Чуть меньше года назад они познакомились. Конец октября. Холодный осенний ветер свирепо дул с неистовой силой, небо угрожающе потемнело, обещая обрушиться ливнем или дождём с мокрым снегом. Она стояла на набережной городского пруда, скрестив руки на груди, зябко обхватив себя за плечи. Ветер растрепал её волосы, пытался вырвать из рук малюсенькую сумочку. Казалось, она не замечала ничего вокруг, пристально всматриваясь в мутную тёмную воду. «Что она там увидела?» Он подошёл, встал рядом:

— Девушка, что вы такое интересное увидели? Я тоже хочу посмотреть!

Она вздрогнула от неожиданности, повернулась к нему. Убрала залепившие лицо волосы:

— Ничего! Просто мне очень грустно. Грустно и холодно.

— Грустно, холодно и голодно! — попытался он пошутить, — грустную, замёрзшую и голодную девушку хочется накормить и рассмешить.

— Согреть? — серые с зелёными крапинками глаза, тоненькие, полупрозрачные пальчики.

Такая нежная и такая беззащитная! Ему, на самом деле, захотелось забрать её тоненькие ладошки в свои руки, поднести ко рту, согреть дыханием.

— Согреть? — переспросил он.

Она кивнула, и как бы в подтверждение, чуть коснулась его руки. Он осторожно, точно боясь спугнуть прикосновением бабочку, случайно севшую на ладонь, взял её руку в свою, вздрогнул:

— Лёд! Льдинка! — он заглянул ей в глаза.

— Да, — чуть слышно ответила она, не отнимая руки, — холодно.

— Согреемся в пиццерии, выпьем кофе. Не возражаешь? — уже ведя её за руку, спросил он.

Она помотала головой:

— Нет.

До пиццерии идти примерно 20 минут. Небо стало почти чёрным, неистово дунул ветер, пытаясь придать ускорение не укрывшимся от стихии редким прохожим. Ослепительно сверкнула молния, разделяя небо на две неровные части, оглушающе, прямо над головой, ухнул гром. Тучи чуть раздвинулись, образуя просвет, хлынул ливень. Он слегка сжал её руку, они, не сговариваясь, побежали, корчась от потоков дождя. Добежали до козырька ближайшего здания, насколько это было возможно. Он взглянул на неё: мокрые волосы слиплись, разметавшись тяжёлыми прядями, под глазами слегка размазалась тушь, капельки дождя бисеринками усыпали лицо. Большим пальцем правой руки он попытался осторожно вытереть размазавшуюся тушь. Она отпрянула от неожиданности.

— Размазалось, — он сунул руки в карман, проклиная себя: «Зачем дёрнулся, кто просил!» — извини, просто хотел вытереть тушь под глазами.

Она не ответила, достала из сумочки бумажную салфетку, промокнула капли дождя, протёрла кожу под глазами.

— Всё?

Он помотал головой, отобрал у неё салфетку, вытер. Молчали, пережидая разбушевавшийся ливень. Наконец, дождь ослабел, будто устал. Редкие капли барабанили по лужам и мокрому асфальту. Через несколько минут, дождь вновь собрался с силами и обрушил ливень на хмурый, затянутый чёрными тучами город. Прояснилось, холодный ветер чуть утих. Она вновь зябко обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Ему хотелось обнять, согреть её хрупкую фигурку. Полупустая пиццерия, им принесли две пиццы, обжигающе-горячий кофе. Она осмотрелась: зал поделён на островки, отгороженные непрозрачными панелями, внутри каждого островка диванчики, обтянутые дерматином, пластиковые столешницы, на столе маленький букетик искусственных цветов в вазочке.

— Первый раз в этом заведении, — она продолжала рассматривать интерьер заведения, обеими ладонями обхватила стакан с кофе.

— Ещё не согрелась? — он отхлебнул кофе, отставил стакан в сторонку, обдумывая, что она хотела сказать этими словами: что тут дешёвая забегаловка или, просто, она рассматривает обстановку пиццерии. Она отрицательно помотала головой, не выпуская из рук стакан.

— Искусственные цветы — признак дурного вкуса, — чуть пренебрежительным тоном заметила она. Подвинула вазочку к себе, рассмотрела и, как показалось, Владу, брезгливо отодвинула его от себя.

Он промолчал, не зная как реагировать на её слова и, не придумав ничего лучшего, спросил:

— Ты учишься или работаешь?

Она отпилила маленький кусочек пиццы, съела.

— Ну, на вкус пицца более-менее, — она отставила его вопрос без ответа, не захотела отвечать или не услышала? — я думала, будет что-то не вполне съедобное.

— Ты не ответила. Ты учишься или работаешь? — повторил он, пытаясь не обращать внимания на колкие замечания в адрес пиццерии.

— Ни то и не другое. Не угадал, — она перебросила волосы на грудь, пригладила пальцами правой руки, — учусь в университете, но сейчас в академическом отпуске, — она помолчала немного и добавила, —