Чумовые истории. Пёстрый сборник - Одран Нюктэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я думал так вначале, но нет.
Что-то неуловимо изменилось.
Дождь давно утих. Вышла в черное небо полная луна, богиня-охотница, госпожа безумцев. Она посеребрила комнату и словно снегом, словно легким белым пеплом осыпала их склоненные головы. Сигарета сгорела до самого фильтра и погасла. Табак приятно горчил.
– Ты один меня понимаешьть, товарищ бывший министр.
– Никогда я тебя не понимал. Вот еще! Ты – опасный шизофреник. Я лишь того желал, чтобы твоя мятежная душа обрела наконец упокоение.
– Для этого я тебя и обратил, майн фрёйнд. Но даже ты, даже со всей Старой Гвардией, в союзе с Девятью Лордами, ты так и не преуспел. Иммобилизовал? Да. Заточил в гробнице? Да. Но я – Тень, верно, не тело. Я, даже в яркий полдень, под каждым предметом. Я всегда в шаге от тебя.
– Уходи. Не тревожься. Я всё просчитал. Технически, я всё ещё твой регент, глава клана. Если надо, я договорюсь с Удо еще раз, уже от своего имени, и…
– Дурррррррра… Жизнь того мальчика для меня не значит ничего. Я думал и хотел спросить о другом. Когда Вика победила, когда она вывернула меня из ткани Мироздания ловко, как эскулап гнилой зуб из лунки… Ты был с ней, ты был с Шуром, ты был с Аишей, и с Удо… Ты разговаривал также и с Хароном. Я не помню условия сделки. На чем вы сторговались, еврей с португальским пиратом? Почему я всё еще в этом мире? Почему он не увез меня хоть в какое царство мертвых? Ладно, я не заслуживаю Аида, спасибо, мы с Петронием Арбитром уже имели случай всё обсудить. Я согласен на любой потусторонний мир. На Похьёлу. На Ямму. Вон да я бы даже к Ленор съездил, без бэ.
Ксандр долго отмалчивался и наконец прошептал тихо-тихо:
– Он не взял плату.
– Что?..
– Варфоломей отказался брать с меня плату.
– Что ты?..
Тень Чернокнижника понял и осекся.
***
Сергей Исмаилович в половине шестого утра, в субботу, зевая, в трениках и майке, в сопровождении рыжего кота Бублика и черного Уголька, заходит на кухню. И из него вылетают остатки сна. Картина маслом:
– Э.... Сашенька… А что это ты делаешь на полу? И… Чем так зверски воняет?
– Пшешам, Мурзичек, мон анж, холодзильик опяц вышел из строя, надо сходзиц до майстэроу, а ночью потекла морозилка, и всё мясо протухло…
Легенда о Вечном Мальчике
– Черт подери, память как решето, – пожаловался Ласло, растягивая пальцами попадающую под лезвие бритвы кожу щеки, дряблую и синюю, похожую на спинку тощего ощипанного куренка. – Придется набить на запястье татуировку, чтоб не забыть.
Вдел в брюки ремень, усмехнулся, обернулся лицом к любимой. Спросил:
– Тебе не надоело, что мы всё переезжаем с места на место?
– Обзаведись ты домом, садом, покажется ли мне это место раем?
– Со мною в придачу? Вряд ли. Ты прости, доамна мя, раз мы в России, я просто обязан посетить-проведать несколько могилок.
– Ты в праве, арзаньок. Когда-нибудь, лет через восемьдесят-сто, и на мою не забудь заглянуть, окей?..
***
До боя курантов осталось еще три часа. Тут в дверь осторожно стукнули. Раз, другой. Женя вопросительно посмотрел на Шурика, Молохов заорал с кухни в темноту незваным гостям:
– Кто там?!
Женский голос, какое-то бормотание: «Свои, откройте! Букурче, арулуй, ну, нумай, небун…»
– Свои в такую погоду дома сидят.
– Я открою. Это, наверно, бабка Нюра в компании местных выпивох… Шампанское понравилось…
Немая сцена.
– Работы нет, жилья нет, денег нет, имени даже нет. Думаю, одно спасение – попытаю счастья по твоему старому адресу. Мало ли, никто не позарился на такую хибару. Шаримся во тьме, вдруг вижу – твой силуэт в окне!
– Здравствуйте. Вы – Влад? Вы так чисто говорите по-русски.
Ласло склонил голову, глядя сверху вниз на Женю.
– Бунызиу. Это, между нами, мой родной язык.
На Женю свысока глядел тощий, длинный мужчина с до синевы выбритым лицом, с орлиным носом, впалыми щеками и густыми изломанными бровями, нависающими над глубоко посаженными глазами. Он был одет в куртку защитного цвета, военно-маскировочного, но летнего, зеленого окраса. Капюшон с меховой оторочкой съехал на сторону, держался на одной пуговице. В ярком свете галогеновой лампы видны были все его морщинки и неприятный, тревожащий взгляд, улыбка-оскал.
За ним в комнату вплыла гордо высокая, как буфет, и грациозная, как королевская кобра, темнокожая женщина в синем и красном. Оба увешаны кульками словно гималайские шерпы.
– Чтоооо!? И ты еще тут?! вот ведь хрень какая! Всё должно случиться в один момент! Это мой дом. Не хватало мне тут этого…
– Сбавь обороты, Шур. Я что ли виноват, что Бэзил возьми и помри? А ты колоссально устроился! Наконец-то выкинул всё это барахло. Не поверите, я лет сто уговаривал его вынести мусор. Это как притча о елке. Знаете?..
– Нет!
Прислонил палку-клюку, на которую опирался, в уголке. Он ходил, опираясь на палку. Не на вычурную барскую трость, а потертую клюку, какие выдают нищим в муниципальных гошпиталях. Снял куртку, скинул остроносые ботинки – тряпочные апельсиновые штиблеты, явно не по погоде. Под одеждой охотника-рыболова скрывалась экзотичная черная косоворотка, полудеревенского, полувоенного вида. Ремень со здоровенной металлической бляхой, изображающей мальтийский крест, поддерживал темно-синие брюки в узкую полоску. Такой наряд делал его и без того тощую, длинную фигуру еще более скелетообразной, величественным черным восклицательным знаком. Он шел без головного убора, и мокрые от снега волосы теперь топорщились ежиком на макушке. Он без остановки и без результата приглаживал их правой ладонью, на которой не доставало у безымянного пальца двух фаланг. Он прихрамывал на левую ногу, видимо, ему трудно было сгибать колено. Осмотрелся по-хозяйски, вертя головой как на шарнире, растягивая в улыбке бледные тонкие губы, но не обнажая при этом зубов, как часто делают люди с неправильным прикусом. Женя заметил, что вопреки ожиданиям, у Принца Пиявок не то что бы клыки были нечеловечески крупными и острыми – на месте клыков зияли лакуны. Ласло заметил, что Женя смотрит ему в рот, усмехнулся, поманил пальцем.
– Я как знал, что ты явишься. Сердце чувствовало.
– Не прогонишь?
– Оставайтесь. Разве что ради праздника. А надо бы…
– Не боитесь меня, Евгений Борисович? Говорил вам Шур обо мне? Что, только хорошее? Это правильно. О
