Операция «Wolfsschanze» - Степан Кулик

С севера послышался шум автомобиля. Судя по звуку двигателя – грузовика. Корнеев прислушался. Машина, пофыркивая мотором на средних оборотах, неспешно приближалась. Уже и фары тускло блеснули. Соблюдая светомаскировку, водитель включил ближний свет.

– Диспозиция меняется! Малышев! Петров! Оставайтесь рядом со мной. Остальным – залечь на обочине и не высовываться.

– Есть залечь…

Морпехи шмыгнули в сторону и растворились в тени соседствующей с дорогой горы. Одетые в немецкую форму разведчики встали на краю шоссе, повернувшись к приближающемуся грузовику.

– А вот это, братцы, прямо новогодний подарок, – негромко произнес Корнеев. – Действуем по обстановке. Поперед батька не лезть.

Чуть больше минуты понадобилось автомобилю, чтобы приблизиться. Заметив стоящих у обочины немцев, водитель сбавил газ и остановился всего в паре метров. Так, чтобы фары освещали их.

Предвидя такой ход событий, Корнеев властно поднял левую руку, а правую положил на кобуру.

– Motor abstellen! Fahrer, zu mir![4]

Стоявшие по бокам от него Малышев и Петров навели на кабину автоматы. Андрей даже затвором щелкнул для убедительности.

В подобной ситуации у сидящих в машине, если они не готовы с ходу открыть огонь на поражение, нет шансов уйти. Поэтому Корнеев не удивился, когда водитель профессионально перегазовал, заглушил двигатель и выключил фары. После чего высунул голову сквозь опущенное стекло в дверке и громко спросил:

– Господин оберштурмфюрер! Я, конечно, дико извиняюсь за беспокойство, но вы не подскажете, кудою лучше проехать до Привоза?

Секунду или две стояла такая тишина, что было слышно, как падают капли росы. А потом Корнеев произнес длинную и непечатную фразу.

– Ай-я-яй… Нет, вы это слышали? – деланно возмутился водитель. – А с виду приличный мужчина.

– Яков… твою трижды краснознаменную крылатую дивизию! Это ты?

– Это мы, командир… – с другой стороны авто подошел старшина Телегин. – Вот, принимай аппарат. Авось сгодится в хозяйстве?

Корнеев пригляделся к машине. Судя по скошенному назад, как лобовая броня танка, переду, это был французский «Рено». Но не обычный грузовик, а с металлической будкой. Вроде автолавки или летучки.

– Ну, вы даете. Где взяли технику?

– Махнули не глядя.

– А точнее?

– Да ну… – старшина явно не горел желанием делиться подробностями.

– Не понял? – Корнеев впервые видел старшину таким… смущенным, что ли.

– Это же санитарка?! – Малышев зашел сбоку.

– Нет, ветеринарная служба… – объяснил Корнеев. Такая же эмблема, как на борту, была нарисована на радиаторе, и подполковник уже успел ее рассмотреть. – Видишь, крест синий.

– А, ну да… Если вокруг одна кавалерия, то ветеринары должны быть нарасхват. Лошадь не человек, сама не пожалуется. За ней пригляд нужен.

Капитан Гусман тоже вылез из кабины и стоял рядом, опираясь на крыло. Не хватало только лейтенанта Колокольчикова. Но как раз в это время двери будки открылись, и из нее выпрыгнул штурман.

– Вот так, значит? – покивал Корнеев. – Отбой, морячки. Это свои. Вылезайте!.. – потом взял Гусмана за пряжку ремня и притянул к себе. – Яков, может, ты меня просветишь?

– Да нечего рассказывать, – летчик тоже явно не горел желанием хвастаться удачным делом. – Кузьмич решил чуть сократить дорогу и повел нас наискосок, по склону… через подлесок. Гору обогнули, а там эта колымага и стояла.

– Ой, темните вы, братцы. А ну, колись, пилот, о чем не договариваете? Не заставляй командира голос повышать…

– Мамой клянусь, ничего важного.

– Рассказывай неважное. Ну, не томи… С какого рожна ветеринаров ночью в лес занесло?

Гусман поскреб в затылке.

– Ну, они это… Занимались тем, за что Господь сжег Содом и Гоморру. Понимаешь?

– Тьфу… – Корнеев поморщился.

– Кузьмич сказал примерно так же, – кивнул Гусман. – И прикончил обоих на месте.

– И правильно, – поддержал решение старшины Малышев. – Это по-нашему. Язык не нужен… все равно румынского никто не знает. А врага положено уничтожать. Молодец, старшина.

– К разговору о личной инициативе мы еще вернемся… после завершения операции, – недовольно дернул подбородком Корнеев. – Сейчас разговоры отставить. Яков, садись за руль, я – старший машины. Остальные грузитесь внутрь. Пора выдвигаться. Как бы скалолазы раньше нас наверх не поспели.

– Командир, разреши мне и рядовому Демчуку сопровождать машину пешком? – обратился к Корнееву главный старшина Кушнир. – Внутри как в мышеловке. А мы, если что, подстрахуем.

– Не отстанете?

В ответ моряк только усмехнулся.

– Добро. Не возражаю. Группа, напоминаю еще раз! Без связи от захвата аэродрома толку не будет. Поэтому приказываю: при обнаружении радиостанции – защищать ее любой ценой! Повторяю: любой ценой!

Маломощный мотор двухтонного «Рено» легко справлялся с затяжным, но очень плавным подъемом. Размеренно урча на первой передаче, грузовичок неторопливо полз в гору, делая при этом не больше двадцати километров в час. Но так как Яков оставил включенными только габариты, это не должно было вызвать подозрения, при этом позволяя группе прикрытия не отставать.

Да и вообще, поговорка о «поспешишь-насмешишь» оказалась весьма кстати.

Заменяющий шлагбаум, даже не ошкуренный ствол молодой елки так неожиданно вынырнул перед радиатором, преграждая дорогу, что на любой другой скорости водитель, даже капитан Гусман с реакцией летчика, не успел бы затормозить. А так обошлось…

– Швайнегунд! Ферфлюхтердумкопф! – дал выход эмоциям Яков, не сильно волнуясь за акцент. И чуть подумав, прибавил уже спокойнее: – Шайсе!..

– Whoa! Cine sunt?! Germanii?..

Шагнувший из тени часовой тоже был изумлен не меньше. Машиной технической помощи на аэродроме никого не удивишь, а вот появление здесь ветеринарной службы вполне похоже на анекдот. На чем в общем-то и строил план Корнеев. Солдат недоуменно оглянулся.

– Veterinari? Aici aerodrom și nu stabil!

Второй часовой стоял чуть в сторонке. Не выходил на свет. Хотя винтовку с плеча не снял.

– Sar peste?! Parola?

– Was? – Гусман повернулся в сторону Корнеева. – Herr Obersturmführer, wissen Sie, was er will?

Тот молча продемонстрировал солдату через ветровое стекло какой-то документ. Вполне возможно, что и путевой лист. Поскольку вынул его из-за противосолнечного щитка – излюбленного места всех водителей для хранения документов, которые надо часто предъявлять.

Даже если румын и не знал немецкого, то звание «оберштурмфюрер» в переводе не нуждалось. Солдат поскучнел лицом и опустил карабин. Скорее всего, он раздумывал: сразу открывать или вызвать разводящего, но уже в следующее мгновение выпучил глаза, дернулся и повалился в ночь, вперед спиной. Будто позади него разверзлась пропасть… Одновременно с ним пропал из виду и второй часовой. А еще через несколько секунд шлагбаум словно сам собою поднялся, открывая проезд на территорию аэродрома, если иметь в виду весь комплекс сооружений, а не только взлетную полосу и рулежную дорожку.