Нежная как шелк - Ребекка Розенблат

14

Весь январь 1975 года за окнами завывал зимний ветер, пытаясь проникнуть внутрь через самые маленькие щели. И холодный воздух понемногу просачивался в дом, пробирая до самых костей. В шести каминах, расположенных в четырех спальнях, столовой и гостиной, полыхал яркий огонь, но обитатели дома, как всегда, предпочитали собираться в гостиной. Вернее, все, за исключением меня.

Лишь от бабушки и дедушки я чувствовала тепло, да временами от папы. Остальные же относились ко мне так прохладно, что никакой огонь не мог согреть меня, как бы ярко он ни горел. Поэтому я предпочитала быть одна.

Моя комната была идеально расположена для уединения. Мама считала, что лучше будет поселить меня в дальней части дома, поближе к кухне и помещениям для слуг, чтобы я не только брала у Чанно уроки кулинарного искусства, но и находилась под ее неусыпным наблюдением.

Мама не догадывалась, что за долгие годы, которые мы провели с Чанно, я успела узнать больше кулинарных секретов, чем она — за всю свою жизнь. Неграмотность заставляла Чанно учить меня готовить без использования стандартных рецептов и кулинарных книг, полагаясь только на вкус и обоняние. Каждый день она давала мне по очереди пробовать специи, прежде чем смешивать их. Чанно считала, что это единственный способ научиться различать мельчайшие вкусовые нюансы, которые позволят скопировать любой тайный рецепт из любого ресторана, из любой кухни в мире.

Что же касается непрестанного надзора за мной, то Чанно обладала удивительным даром мгновенно находить, чем бы меня занять, даже в самые критические моменты. Она бесконечно дорожила мной и знала, что я ее никогда не предам. Поэтому она мне доверяла. Чанно считала, что доверие — лучший способ заставить ребенка быть в ладах с совестью и не преступать пределов дозволенного. Она прекрасно знала, что пределы дозволенного простираются туда, куда влечет страсть. Постоянные же проявления недоверия не давали совершенно никаких результатов, о чем можно судить по великому множеству тайных романов, которые так распространены среди совсем еще юных…

Уединившись в своей комнате, я начала, как обычно, танцевать с пламенем, стараясь, чтобы моя тень двигалась в такт огненным языкам. И с удивлением обнаружила, что не одна в комнате. Я не осмеливалась повернуться и посмотреть, но тень, кажется, принадлежала мужчине примерно моего роста. Он медленно приближался. Когда я заметила сходство между тенью и фигурой Акбара, то почувствовала, что кожу покалывает от страха и возбуждения. Я не могла оторвать взгляда от грациозных движений. Музыка, которая звучала у меня в голове, навевала сладкие воспоминания. Потом неожиданно движения тени стали какими-то рваными, и я испугалась, как бы прекрасная иллюзия, порожденная моим одиночеством, не исчезла. Я не сразу поняла, что неожиданная перемена в ритме движений означает начало раздевания, только занималась этим не тень, а настоящий живой человек.

Сейчас это была танцующая тень обнаженного мужчины. Я не могла позволить себе даже моргнуть, боясь, что видение исчезнет. В моих глазах появилась резь от непрекращающихся мельканий. Отважусь ли я повернуться, чтобы позволить себе ослепнуть от столь прекрасного и грешного зрелища? Но если я сделаю это, все кончится.

Тень становилась выше и больше человеческой фигуры. Вот она сломалась, достигнув потолка, и стала расползаться. Ко мне протянулись мускулистые руки. Они собирались повернуть меня и взять на себя всю ответственность за решение, которое я никак не могла принять. Но мои глаза непроизвольно закрылись, не осмеливаясь обмануть доверие Чанно, если вдруг та узнает об этом невероятном происшествии.

Сильные руки начали гладить мое тело. Знакомые поцелуи проложили дорожку от моего рта к грудям, лишая способности к сопротивлению и самоконтролю. Ноги у меня подогнулись, и мне не давало упасть только тело, крепко прижавшееся к моему. Эта близость позволила мне почувствовать пульсирующий у него между ног раскаленный уголь, который посягал на мою целомудренность, желая проникнуть внутрь меня, сжечь и заклеймить, чтобы ни один другой мужчина никогда даже не пытался больше овладеть мной.

В следующее мгновение с меня упали одежды, и наши тела соединились, слившись в каком-то мистическом союзе. С каждым новым прикосновением жар от его лингама[2] становился все сильнее, неся волны тепла в мое йони[3]. Я хотела, чтобы он вошел в меня, но остановилась в то самое мгновение, когда он уже собирался это сделать. Меня удержал страх, что это проникновение вызовет страшной силы взрыв, который разнесет не только меня, но и дом на мелкие кусочки. К тому же мои познания включали в себя целую книгу, вернее, несколько томов, которые остались бы невостребованными, если бы все закончилось так быстро.

Шестьдесят четыре упражнения, шесть стадий, умение сокращать определенные группы мышц, женщина в позе лотоса и тантрический мужчина — все эти картины промелькнули у меня перед глазами с головокружительной быстротой, наполняя мое тело восхитительной истомой. Даже если бы мой любимый бросил меня в этот момент, мое тело все равно бы взлетело ввысь и присоединилось к его тени у потолка. Это в любом случае лучше, чем быть сброшенной вниз, в ад, перспектива которого становилась все более и более реальной с каждой очередной сладострастной мыслью.

Без дальнейших колебаний я опустилась перед ним на колени, чтобы воздать ртом хвалу его фаллосу. Я принялась нежно ласкать его языком, чередуя лизание с коротким посасыванием, а руками гладила место, где хранится семя. Мое поклонение вызвало такое возбуждение в его теле, что я не на шутку испугалась, как бы он ни скончался прямо на месте от судорог. Тогда я моментально перенесла ласки на его грудь, ягодицы, ноги, руки и все остальные части тела, тоскующие по влаге моего языка, которая могла потушить пылающий в них огонь. Облегчив немного их страдания, я вновь принялась дразнить его тело легкими прикосновениями, нежными как шелк, стараясь пробудить каждый нерв. Он не выдержал такого испытания и крепко прижался ко мне. Сверкающие капельки пота побежали по его груди, соединяясь с моим потом и высыхая, как дождевые капли, падающие на раскаленную землю.

Настал решительный миг. Наша страсть нуждалась хоть в каком-то временном облегчении, прежде чем от жара наших тел запылает весь дом. Мне ужасно не хотелось возвращаться в не нанесенную на карту деревню, а именно такая судьба ждала меня после пожара. Поэтому я наконец открыла глаза, чтобы отдать свою душу Акбару, но на меня смотрел не Акбар, а Сет.

Вся сила моего негодования мигом отразилась в звонкой пощечине.