Русская община и коммунизм - Жак Каматт

Ред.], учреждение правительственное, собранием выборных от крестьянских общин, которое служило бы экономическим и административным органом, защищающим их интересы"76.

Именно это пытались реализовать украинцы, как объясняет Аршинов в своей книге Махновское движение.

Ещё один случай, который гораздо труднее анализировать – это Кронштадт и намного менее известное восстание в Тамбовской губернии. Так, заняв позицию по народникам и их непониманию позиций Маркса по России, большевики не могли понять феномен, или интегрировать его. Это проявилось особенно чётко, поскольку марксизм на Западе видел в капитализме прогрессивный элемент и защищал его. Марксисты противостояли капитализму, но в то же время превозносили его роль в развитии производительных сил. Фактически, как раз пролетариат, как единый класс, был неспособен на полное решение русского вопроса.

Мы хотели бы отметить последнее крупное историческое движение, более или менее выказавшее черты коммунитарности в своём поведении: насильственную коллективизацию 1929-го, которую Дойчер считал второй революцией "даже более радикальной, чем первая"77. Если Дойчер и обличал насильственный характер коллективизации, он в то же время отмечал энтузиазм этого движения вначале:

"Начало коллективизации стало бесспорным успехом".78

что также отмечал Бруэ:

"Коллективизация действовала гораздо менее схематично и фактически в менее прямолинейной манере. Она пробуждала бесспорный энтузиазм среди беднейших слоёв крестьянства, которые были тогда призваны к вековой борьбе за землю, в новой форме, против тех, кого считали эксплуататорами (кулаки – ред.). В этом смысле можно было говорить о самом настоящем крестьянском 'Октябре'.".79

Следует отметить, однако, что борьба бедных крестьян против кулаков вскоре превратилась в борьбу против государства. Следует также отметить, что зачастую целые деревни были связаны с кулаками. Непоследовательность мужиков происходила из более глубоких причин, это могла быть защита их общин.

Комитеты крестьянской бедноты, основанные в 1918-м, были неудачным начинанием. Крестьяне откликнулись с апатией (без желания сотрудничать на экономическом уровне) на разрушение их старых общинных отношений. Вот почему они могли обманываться насчёт природы коллективизации вначале, и взбунтоваться против неё позже. Но после того как Сталин сбросил балласт, и колхозы относительно стабилизировались, он осознал опасность общинного возрождения:

"Он напугал партию, сказав, что колхозы могут стать даже опаснее для режима, чем частные фермы. В старину крестьянство было разобщено и тяжело на подъём: ему не хватало способности к политической организации. С начала коллективизации крестьяне организовались в компактные органы, которые могли поддерживать советы, но могли также обернуться против них с большей эффективностью, чем индивидуальные фермеры. Для того чтобы сохранить контроль партии над ними, были основаны сельские политотделы".80

Сталин хотел бы превратить крестьян в наёмных работников в прямой зависимости от государства, не больше и не меньше, и полностью уничтожить их старую общинную организацию. Они, и старое народническое движение, отказывались подчиниться этому, начиная с 1861-го. Поэтому Сталин мог разрешить эту трудность, всё больше превращая колхозников в ростовщических кулаков, распространяя тот же принцип не только на крестьянство, но и на городские слои рабочего класса.81

Однако, согласно некоторым авторам коммунитарные достижения не полностью исчезли даже сегодня, согласно некоторым авторам. Как мы уже отмечали, это говорил П. Паскаль, и Б. Г. Керблей пишет об этом в своей статье «Перемены в советском сельском хозяйстве»:

"Недавние дебаты показывают коммунальную и семейную традицию, которая, в некоторых случаях, явно выступает против потока решений по модернизации аграрной структуры".82

Избавимся сразу от возможного недопонимания. Мы абсолютно не желаем сказать, что КСП не мог или не может укорениться в России. Вопрос сложнее. Мы хотим показать, что в определённых регионах, на различных стадиях истории КСП не может развиваться. Так, в Германии, капитализм в своей первобытной, меркантильной, коммерческой форме (свободная торговля на либеральной стадии) встречал очень большие препятствия. Казалось, что 'характеристики' немцев и природа страны были полным подтверждением принципов капитализма. Сам Маркс с иронией говорил о немецкой патриархальности и деревенской жизни немецкого филистера… Однако когда капитал достиг определённого измерения, в форме постоянного капитала, а значит, нужны были наука и организация, немецкий 'характер' стал соответствовать капиталу. Мы знаем когда, в конце прошлого и начале нынешнего, рационализм пережил прогресс в этой стране и предвосхитил всё будущее движение капитала в 20-х, которое расцвело в США после Второй Мировой войны.

Плеханов часто использовал немецкий пример в борьбе против народников. Он цитировал всех авторов, кто утверждал до этого, что КСП не мог развиться в Германии для того, чтобы подчеркнуть контраст с реальностью Германии его времени, при этом, он говорил народникам, что в России также ничто не препятствовало КСП.

Правда, что анализ Плеханова недостаточен. КСП конечно мог развиться в России с того момента, когда он утвердился на Западе в качестве материальной общности способной заменить царское государство (в Китае он сменит высшее, всеобъемлющее единство). Именно это и произошло. Одновременно это помогло установлению реального господства капитала в самых развитых регионах. Сталинизм и нацизм нельзя сравнивать, но между ними было нечто общее. Нацистский тоталитаризм мог быть преходящим, переходным периодом, потому что там действовал реальный деспотизм капитала, тогда, как в России он только начинал утверждаться. Поэтому можно задаться вопросом, не должен ли был капитал сначала утвердить своё господство прежде чем установиться в СССР. Не должен ли он достичь производства не просто нового типа человека, но нового вида, реализуя в плохом смысле магическую утопию, как у Замятина в «Мы»?

Некоторые мыслители, как показал Маркузе, стремились вмешаться в наследственные феномены, для того чтобы манипулировать генетическим наследием, что станет переворотом в человеческой биологии и полностью адаптирует человека к капиталу (старая мечта капитала, ср. Гэлбрэйта!). Прогресс, достигнутый в США и других странах вместе с прогрессом, достигнутым адептами человеческих манипуляций в СССР (где произошла эволюция от трудовых лагерей до психиатрических лечебниц) делает возможным производство человека без земных потребностей. Так можно избавиться от зависимости от сельского хозяйства. Предвосхищение производства безумия является средством приручения человека. Капитал на Западе, самим своим жизненным курсом; подчинением человека, порождает этот процесс. В СССР существует потребность в предприятиях, специализирующихся на безумии, из-за его отсталости… Однако в тоже время очевидны и точки соприкосновения. Преступность и безумие являются основными современными характеристиками капитализма.

Принимая это во внимание, можно видеть, что дебаты 1906-го на Стокгольмской конференции о национализации земель и опасности, подразумеваемой их восстановлением, показывает недостаток знаний о создании материальной общности капитала и отход от всех перспектив использования общинных аграрных структур во время перехода к коммунизму.

"… Плеханов, защищал Маслова и пытался уверить съезд, что