Убийство в доме викария - Агата Кристи

— Ах, вы же такая энергичная, независимая, — серьезно сказала Гризельда, и я посмотрел на нее не без подозрения.

Мисс Крэм была явно польщена.

— Вот именно. Прямо вылитый мой портрет. Меня можно звать, но не гнать. Так мне гадалка сказала, недавно. Нет уж. Я не из тех, кто стерпит любую обиду и даже не пикнет. Я и доктору Стоуну сразу же сказала, что у меня должны быть выходные дни, как положено. Эти ученые джентльмены думают, что девушка — все равно что машина, что ее можно не замечать, как будто ее здесь и нет.

— А как вам работается с доктором Стоуном? Он приятный человек? Должно быть, работа очень интересная, если вы увлекаетесь археологией.

— Я в этой науке не очень-то много смыслю, — призналась девушка. — Мне все же кажется, что выкапывать ни свет божий людей, которые давно умерли — сотни лет пролежали в земле, — как-то нескромно, вроде как всюду совать свой нос, а как по-вашему? А вот доктор Стоун так прямо с головой ушел в работу, поесть забывает, он бы голодный ходил, если бы не я.

— А он и сегодня с утра на раскопе? — спросила Гризельда.

Мисс Крэм покачала головой.

— Не с той ноги встал, — пояснила она. — Нет настроения работать. А это значит, что у крошки Глэдис выдался свободный денек.

— Жаль его, — сказал я.

— Да нет, пустяки. Не бойтесь, второго покойника не будет. Вы лучше расскажите, мистер Клемент. Мне сказали, что вы все утро ходили вместе с полицией. Что они думают?

— Как вам сказать, — медленно произнес я. — Не все еще до конца ясно.

— Ага! — воскликнула мисс Крэм. — Выходит, они все же не верят, что это мистер Реддинг. Такой красивый, верно? Прямо киногерой. Такая ослепительная улыбка, когда он с тобой здоровается. Я не поверила своим ушам, когда узнала, что его арестовали. Хотя про этих деревенских полисменов все говорят, что они ужасные дураки.

— На этот раз вряд ли можно их винить, — сказал я. — Мистер Реддинг сам явился с повинной.

— Как? — девушка была явно ошеломлена. — Ну, знаете, видала я простофиль! Уж я-то не побежала бы с повинной, если бы убила кого-нибудь. Я думала, у Лоуренса Реддинга на это хватит ума. Надо же так свалять дурака! А с какой «стати он убил Протеро? Он признался? Просто повздорили, да?

— Пока еще не известно с полной достоверностью, что он его убил, — сказал я.

— Да как же так, раз он сам говорит, что вы, мистер Клемент, — ему-то лучше знать!

— Разумеется, — согласился я. — Но полиция не вполне удовлетворена тем, что он рассказывает.

— С чего бы он стал говорить, что он убил, если он не убивал?

По этому поводу я не намеревался давать разъяснения мисс Крэм. Поэтому я высказался довольно туманно:

— Мне кажется, во всех случаях, когда совершено сенсационное убийство, полиция получает множество писем от людей, которые признаются в этом убийстве.

Мисс Крэм в ответ на это сообщение произнесла лишь:

— Чокнутые, не иначе! — голосом, полным недоумения и презрения.

— Ну ладно, — добавила она, вздыхая. — Пожалуй, мне пора бежать. — Она встала. — Доктору Стоуну будет интересно узнать, что мистер Реддинг сам признался в убийстве.

— И вправду интересно? — спросила Гризельда.

Мисс Крэм недоуменно наморщила лоб.

— Странный он какой-то. Ничего у него не поймешь. Весь закопался в прошлое. Ему в сто раз интереснее разглядывать жуткий бронзовый нож, выкопанный из груды земли, чем посмотреть на нож, которым Криппен разрезал на куски собственную жену, конечно, если бы ему представился случай.

— Что ж, — сказал я. — Должен признаться, что я с ним согласен.

Во взгляде мисс Крэм промелькнуло непонимание и легкое презрение. Потом, не один раз попрощавшись, она наконец удалилась.

— Не такая уж она плохая, знаешь, — сказала Гризельда, когда дверь за ней закрылась. — Ужасно вульгарна, конечно, но в таких больших, бесцеремонных, добродушных девушках есть даже что-то симпатичное. Как ты думаешь, зачем она приходила?

— Из любопытства.

— Да, наверное. Ну, Лен, а теперь рассказывай все подряд. Я умираю от нетерпения.

Я уселся и честно пересказал все, что произошло этим утром. Гризельда то и дело прерывала мой рассказ, не в силах совладать с удивлением и любопытством.

— Так, значит, Лоуренс с самого начала увивался за Анной, а вовсе не за Летицией. Какие же мы все слепцы! А ведь именно на это намекала мисс Марпл вчера вечером, тебе не кажется?

— Да, — ответил я, отводя взгляд.

Вошла Мэри.

— Там пришли какие-то двое, говорят из газеты. Пускать или нет?

— Ни в коем случае, — сказал я. — Отошлите их к инспектору Слаку, в полицейский участок.

Мэри кивнула и собралась идти.

— А когда вы от них избавитесь, приходите сюда, — сказал я. — Я хочу вас кое о чем спросить.

Мэри снова кивнула.

Вернулась она через несколько минут.

— Никак от них не отвяжешься, — сказала она. — Еле отбилась, такие настырные. Слыханное ли дело — им говоришь — нельзя, а они лезут.

— Боюсь, что они нас не оставят в покое, — сказал я. — Так вот, Мэри, о чем я хотел вас спросить: вы совершенно уверены, что вчера вечером не слышали выстрела?

— Выстрела, которым его убили? Конечно, не слышала. А услышала бы, так пошла бы поглядеть, что там стряслось.

— Да, но… — я вспомнил утверждение мисс Марпл, что она слышала выстрел в лесу. Я решил изменить форму вопроса. — Вы вообще никаких выстрелов не слышали, например вдали, в лесу?

— А, это дело другое. — Девушка замолчала. — Теперь, как подумаешь, был выстрел, был. Не выстрелы, а один-единственный. Какой-то странный, вроде взорвалось что.

— Вот именно, — сказал я. — А когда это было?

— Когда?

— Ну да, в котором часу?

— Уж этого я вам никак не скажу. После чая много времени прошло. Это точно.

— А немного точнее вы не могли бы?..

— Нет, не могу. Я ведь без дела не сижу, кручусь по хозяйству день-деньской. Некогда мне на часы глядеть. Да все равно толку мало — будильник каждый день отстает на три четверти часа, то его подвести надо, то завести — я никогда и не знаю, который час.

Я начинал понимать, почему нам никогда не подают еду в назначенное время. Иногда обед сильно запаздывает, зато завтрак подают на удивление рано.

— Это было задолго до того, как пришел мистер Реддинг?

— Да нет, незадолго. Минут десять — четверть часа, — самое большое.

Я кивнул, довольный ответом.

— Все? — спросила Мэри. — А то у меня мясо в духовке, а рис, небось, уже весь выкипел.

— Хорошо. Можете идти. Она вышла, а я обратился к Гризельде.

— По-видимому, нет никакой возможности заставить Мэри говорить «сэр» или «мэм»?

— Я ей говорила. Она никак не может запомнить. Не забывай, она попала к нам совсем неотесанной девчонкой.

— Это я отлично помню, — сказал я. — Но неотесанные предметы не должны же вечно оставаться в первозданном состоянии. Мне кажется, можно было бы хоть немного научить ее готовить.

— Знаешь, я с тобой не согласна, — сказала Гризельда. — Ведь мы платим прислуге сущие гроши. Стоит нам ее немного подучить, как она от нас уйдет. Само собой. К тем, кто может себе позволить платить побольше. Но пока Мэри не умеет готовить и у нее такие жуткие манеры — можем спать спокойно, никто ее у нас не переманит.

Я понял, что моя жена ведет хозяйство вовсе не просто так, как бог на душу положит. В ее методах есть нечто обдуманное! Хотя стоит ли вообще держать прислугу, которая не умеет готовить и швыряет тарелки на стол с такой же обескураживающей резкостью, как и слова, срывающиеся у нее с языка? Об этом можно было бы поспорить.

— Кроме того, — продолжала Гризельда, — сейчас ей надо прощать любые грубости. И нельзя ждать, чтобы она особенно горевала о смерти полковника Протеро — ведь он засадил за решетку ее молодого человека.

— Как, разве он посадил в тюрьму ее парня?

— Ну да, за браконьерство. Да ты его знаешь — Арчер. Мэри гуляла с ним два года.

— Этого я не знал.

— Лен, милый, ты никогда ничего не знаешь.

— Вот что странно, — сказал я. — Все твердят, что выстрел донесся из лесу.

— А по-моему, ничего странного, — сказала Гризельда. — Понимаешь, в лесу то и дело стреляют. Поэтому, естественно, когда слышишь выстрел, думаешь, что опять стреляют в лесу. Может быть, он кажется только чуть громче, чем обычно. Конечно, если находишься в соседней комнате, сразу поймешь, что стреляли в доме, но на месте Мэри, которая была в кухне, с окном в другую сторону, тебе бы и в голову не пришло, что стреляют в доме.

Дверь снова отворилась.

— Там полковник Мельчетт опять пришел, — сказала Мэри. — И с ним этот инспектор, велели передать, что будут рады, если вы к ним выйдете. Они в кабинете.

Глава 11

С первого взгляда я заметил, что полковник Мельчетт и инспектор Слак не сходятся во взглядах на это дело. Мельчетт раскраснелся от возмущения, а у инспектора вид был мрачный и надутый.