Маршал Сталина. Красный блицкриг «попаданца» - Михаил Ланцов

Остаток дня прошел достаточно спокойно, настолько, что Михаилу Николаевичу даже показалось, будто бы Вермахт понес слишком серьезные потери и ему нужна короткая передышка, чтобы привести себя в порядок и подтянуть резервы. Причем такое мнение звучало не только от него, но и от Войцеховского с прочими. Шутка ли — такие потери! Однако в Берлине было иное мнение на этот счет…

Рано утром двадцать четвертого числа пришла неожиданная новость — противник силами трех пехотных дивизий прорвал оборону под Брно, вынудив чешские войска отойти с долговременных оборонительных рубежей.

Ничего хорошего это не сулило. «Да и откуда там три свежие пехотные дивизии нарисовались? Не было же, по сведениям разведки…» — подумал тогда Войцеховский.

К вечеру двадцать пятого февраля наступление немцев под Брно выдохлось окончательно, стянув на себя обе резервные полевые дивизии и фактически устранив всякие свободные полевые войска к югу от Праги. Если не считать отведенного на отдых в глубокий тыл северного фронта легкого полка Черняховского. Все-таки почти две роты потерял, что для легкого полка, состоявшего всего из двух батальонов, весьма прилично — ни много ни мало, а треть.

Двадцать шестого числа рано утром снова началась свистопляска…

— Тревога! — крикнул вбежавший дежурный, и Михаил Николаевич очнулся ото сна, в который он провалился прямо за столом, изучая доклады с мест боев.

— Что случилось? Почему вы кричите? — Тухачевский был недоволен нотками паники, которые сквозили от этого уже немолодого мужчины.

— Господин маршал, только что доложили, что немцы наступают вдоль шоссе на Зноймо.

— Какими силами?

— До двух пехотных дивизий. В Зноймо ситуация очень тяжелая, мы ведь оттуда сняли половину войск для прикрытия Брно. А тут серьезные силы при активной поддержке немецкой авиации и артиллерии. Бои идут уже в самом городе.

— Кто это сообщил?

— Командир пограничного района.

— Что еще он сообщил?

— Ведет бой. Но вынужден отступать, чтобы не допустить окружения. Наблюдатели видели танки.

— Хорошо. Ступайте. Докладывайте обо всех изменениях на фронте.

— Есть! — козырнул дежурный и вышел из комнаты.

— Это все очень плохо, — произнес наблюдавший за сценой Войцеховский, — но сколько у нас реально времени?

— В Зноймо у нас оставалась облегченная гарнизонная дивизия. Грубо говоря — четыре батальона. Если ее выбили из долговременных укреплений и заставили отступать, то теперь у нас есть легкая дивизия. В лучшем случае, — начал рассуждать вслух Тухачевский, — после разгрома танкового корпуса Гудериана Гитлер не решится на лобовую танковую атаку пусть и сильно ослабленных частей. Значит, танки, замеченные у Зноймо, введут в прорыв только после того, как ликвидируют угрозу от гарнизонной дивизии. Кстати, а что это у нас там за гости? Это что — вторая танковая дивизия?

— Видимо, — кивнул Войцеховский. — Венская дивизия — родные пенаты Гудериана. Насколько нам известно, она была переведена в Вену на восстановление после тяжелых потерь, понесенных в боях с повстанцами. Там что-то около двадцати процентов личного состава осталось и всего три танка на ходу к концу боев. Гудериан принес ее в жертву своей преданности Гитлеру. Хотел бы я знать, какой у нее сейчас состав…

— Не думаю, что есть хотя бы половина штата, — покачал головой Тухачевский.

— Думаете?

— Да. Просто не успели бы столь быстро укомплектовать. Но есть у меня очень нехорошее предчувствие, — на несколько секунд замолчал Тухачевский. — Дело в том, что вторая танковая дивизия Панцерваффе знатно отличилась в подавлении мятежа. Гитлер должен был ее серьезно наградить. Учитывая, что ей никаких чудных званий не присвоили, то вполне могли принять решение об оснащении новейшей техникой. Если мне не изменяет память, то на текущий момент германская промышленность выпустила свыше двухсот новейших танков Т-3 и Т-4. Правда, большая часть из них опытные и экспериментальные. Но, думаю, штук шестьдесят они вполне могли наскрести. А эти машинки — очень серьезные игрушки.

— Но что сделают даже сто танков? Ведь моторизированной пехоты у них там… — Войцеховский осекся.

— Пяти лишних пехотных дивизий у них там тоже не было, — с легкой укоризной произнес маршал. — Думаю, что по шоссе Зноймо-Йиглава немцы предпримут новое наступление. От Зноймо до Йиглавы около семидесяти пяти километров. А взятие Йиглавы ставит нашу группировку в Брно под угрозу охвата и окружения. Кроме того — это прямая дорога на Прагу.

— И ближайший резерв у нас в Градец-Кралове, — как-то потерянно произнес Войцеховский. — Пехотная дивизия с довольно слабым транспортным обеспечением. Пешим маршем они сто километров трое суток будут идти по грунтовым дорогам.

— А полк Черняховского?

— Он же сильно потрепан. Да и какой полк? Фактически батальон.

— Но опытный, черт побери, батальон. Кроме того — он есть, и он может быть легко переброшен по шоссе на своих велосипедах. Полковник, подойдите!

— Да, господин маршал, — оперативно отозвался дежурный.

— Есть связь со Зноймо?

— Так точно.

— Передайте, чтобы держались любой ценой. Нам крайне важен каждый час, каждая минута, что они смогут нам выиграть. Если увидят прорыв бронетехники по шоссе — пусть немедленно нас поставят в известность. Кроме того, сообщите в Брно, чтобы Уборевич снимал легкую пехотную дивизию из третьего эшелона и любыми правдами и неправдами двигался в Йиглаву. Принцип построения обороны — тот же. Огневые точки в наиболее крепких домах города, контролирующих перекрестки. Все ясно?

— Так точно!

— Выполняйте.

— Господин генерал, — повернулся дежурный к Войцеховскому и тот молча кивнул, подтверждая приказ.

— Ну а мы что будем делать? Это ведь все полумеры! — после ухода полковника, с нажимом произнес генерал. — Легкая пехотная дивизия вряд ли остановит немцев. Даже усиленная батальоном. Особенно если там вторая танковая идет не одна и при новых таких танках. Да и остатки гарнизона в Зноймо продержатся максимум еще два, может быть три часа.

— Они продержатся больше. У немцев осталось слишком мало танков, и они не захотят повторения недавней трагедии, когда их танковый полк вырвался вперед и был отсечен фланговым ударом, а потом уничтожен. Думаю, если в Зноймо проявят некоторое упорство, то у нас будет часов шесть минимум, а то и все восемь.

— Хорошо. Пусть так.

— В Праге у нас стоит пять отдельных пехотных батальонов…

— Но мы не можем оставить столицу без гарнизона! — возразил Войцеховский.

— И части усиления, — невозмутимо продолжил Тухачевский. — А также силы ПВО.

— Не очень понимаю ваш план, — недоумевающе посмотрел на него Войцеховский.

— В резерве Ставки у нас три отдельных противотанковых дивизиона,[24] бригада легких гаубиц[25] да три автотранспортных батальона. Это все, что мы можем сейчас снять с гарнизона, не оголяя обороны. Плюс немного зениток. Думаю, «эрликоны»[26] вполне могут послужить нам не только как средство ПВО. Не зря же мы их последний год закупали в Швейцарии и производили сами в весьма впечатляющих количествах? — лукаво улыбнулся маршал и поведал вкратце свой план…

16 часов 08 минут.

Шоссе к югу от Йиглавы.

Михаил Николаевич смотрел через голый зимний кустарник на шоссе в бинокль с наблюдательного пункта артиллеристов, разместившегося в небольшом овраге недалеко от дороги. Вдали же потихоньку двигались мотоциклисты из разведывательной группы танковой дивизии. Причем весьма потрепанного вида. «Это их так в Зноймо приложили?» — подумал маршал, наблюдая за немцами, пытающимися быстрее проскочить в Йиглаву.

Откуда-то с юга доносился нарастающий гул приближающейся техники, но она еще пока не видна. Прошла минута, другая, третья… Мотоциклисты скрылись где-то вдали на севере. «Страхуется», — подумал Тухачевский, одобрив столь большой разрыв между разведкой и головным передовым дозором.

— Господин, маршал, — комбриг оторвал его от напряженного всматривания в дорогу. — Буран передал — «Птичка в клетке». Сопровождает. Запрашивает мелодию.

— Отлично. Передайте «Венский вальс».

— Есть «Венский вальс», — козырнул комбриг и вернулся к своей работе. А Тухачевский снова прильнул к биноклю. И вовремя. Вдали показались силуэты одного колесного бронетранспортера и двух грузовиков с пехотой.

Их тоже пропустили, лишь предупредив Уборевича в Йиглаве о еще одной партии гостей.

Но вот, наконец, появилась колонна с хорошо узнаваемыми «тройками» и «четверками». Причем, что примечательно, — шли они на весьма приличной скорости. Видимо, кто-то в командовании сильно расстроился из-за непредвиденных задержек, вызванных излишне ожесточенными боями в районе Зноймо. Да и удар остатков чешской авиации создал дополнительные трудности. Конечно, Люфтваффе достаточно быстро смял бойцов чешских ВВС на «ишачках» восемнадцатого типа, но продвижению это помешало. А ведь каждый час был на счету.