Женщины-воины: от амазонок до куноити - Олег Ивик

Признаться, авторам настоящей книги не вполне понятно, зачем амазонки назначали своим непосредственным соседям по Кавказу любовные свидания на реке Термодонт, отстоящей от них на добрую тысячу километров. Кроме того, во времена Плутарха долина Термодонта была густо заселена, и трудно представить себе, чтобы местное население позволило пришлым амазонкам предаваться любви со столь же пришлыми гелами и легами на их нивах и пастбищах. Но какие бы места ни выбирали амазонки для своих брачных игр, жили они к этому времени, по уверению множества авторов, действительно на Кавказе.

Страбон, бывший на век старше Плутарха, высказывает сомнения в том, что племя воинственных женщин дожило до его времен. Он пишет: «Что касается теперешнего местопребывания амазонок, то только немногие сообщают об этом лишь бездоказательные и неправдоподобные сведения». Но сомнения эти не мешают географу дать подробный очерк быта и нравов именно современных ему амазонок, а заодно и достаточно четко разместить их на карте Кавказа. Он тоже считает, что амазонки пришли на Кавказ из Малой Азии, откуда «были изгнаны».

«Река Мермода (возможно, Страбон, плохо знавший географию этих мест, имел в виду Кубань или Терек. — О. И.), с шумом низвергающаяся с гор, протекает через страну амазонок Сиракену (территория племени сираков. — О. И.) и через всю лежащую между ними пустыню и впадает в Меотиду. Гаргарейцы вместе с амазонками, как говорят, поднялись в эти места из Фемискиры; затем, однако, начали восстание и стали воевать против амазонок вместе с какими-то фракийцами и евбейцами (которые в своих кочевьях доходили до этих мест); впоследствии, прекратив войну, они заключили соглашение на… условиях: будут общаться друг с другом только для того, чтобы иметь детей, жить же каждое племя будет самостоятельно».

Страбон считает местом обитания амазонок «горы над Албанией». К современной Албании это никакого отношения не имеет — так называли в древности горную часть современного Азербайджана. Географ пишет, что соседями амазонок являются албанцы и скифские племена гелов и легов. Он сообщает, что по одной из версий амазонки живут на берегу реки Мермадалида (очевидно, та же Мермода), но «…другие писатели, тоже прекрасно знакомые с этими местами… утверждают, однако, что амазонки живут в соседстве с гаргарейцами в северных предгорьях тех частей Кавказских гор, которые называются Керавнийскими».

Так или иначе, Страбон однозначно помещает современных ему амазонок на Кавказе. Быт и нравы воинственных женщин в описании великого географа мало отличаются от тех, которые существовали на Термодонте. Страбон пишет, что кавказские амазонки десять месяцев в году «употребляют только для себя, выполняя отдельные работы, как пахота, садоводство, уход за скотом и в особенности за лошадьми; наиболее сильные из амазонок занимаются главным образом охотой верхом на лошадях и военными упражнениями».

«С детства у всех них выжигают правую грудь, чтобы свободно пользоваться правой рукой при всяком занятии и прежде всего при метании копья. У них в ходу также лук, боевой топор и легкий щит; из шкур зверей они изготовляют шлемы, плащи и пояса. Весной у них есть два особых месяца, когда они поднимаются на соседнюю гору, отделяющую их от гаргарейцев. По некоему стародавнему обычаю и гаргарейцы также восходят на эту гору, чтобы, совершив вместе с женщинами жертвоприношение, сойтись с ними для деторождения; сходятся они тайком и в темноте, кто с кем попало; сделав женщин беременными, гаргарейцы отпускают их домой. Всех новорожденных женского пола амазонки оставляют у себя, младенцев же мужского рода приносят на воспитание гаргарейцам. Каждый гаргареец принимает любого принесенного ему младенца, считая его по неведению своим сыном».

Интересную интерпретацию дает сообщениям античных авторов современный историк Хасан Бакаев. Он пишет:

«Если вдуматься в эти сведения, легко понять, что гаргареи и амазонки являлись двумя ответвлениями одного и того же племени, живущими большую часть года раздельно. Совершенно очевидно, что отцом каждой амазонки являлся гаргареец, а матерью каждого гаргарейца — амазонка. Следовательно, это был единый народ, в котором, следуя странному обычаю, мужчины и женщины жили раздельно, за исключением двух месяцев в году. О единстве происхождения гаргарейцев и амазонок свидетельствует и то, что они, по словам Страбона, в давние времена совместно переселились на Северный Кавказ „из Фемиксиры, что на Териодонте“… Мужчин и женщин, переселяющихся совместно из одних мест, живущих рядом и являющихся общими родителями по отношению к детям, едва ли правомочно называть „двумя племенами“. Это — одно племя. И определив этническую принадлежность („национальность“) одной части этого племени, мы, естественно, определяем национальность и второй части; узнав, кем были в этническом отношении гаргарейцы, мы сможем узнать, кем были амазонки, на каком языке они разговаривали».

В рассуждениях Бакаева есть некоторая логика, хотя для того, чтобы признать два племени принадлежащими к одному народу, необходимо установить еще и общность культурных традиций. Что же касается гаргарейцев (гаргаров), то о них действительно не так уж много известно помимо того, что они входили в союз двадцати шести албанских племен.

Подобную точку зрения отстаивает и доктор исторических наук Э. Берзин. Он пишет:

«То, что гаргарейцы действительно пришли на Северный Кавказ из Малой Азии, подтверждается данными античной топонимики. У Эгейского моря находился эолийский город Гаргары. Гаргаром в „Илиаде“ называется горная вершина близ Трои, на которую опускались боги. Главное же в сообщении Страбона то, что оно впервые проясняет структуру отношений амазонок с их „союзниками“. На самом деле… гаргарейцы, судя по всему, отнюдь не были союзниками амазонок, а составляли другую половину того же племени».

С Кавказа, точнее, с кавказских берегов Каспия происходила и знаменитая амазонка Талестрис (в другом произношении Фалестрия), которой множество античных литераторов приписывали связь с Александром Македонским. Правда, по поводу достоверности этой истории сомнения возникали не только у авторов настоящей книги, но и у тех самых античных авторов, которые вдохновенно описывали любовные отношения знаменитого царя с непонятно откуда явившейся амазонкой. Александр жил во вполне историческое время, и государству воинственных женщин на карте Евразии места в те годы уже не было. Но царь был очень знаменит, а его любовная жизнь, как назло, оказалась крайне бедна приключениями. Историки и литераторы не могли согласиться с таким вопиющим противоречием, и на свет появилась Талестрис. Откуда именно она появилась, было настолько непонятно, что большинство авторов старались обходить этот вопрос недомолвками, смутно намекая на берега Каспия.

Римский историк Квинт Курций Руф, написавший одну из наиболее полных биографий Александра, был, по-видимому, образованным человеком и государственным деятелем, немало поездившим по свету. Руф не мог не знать, где находится Гиркания (а находится она у южного и юго-восточного побережья Каспия) и где протекает река Термодонт. Не мог он не знать и того, что земли, раскинувшиеся вдоль Термодонта, никак не могут граничить с Гирканией и уж тем более не могут лежать «между Кавказом и рекой Фасис» (современная Риони). Но историк, видимо, решил проигнорировать эти противоречия, потому что, расположи он амазонок в любом другом месте Ойкумены, противоречий меньше не стало бы. Поэтому Руф пишет в простоте:

«…C Гирканией граничило племя амазонок, населяющих поля Темискиры вдоль реки Термодонта. У них была царица Талестрис, правившая всеми живущими между Кавказом и рекой Фасис. Желая видеть царя, она выступила за пределы своего царства и с недалекого уже расстояния послала Александру известие, что прибыла царица, страстно желающая видеть его и познакомиться с ним. Она сейчас же получила позволение прибыть. Приказав остальной части своей свиты остановиться и ждать ее, она приблизилась в сопровождении 300 женщин; увидев царя, она соскочила с коня, держа в правой руке 2 пики. Одежда амазонок не полностью покрывает тело; левая половина груди обнажена; все остальное закрыто, но одежда, подол которой они связывают узлом, не опускается ниже колен. Они оставляют только одну грудь, которой кормят детей женского пола, правую же грудь они выжигают, чтобы было удобнее натягивать лук и бросать копье. Без всякого страха Талестрис смотрела на царя, внимательно изучая его внешний вид, совсем не соответствовавший его славе; ибо все варвары чувствуют уважение к величественной внешности и думают, что на великие дела способны только люди, от природы имеющие внушительный вид. На вопрос, не желает ли она просить о чем-нибудь царя, она, не колеблясь, призналась, что хочет иметь от него детей, ибо она достойна того, чтобы наследники царя были ее детьми: ребенка женского пола она оставит у себя, мужского — отдаст отцу. Александр спросил ее, не хочет ли она сражаться на его стороне, но она, оправдываясь тем, что не оставила охраны для своего царства, настойчиво просила, чтобы Александр не обманул ее надежд. Страсть женщины, более желавшей любви, чем царь, заставила его задержаться на несколько дней. В угоду ей было затрачено 13 дней. Затем она отправилась в свое царство, а Александр — в Парфиену».