Первое кругосветное путешествие на велосипеде. Книга первая. От Сан-Франциско до Тегерана. - Томас Стивенс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Набухшие тучи висели над горами следующим утром и затеняли угрюмую теснину. За Эхо Сити она сжимается снова и следует на восток под названием "Теснина Эхо" и обходит слева широкий главенствующий над местностью выступ, широко известный как "Пулпит Рок". С этого возвышения Бригам Янг, по слухам, проповедовал толпе Мормонов, когда они совершили воскресную остановку в дальнем путешествии к своему новому дому в долине Солёного Озера. Случись уважаемому пророку почувствовать "головокружение" в час, когда произносил он с этой легендарной кафедры речь своему народу, то умер бы он, по крайней мере, более романтичной смертью, нежели по причине, о которой официально объявлено - от переедания кукурузных початков.
Следующие тринадцать миль перенесли меня в городок с названием "Кастл Рок". Имя ему было дано за высокие крутые склоны песчаника, что образуют левую сторону каньона, и которым эрозия придала многообразные фантастические формы. Некоторые из них ассоциируются в сознании с башнями и вышками старинных замков настолько отчётливо, что не хватает только помпезности времён странствующего рыцарства для завершения иллюзии. Но так же, разглядывая с восхищением эти природные монументы, легко представить, что громаднейший и грандиознейший феодальный замок или крепостной вал, сотворённые руками человека, выглядели бы детскими игрушками на их фоне.
Погода была свежая и бодрящая, и когда в полдень я добрался до Эванстон, в Вайоминге, опоздал к обеду в отеле и пошёл глянуть ассортимент булочной, приведя пекаря в безграничный восторг оттого, что скупил примерно две трети его товара. Когда я разделался с трапезой, он наотрез отказался от оплаты, объясняя это тем, что считает себя итак вознаграждённым из-за того, что засвидетельствовал самый незаурядный гастрономический подвиг - единовременное поглощение двух третей от всей выпечки.
Следуя тропой вдоль Йеллоу Крик, я прибыл в Хиллиард уже затемно. Жителей Хиллиарда сравнительно немного, но изготовлены из правильного теста. Хозяйка пансиона занялась приготовлением ужина для меня позже, чем мне хотелось; а "парни" пригласили провести это время, а за одно и всю ночь с ними.
Здесь в Хиллиарде протяжённое V-образное ущелье тридцати миль длиной, где телеграфные столбы, шпалы и связки брёвен сплавлялись к железной дороге из сосняков в горах Юинта, хорошо различимых на юге. Вышеупомянутые "Парни" - это мужчины, связывающие древесину для сплава. Сидящие вокруг натопленной докрасна печи, они совершали вечерний сабантуй с песнями и байками про лесосплавщиков и дикие сплавы вдоль длинного V-образного ущелья. Подвыпившая и беспечная компания парней - и есть лесосплавщики, и вечерами напролёт их грубая артельная песня раздаётся по округе. Веселье продолжается всю ночь и "Трудяга" (рабочий, неоднократно доказавший свою патологическую склонность проваливаться в воду) - неудачник, на которого сыплются грубые остроты, так как он упал сегодня снова в воду, теперь сушил свою одежду над печкой. Коллеги злятся сейчас на то, что он поддерживает в печи сильный жар, что доставляет всем кроме него дискомфорт, и грозят ему жестокими наказаниями, если не перестанет растапливать; также презрительно намекая на его большую любовь к "Адамову элю" (воде), угрожали проучить его в следующий раз, когда он оступится. В отместку за эти нападки "Трудяга" подкладывал больше поленьев в очаг и с большим количеством браных слов - запрещенных к печати - угрожал натапливать печь, пока их не выдует жаром из хибары,если те продолжат свою травлю.
Пересекая на следующий день невысокий широкий перевал над горами Юинта, мне удалось преодолеть на велосипеде несколько участков, до того как я увидел первое стадо антилоп в этом путешествии. Здесь существует запрет приближаться к ним ближе, чем на двести ярдов. Этим антилопами милостиво предоставили возможность жить.
У станции Пиедмонт я решаю решил в обход через Порт Бриджер и снова вывернуть на прямую дорогу у станции Картер, двадцать четыре мили отсюда.
Полдень следующего дня застал меня "лежащим в уютной кровати" в Картэре, пожалуй в самом разбитом состоянии! Я пережил самые жуткие двадцать четыре часа за всё путешествие. Мне пришлось перейти вброд девять ручьёв с ледяной водой и, застигнутый тьмой под проливным дождём на глиняной равнине, я был вынужден провести всю ночь у брошенного фургона; после этого я ещё семь миль нёс велосипед через глубокую липучую глину и в конце концов добрался Картэра с видом жертвы, чудом уцелевшей после ужасной катастрофы! И, главное, двадцать четыре часа без крошки во рту.
Из Картэра путь мой вёл через Бэд-Лэндз, среди холмов с крутыми вершинами из смеси глины и камней, представленных всеми мыслимыми формами. Среди них самые заметные - на юге - Церковные холмы (Чёрч Бьютт), названные так за то, что будто высечены умелой рукой природы в группу куполов и башенок и с пропорциями поразительно напоминающими величественный кафедральный собор. На этих холмах различимы отметины уровней воды, доказывая, что если и не потоп Ноя, то какие-то другие водные катаклизмы однажды имели здесь место. Я представлял толпы жалких полураздетых индейцев, взгромоздившихся на верхушке и глядящих со скорбной меланхоличной экспрессией на окружающую пустыню воды. Прибыв в Гринджер на обед, я обнаружил в отеле состояние удручённости, отчасти схожее с угрюмостью в Такоме. В Такоме хватало постояльцев, но не было виски; в Гринджер, в противовес, с виски проблем не было, но беда с постояльцами. Как следствие этого, весьма дивный непостижимый разум хозяина салуна, схож в обоих местах. Очевидно это могло бы стать материалом для исследований некоторых амбициозных студентов психологической специальности. Виски без клиентов. Клиенты без виски. По правде всё это тщета и томление духа.
В следующий день я пересёк всемирно-известные острые скалы реки Грин-Ривер и остановился на ночь в Рок-Спрингс, где железнодорожная компания Юнион Пасифик имеет обширные угольные карьеры.
По просьбе дать мне расчёт за комнату следующим утром, хозяин - тучный тевтонец, чьи мысли, слова и поведение были привязаны исключительно к пиву - отвечал: "Двадцать пять центов за кварту". Решив, что слух меня подводит, я вновь задал вопрос. "Двадцать пять центов за кварту и заряди свою пушку". Предъявленный счёт был чересчур велик, но, поскольку я вручил гонорар, наполненный пивной бокал протиснулся под моим носом, как будто бы стакан пива был успокоительным противоядием от всех хворей и
