Август - Тимофей Круглов

— Толя, а у этого чуда в перьях кавказской национальности, того, что из «бэмки», ствол под мышкой. — Толя ничего не ответил, просто кивнул, дескать, принял к сведению. Зато сидящий с другой стороны Анчаров, казалось бы, смотревший в окно, неожиданно сам подвинулся к Петрову и горячо шепнул в ответ за Толяна:

— Не только под мышкой, но и за поясом тоже.

Петров тяжело вздохнул и нахмурился. Толян невозмутимо нащупал своей лапищей сжатую в кулак руку Андрея, ласково ее разогнул и похлопал надежной прохладной ладонью:

— А не выпить ли нам днестровского коньячку за знакомство сегодня вечером? А лучше, сразу после обеда.

— Лучше сразу! — эхом отозвался с другой стороны Саша Анчаров.

Петров только кивнул в ответ.

Автобус мягко остановился на пятачке асфальта у пристани. Туристы с облегчением потянулись к теплоходу, окружили пестрыми чирикающими стайками местных торговцев сувенирами и рыбой. Кирилл с Машенькой немного отстали от группы, закурили оба с наслаждением и отошли на ближайший бугорок, подставив разгоряченные лица свежему ветру.

— Кира, ты позвонить домой не хочешь? Здесь, наверное, связь хорошая, — Машенька порылась в сумочке и протянула мужу, протирающему платочком блестящую плешку в окружении венчика седых волос, маленький затейливый телефончик.

— А? Да, милая, сейчас, — встрепенулся мужчина и послушно открыл крышку мобильника, всматриваясь сквозь изящные стеклышки профессорских очков в расплывающиеся циферки кнопок.

— Витя, сынок, здравствуй!.. Да все хорошо у нас, мальчик, все в порядке. Мама довольна, а это главное!.. В монастыре вот были, Александра Свирского. Красота здесь, русская красота, незаёмная, настоящая! Жалко, что тебя нет с нами, как раньше. Нормально, нормально все, сына, кормят хорошо, каюта удобная, все просто замечательно. Кстати, Витя, я тут подумал, ты передай Зинаиде Петровне номер машины, которая ее с дачи перевозить будет, я договорился перед отъездом. Пишешь? Черная BMW-X-5, госномер К-534-НО, 97. Да-да, с комфортом поедет теща твоя, с уважением.

Грузчики? Машина легковая, какие еще грузчики? Ну, один человек, кроме водителя точно будет. Поместится, не переживай ты так. Когда? Да минут 20 назад созванивались. Ты по карте глянь, там одна дорога всего прямая — с дачи ехать. Ну, хорошо, береги себя и Валечку, не перетруждайтесь там!.. Целую, мама тоже привет передает. Пока.

Народ потихоньку рассосался с пристани на теплоход. Кирилл подхватил супругу под локоток и повлек к мужикам, торгующим рыбой.

— Успеют? — спросила Маша, семеня на шпильках, еле успевая за размашистым шагом мужа.

— Должны успеть, никуда клиенты не денутся. Затеряться здесь негде — не Москва! Дорога одна — на Петрозаводск, кругом леса. Нет, ну совсем страх потеряли, мерзавцы! Рассекают как у себя дома — на бумере, с оружием! Хоть бы для приличия зашифровались немного. Кто в доме хозяин — не пойму совсем?! Да, Маша, это тебе не «Август 44-го» — это август 2008-го, нынешние диверсанты от Смерша не прячутся, а откупаются, япона мать! — отдуваясь, проворчал Кира, прикрыл устало глаза на мгновение и вдруг заулыбался плотоядно, рванулся к огромным вяленым лещам, потрясая на ходу увесистым пластиковым мешком с позвякивающим в нем пивом.

Глава шестая

Ах, как славно, когда после прогулки на свежем воздухе ждет тебя уютная каюта на комфортабельном четырехпалубном теплоходе! Как хочется жить и путешествовать бесконечно, когда всегда сопровождают тебя твоя постель белоснежная и кремовые занавески на опущенном до половины навстречу речному ветру большом окне. Когда можно засунуть в холодильник свежее пиво живое и сок, и минералку, и даже еще теплого копченого сомика, купленного тут же, на пристани. Когда можно переодеться в невесомые широкие штаны чуть ниже колена и майку любимую. Даже просто уединиться в собственном сверкающем санузле, когда захочешь — и то радость.

Петров вспомнил про пластиковый мешок с мокрыми трусами, унесенный им с собой машинально в каюту и брошенный в коридоре на коврик. Хозяйственно вытряхнул содержимое в раковину умывальника, выполоскал хорошенько и свои «боксеры», и Люсино кружевное бельишко цветное, в котором, впрочем, не стыдно было бы даже и показаться в случае чего вместо купальника — не было в голубых плавках и лифчике ничего чересчур откровенного и интимного. Андрей бережно отжал все, встряхнул, чтобы не комком было, и повесил сушиться.

До обеда оставалось еще полчаса. Можно было, конечно, пойти покурить на палубу, полюбоваться на пришвартовавшийся рядом с «Петербургом» теплоход-близнец с милым сердцу названием «Очарованный странник». Но стоит только закурить сигарету, как тут же начнет саднить душу идиотский детектив, продолжение которого пришлось пережить нежданно сегодня в чайной. Явно неспроста появилась в деревне новенькая «Х-5» с кавказцами на борту. И бандит этот в дверях чайной, с пистолетами под пиджаком. Искали дружка, исчезнувшего ночью невесть куда с солнечной палубы! Что это было? Наркоту возят теплоходами по России? «Катал» — шулеров опекают дорожных? Так здесь публика не та на теплоходе для этого бизнеса. И проституток никто не потерпит в круизном рейсе — есть ведь, наверняка, и у судовладельца — «Водолёта» своя служба безопасности.

Петров строго покачал сам себе головой, отгоняя навязчивые мысли, и достал из тумбочки маленький ноутбук «Fujitsu-Siemens», купленный в Швеции и потому не имеющий русской раскладки. Но в Сети полазить это не мешает, а письмишко черкнуть на худой конец и латиницей можно — дело привычное. Андрей Николаевич подключил к лэптопу мобильник и зашел на почту.

— Гла-а-а-шка! Глашенька! Глафира, мать твою за ногу! — Даша собралась с силами и перевернула лежащую ничком подругу лицом вверх. Запекшиеся, искусанные, почти черные губы, бледные щеки, лоб в холодной испарине, упрямо зажмуренные глаза, не желающие открываться. Глаша с ночи валялась в отключке на кровати прямо в одежде. Короткая черная юбка помялась и задралась чуть не до пупа, цветная блузка навыпуск разорвана на вороте. На ковролине между диванчиками в их каюте валялась пустая бутылка «Мартини» из общих запасов. Унитаз заблеван, конечно, — милое студенческое дело. После вчерашнего неожиданного скандала и Глашкиных истерик, Даша с перепугу пригласила к ним в каюту соседей по столику в ресторане — Сашу с Толей. Те коротко и деловито допросили обезумевшую подругу, быстро приведя ее в чувство совсем не джентльменским способом — вылив на голову двухлитровую бутылку минералки из холодильника и влепив пару увесистых пощечин. Даша ничего не поняла из этого сумбурного разговора, да и не в состоянии была реагировать, так потрясло ее поведение подруги. Уж от кого не ожидала неприятностей, так это от Глафиры! А мужчины, выяснив для себя что-то существенное, мгновенно исчезли, велев Дарье присматривать за подружкой, накачать ее чем-нибудь, никуда не выпускать и никого в каюту не впускать до завтрака.

Даша скормила зареванной Глафире сразу две таблетки феназепама, да еще, дура, дала запить «Мартини». Выпила и сама фужер безо всякого льда, залпом, закрыла дверь на ключ, спрятав его у себя под подушкой, и отрубилась от переживаний и усталости сразу же.

А Глашка, видно, всю ночь курила и пила. Утром на завтрак ее было не поднять. Так и экскурсию пропустили. А теперь на обед пора, а подруга верная лежит трупом и оживать не хочет, притворяется, что все еще спит, сцуко! Даша вспомнила, что в холодильнике еще оставалась маленькая бутылка минералки и решила последовать вчерашнему уроку. Решительно отвернула пробку, встряхнула запузырившуюся ледяную воду и только собралась плеснуть ее Глашке прямо в зажмуренные глаза, как та взвизгнула и соскочила с кровати:

— Дашка, ты что, в конец озверела?!

— Ну, Глафира, ты и отожгла вчера не по-детски, — тихо протянула Даша и послушно присела на свой диванчик, отпив большой глоток из холодной бутылки. — На, выпей яду, — кинула она минералку очнувшейся подружке, страдальчески качающейся из стороны в сторону в углу каюты. Глаша, против ожидания, бутылку поймала и юркнула с ней вместе в ванную, захлопнув дверь и повернув задвижку.

— У-ф-ф! Жить будет! — Дарья подхватила со столика косметичку и пошла к большому зеркалу в коридорчике — краситься. Посмотрела на припухшие глаза и красные пятна на щеках, открыла тональный крем, взяла чуток на кончики пальцев. Но тут же пришлось тыльной стороной ладони утирать медленно катившиеся по лицу слезы.

На теплоходе товарищи офицеры вели себя подчеркнуто по-гусарски. Не скрывали ни удаль, ни стать. Не прикидывались штатскими менеджерами нефтегазовой компании. Никому, кроме Андрея, о себе не болтали лишнего, но и не конспирировались. Впервые за долгие годы они просто были собой, без поправок на ветер. Они не сговаривались, как обычно, о линии поведения, не распределяли ролей и обязанностей. С первого дня на теплоходе в них исподволь стало вызревать какое-то прорвавшееся наружу решение. Решение неотвратимое, как возмездие самим себе за пусть не бесцельно, но не своей жизнью прожитые годы. Даже не годы уже, пожалуй, а десятилетия. От этого оба поймали кураж. И потому, почувствовав кураж, ничего не боялись, знали — понесла волна — главное теперь не тормозить. Да и к тому же, чего бояться? Россия — чуть ли не единственная страна на свете, где сегодня некому было и не за что предъявлять к ним претензии.