Хроника Богов: Мертвое Царство - Kxerox

class="p1">Из зеркального мира он Мэрор призвал.

За злодейства былые сокрыта в алмаз,

И хранил ее Генос, мудрец седовлас.

В пантеоне богов океанских глубин

Она правила местом смертельных пучин,

Создавала иллюзии, сны, миражи,

Лик меняла владыка обмана и лжи.

И нередко бывало: в обличьи царя,

Во дворце несуразные вещи творя,

Подвергала насмешке владыку морей,

И пугался народ неразумных идей.

В час былой в Атлантиде садилась на трон,

Потому опасался ее Посейдон.

Мэрор он в измереньи зеркал заточил,

Там лишится навеки обманщица сил.

Чтоб не дать ей свободу в пространстве зеркал,

Фасетой ей в алмазе темницу создал.

Не сбежать с восьми стен, лишь томиться средь них,

Голос лжи в Атлантиде надолго утих.

Но обманщица Мэрор хитрее лисы,

Преклонит в свою пользу любые весы,

Потому, чтоб на волю ее не пустить,

Дали Геносу камень, чтоб Мэрор хранить.

Мудрый Генос не даст ей возможность сбежать,

Сможет душу обмана в темнице сдержать,

Ни за что не отпустит на волю ту ложь,

Что опасна, как зверь, и остра, словно нож.

Много лет он в темнице ее сохранял,

Только час долгожданной свободы настал.

Ведь теперь ее сила на благо нужна:

Для спасения мира послужит она.

Молвил Генос: «С зеркального мира явись

И с водой над землей в облик тот обратись,

Что тебе прикажу, и исполни завет,

Для которого с Мэрор снимаю запрет!»

И поведал затем, что должна предпринять,

Чтоб победу асуров-убийц миновать.

И тогда для богини открылись врата,

В мир проникла пространства зеркал пустота.

Атмосфера из Геноса рук разлилась,

Из нее лжи богиня опять родилась.

Поднялась из земли с зазеркальной водой,

Обрела в то мгновение облик чужой.

Обратилась в Мифаю из чистой воды,

Но остались зеркального мира следы:

Не живое лицо, как холодный гранит,

Не своими глазами весь мир лицезрит,

Нет в глазах ей присущей всегда остроты,

Изменен ее взгляд, там клеймо пустоты.

Не Мифая — бездушная кукла пред ним,

Что на деву лицом лишь похожа своим.

Но мгновенье прошло, изменились глаза,

Их наполнила чувствами грусти слеза,

Цвет разлился по шелковой коже живой,

Стала вскоре прекрасной та дева, иной.

«С возвращением, Мэрор» — Ей Генос сказал,

«К моей силе провестник давно не взывал,

Так серьезен вопрос, что призвал ты меня?»

— Та ответила гордо, провидца дразня.

Колкий говор богини провестник стерпел,

Так исполнит она, что ей Генос велел,

Провокации, знал он, лишь на руку ей,

Так достигнет заветной свободы своей.

Утеряй он контроль, потеряет и власть,

Капле дегтя в медовую бочку упасть

Тем позволит, ведь лжи повелитель сбежит,

То опасность страшнее асуров сулит.

«Время ждать не желает, должна ты идти,

Ведь пойдет Лапион по не верном пути,

Тем всех нас обречет, канут в пламя мира.

Отправляться к нему тебе, Мэрор, пора».

— Молвил Генос, и Мэрор на поле пошла,

Где их встреча с любимым героем ждала.

Встречи рад Лапион, речи дар утерял,

Он Мифаю, не зная о правде, обнял:

«Думал, в башне томишься средь адских глубин,

Думал, вечно я буду терзаться один!

Горевал, что асуры пытают огнем,

Что спасения ждешь ты и ночью и днем».

«Скорбь уже позади, позабыть ее час,

Я в глубинах земных не забыла о нас.

Все искала дорогу обратно домой,

Ведь подземный весь мир мне ничуть не родной.

— Отвечала Мифая и дальше вела -

Наконец путь наверх под землей я нашла».

Лапион ее слушал, лилась медом речь,

Он Мифаю желал от всего уберечь.

«Как я рад, что ты здесь, молот я не отдам

И доверие Киреса вновь не предам,

О, как гадок обман, что из Ада идет,

Что из умыслов злых там начало берет,

Я чуть мир не прирек на погибель в огне,

Был готов все отдать, нет прощения мне.

Жизнь чужую отдать ради счастья с тобой,

Не спаситель я, нет, я негодный герой».

А Мифая сказала ему: «Не казнись,

Мир спаси и обратно живым возвратись».

Улыбнулся борец, он к сраженью готов,

И к Гефаю направился молча, без слов.

А богиня обмана из мира зеркал

Извлекла то орудье, что Кирес создал.

Та пустышка ему идентична на вид,

Но умение мастера в ней не горит.

Обратившись борцом, Мэрор молот взяла,

И подделку, как дар, Сатане поднесла.

Ворон рад, Лапион ведь нарушил табу,

Принесли ему черти Мифаю в гробу.

А затем испарились, ушли в никуда,

Не осталось от адских отродий следа.

Гроб остался средь поля; исполнив приказ,

Самомнивая Мэрор вернулась в алмаз.

А мудрец, что хранил ее вечный покой,

Во Дворец Поднебесный метнулся стрелой.

Он поведал Дефроду о том, что стряслось,

Опасение Геноса снова сбылось.

Тело девы в гробу среди темной пыли

По приказу целителя в храм принесли.

Он взглянул, но без жизни лежала она,

Без души ее тело в обьятиях сна.

И живая вода тут не в силах помочь,

Жизнь угасла, Декара покинула дочь.

Сотни игл разрывают его вновь и вновь,

Лишь, утрату учуяв, забыл про любовь.

Он за дело благое свободы лишен,

И Сакроном на гибель был приговорен.

За любовь ко всем людям распят на скале,

Реки крови, как жертву, поднес он земле.

А всевидящий Окул, всеверный палач,

Ведал мир настоящий, людских неудач.

Десять глаз его видели жизни людей,

Отдавал Окул знания свите своей.

А безвольные прихвостни духу служили,

Его волю безмолвно и верно вершили.

За людские грехи расплатился Декар:

Каждый грех человека — иголки удар.

Кровь текла водопадом, лилась, как река,

Ноша жизни без смерти таки нелегка.

Наказанье веками он гордо терпел,

Одолеть свое горе теперь не сумел.

Обратился тот камнем, что с камня рожден,

Верный сын старой эры иглой побежден:

Как пронзила игла, сотня трещин пошла,

Диким вихрем осколки к земле понесла.

И полился с небес дождь тяжелых камней,

Наказание мира для грешных людей.

А в полете булыжники все возгорались,

И земля от падения их содрогалась.

Сатана, как увидел великий пожар,

То задумал тотчас нанести свой удар;

И из мира Асуров он трио призвал,

Что в прошедшей войне раньше он возглавлял.

Безграничную мощь он троим дал чертям

И отправил в атаку, на троне же сам.

Каждый демон теперь силой с богом сравним,

В бой идет