Слишком смышленый дурачок - Григорий Константинович Шаргородский

него ожидать, было непонятно, но капитан не всполошился, так что и мне не стоит нервничать. Когда подошли ближе, в потускневшем свете уже ушедшего за верхушку леса солнца стало видно, как незнакомец поднёс к губам какую-то дудку, и над водой разлилась плавная, даже какая-то тягучая мелодия.

Не скажу, что меня вот прямо начало клонить в сон, но захотелось присесть на станину катапульты, подпереть голову кулаком и, закрыв глаза, просто слушать завораживающие звуки. Пыхтение паровой машины и шлепки лопастей немножко мешали, но мелодия спокойно проходила сквозь лишние звуки, давая возможность всем желающим насладиться её красотой. Больше отвлекали неугомонные мысли, тут же подсунувшие идею, что дудочник тут старается не ради любви к искусству. Он явно пытается как-то повлиять на водяного.

И ведь у него получилось! Затон мы прошли на малом ходу и без каких-либо проблем.

Чего только капитан напрягался? Да и Чухоня весь бледный вцепился в дробовик, на который я почему-то не обратил внимания, и смотрит в сторону кормы. Дядька Захар сквозь зарешеченное стекло окна рубки тоже выглядит довольно болезненно. Что-то они сильно переполошились. Да, ещё сегодня утром на нас напали, но, если не считать гибель Осипки, вроде ничего страшного там не случилось.

И тут меня словно кто-то опять стукнул по голове. Вот оно, оказывается, как бывает. Память способна не только быстро извлекать из своих глубин то, что нужно, но и прятать там то, что может свести с ума. Моя спрятала, а вот у остальных ушкуйников воспоминания чёткие и очень свежие, что явно не добавляло им оптимизма. Через секунду поплохело и мне, потому что вспомнил, как всё было.

Словно пойманный в паутину жук, стальной ушкуй натужно застонал паровой машиной, не в силах провернуть вдруг завившиеся в водорослях колёса. Я в это время помогал Чухоне мыть посуду после завтрака, так что хорошо видел, как за кормой вздыбился водяной горб и из него прямо на палубу выпрыгнуло нечто уродливое и совсем не похожее на русалку. Сам-то я их, конечно же, никогда не видел, но много слышал от подвыпивших посетителей тётушкиного трактира. В их рассказах всё начиналось с того, что пьяный мужик, зачем-то сунувшийся ночью к реке, встречал там прекрасных купальщиц. А потом, когда было слишком поздно, всё менялось, и он видел вот это. Бывшая некогда обычной девушкой нагая утопленница, очевидно давно уже неживая, просто не могла выглядеть привлекательно. К тому же острые звериные клыки во рту, белёсые глаза и жуткие когти на руках превращали её в сущий кошмар.

Я застыл соляным столбом, глядя на приближающуюся смерть, и пошёл бы с русалкой в гости к водяному, но тут со стороны что-то оглушительно бахнуло. Русалку отбросило к борту. Следующий выстрел добавил на теле нежити жутких, не кровоточащих, а исходящих какой-то тёмной слизью ран и выбросил тварь обратно в реку.

— Беги! — крикнул Чухоня, который и спас меня от верной смерти.

Затем старый ушкуйник развернул свой дробовик в сторону ещё одного набухающего водяного горба и выстрелил туда. Его приказ вытряхнул меня из ступора, заставив сорваться с места, как кошака, которого тётушка застала за поеданием предназначенной для посетителей рыбы. Грузовой люк в трюм был закрыт тяжёлой металлической крышкой, так что в безопасное нутро корабля можно было попасть только через рубку. Слушая, как бахает дробовик Чухони, а ему вторит откуда-то справа стрельба кого-то ещё, я протиснулся в проход между бортом и рубкой. Внезапно впереди показался вышедший в этот же проход Осипка. В руках он сжимал такой же дробовик, как и у старого ушкуйника. Двоюродный брат тут же пальнул куда-то вниз за борт, затем резко повернулся, наставив оружие прямо мне в лицо. Причём, даже когда понял, кто именно подбежал к нему, ещё пару секунд не убирал дробовик, сверля меня почему-то злобным взглядом. Затем лицо кузена перекосилось в непонятной гримасе, и он заорал:

— Сзади!

Я рефлекторно развернулся и тут же почувствовал удар по затылку.

Провалившись в воспоминания, я, оказывается, зажмурился и вцепился в борт, как клещ. Когда наконец-то открыл глаза, то посмотрел на этот мир совсем по-другому. Чухоня уже не удивлял своей пугливостью, да и вообще к нему у меня не осталось никаких отрицательных чувств, лишь искренняя благодарность.

Теперь-то я, хоть и запоздало, полностью разделял с ватажниками напряжение прохождения через опасное место, как и облегчение, которое отразилось на лицах ушкуйников, когда мы всё же прошли разлив и двинулись по тесноватому руслу реки с необычным названием Бобрик. Правда, когда немного успокоился, неугомонные мысли начали нашёптывать, что Виринея могла специально устроить это представление, чтобы набить себе цену в глазах капитана. Как я понял с её слов, водяной не очень любит покидать своё логово в глубинах озера. Тогда зачем ему задерживаться в затоне, когда там уже нет ничего интересного?

Сгустившиеся сумерки не остановили капитана, и на носу зажглись два мощных прожектора. Дядька Захар явно решил уйти подальше от места, где уснул водяной, и я это решение полностью одобрял. Но, похоже, ночные путешествия по таким узким рекам не самое безопасное занятие, поэтому, когда мы добрались до места, где деревья не очень сильно нависали над водой, капитан приказал остановить машину.

К этому времени Чухоня уже успел приготовить очень поздний ужин, правда, делал это на скорую руку, и нам пришлось хлебать гороховый суп. Я его никогда не любил, потому что как раз такой чаще всего подавали в трактире тётушки. Соответственно, его остатками мы с кузенами в основном и питались. Причём я почти всегда в холодном виде. Мясо если и попадало на кухню, то выедалось посетителями подчистую. Так что поужинал я без особого энтузиазма, за пару секунд выхлебав обжигающее содержимое миски. Затем дважды сбегал на камбуз, в итоге чай с пряником мы поедали вместе с Гордеем. Я бы и ночевать остался в машинном отделении, но места там маловато, так что перебрался в трюм, где в проходе мы с Чухоней развесили свои гамаки. Капитан с племянником спали на откидных полках в рубке.

Глава 3

Ночью снилось что-то совсем уж бредово-жуткое. Я куда-то бежал, с кем-то ссорился, кого-то убивал и даже пытал. Проснулся с криком и в холодном поту, чем, конечно же, вызвал бурное возмущение старого ушкуйника. Пришлось выслушать его длинную, изобилующую заковыристыми словами речь. Нужно запомнить. Конечно, в присутствии капитана, тётушки и тем более отца Никодима такое не повторишь, но когда-нибудь может и пригодится. Не