Вкус ранней клубники - Лариса Олеговна Шкатула

тоже. Интересно было посмотреть, чем это кончится? Люси не было видно. Или её не стали будить, или её суровый любовник запретил женщине вылезать из машины.

Шофер старой потрепанной машинёшки, скорчившись на сидении, изо всех сил вцепился в ручку дверцы, не давая её открыть.

Но наши ребята, видимо, здорово разозлились, и такая хрупкая преграда их остановить уже не могла. Они вырвали дверцу вместе с петлями. Следом, всё ещё держась за неё, вывалился водитель.

"Они же его убьют!" – с запоздалым испугом подумала я и подошла поближе. Решила про себя, что в случае чего стану между водителями и проштрафившимся шофером. Хорошо горским женщинам – подобные конфликты они могли решать, сняв с себя платок и бросив его между враждующими мужчинами.

Дальнобойщики молча стояли вокруг человека, который скорчившись – защищал лицо и пах! – лежал на асфальте.

Пожалуй, определение "человек" было для него слишком громким. Так, мальчишка, сопляк, на вид не больше семнадцати лет, тощий и прыщавый. Пьяный с раннего утра именно так, как заметил о нем Саша.

Палыч презрительно плюнул в сторону и стукнул лежащего ногой по заднице. Другой шофер вскочил на подножку, выхватил из замка зажигания ключи и забросил их в лесополосу.

Шофёришка, сообразивший наконец, что бить его не будут, неожиданно резво вскочил на ноги и, очертя голову, кинулся в поле.

Дальнобойщики вернулись к своим машинам.

– Санек, ты забирайся, поспи, – предложил Артем, – я всё равно больше не засну.

– Так тебе же ещё час отдыхать.

– Ничего, потом отдашь.

Саша не возражал. Он взобрался на "кровать", пеняя кому-то в туманной дали:

– Эх, какую страну загубили! Мальчишка только от материнской юбки оторвался, а уже алкаш.

Артем лишь молча сжал зубы. Я знала, что такие случаи он и сам болезненно переживает. Злится от собственного бессилия: что может сделать он – водитель автомобиля, хоть и большегрузного?

Мне вспомнился его рассказ об одном селе средней полосы, возле которого они с Сашкой как-то поломались. Поздним вечером оба ходили из дома в дом и нигде не могли отыскать трезвого мужика, чтобы усадить его за трактор.

Не лучше выглядели и их хмельные, зачуханые жены. Артём, рассказывая, скрежетал зубами, а я старалась его успокоить: может, этот посёлок единичный случай? И мысленно досадовала, что он беспокоится о судьбе страны, вместо того, чтобы лишний раз подумать о своей семье. Говорят же англичане: мой дом – моя крепость, а там хоть трава не расти. Вон даже один из французских Людовиков говорил: после нас хоть потоп. Король, между прочим, а тут – простой шофёр! Повторяла любимое выражение мамы и, кажется, проникалась мыслью, что она все-таки права, мы не пара.

Ты помнишь, как всё начиналось? Может, с этого? С моего нежелания понять озабоченность мужа, попытка свести его интересы к минимуму. Мол, всяк сверчок знай свой шесток, и нечего строить из себя государственного мужа… Какой же, оказывается, стервой я была!

Сытый голодного не разумеет. Наша семья жила благополучнее многих, и мне не хотелось забивать себе голову размышлениями о чужих несчастьях. Я объясняла себе его волнения – а заговаривал он об этом не однажды спецификой работы шофера: сидит себе, крутит баранку, мозги у него не заняты, вот и размышляет о том, о сём. Мало ли на свете таких философов!..

Я кивала: понятное дело, страна нищает и спивается, – о чём ещё можно говорить в супружеской постели? У нас на работе тоже куча проблем: подскочили цены на полиграфические услуги, выросла цена бумаги, упал тираж – да мало ли, о чём я могла бы беспокоиться. Но муж моими делами отчего-то не интересовался. Или я сама предпочитала ему о них не рассказывать, считая, что он не поймёт?

Артём стал всё чаще мотаться по стране, туда-сюда, и теперь почти не бывал дома.

– Не отказываться же от живых денег! – хмуро отбивался он от моих претензий. – Ты даже не представляешь себе, сколько ребят сидят сейчас без работы! Выкупили "КамАЗы", а они себя не оправдывают. Спасибо, у нас генеральный директор – гений рынка, ухитряется находить для нас заказы, а то бегали бы, на хлеб занимали…

Но мне почему-то казалось, что дело вовсе не в деньгах, из-за которых Артём отказывался от домашнего тепла. Неужели оно ему вдруг надоело? И я перестала быть для него желанной женщиной? Кажется, я повторяла себе одно и то же. Рисовала картины прежней семейной идиллии. Полно, да была ли она…

В этом году наши дети окончили второй класс, и теперь, наверное, свёкор со свекровью уже отвезли их в лагерь на Чёрное море. Хотя наш рейс должен был продлиться не больше недели, на всякий случай я договорилась и со своей родной матерью, чтобы в воскресенье съездила с отцом, навестила внуков.

Артем включил приемник погромче – Алла Пугачева пела нашу любимую "Любовь, похожая на сон".

– Саша проснётся!

– Не проснется. Раз мотор гудит ровно, он будет спать, как пожарник.

– Понятное дело, он такой здоровяк. Только коснулся подушки, и уже заснул.

– Санька – вовсе не здоровяк. Он таким кажется. По-хорошему, ему давно пора завязывать с дальними рейсами. Но каждый раз, только он об этом подумает, в семье случается что-нибудь непредвиденное: то выходит из строя старый холодильник, то дочь замуж собирается. А у него сердце барахлит. Без таблеток и сердечных капель он уже в рейс не ездит.

– Но это же опасно! Что, разве у вас в автохозяйстве нет врача? Никто за здоровьем водителей не следит?

– Врач есть, но Санька хитрован ещё тот! Зубы может заговорить любому.

– Разве можно заговорить электрокардиограмму?

– Нет, конечно, он всего лишь каждый раз дает слово медикам, что этот рейс последний, что он всё понимает, что у них тоже работа нервная, но ведь семью без заработка не оставишь… Самых строгих он внаглую покупает.

– И медики за такое берут деньги?!

Мое недоумение искреннее. Из головы упорно не желает выходить стереотип этакого неподкупного врача, который заботится о здоровье пациентов даже вопреки их желаниям…

– Что же делать, если они нищенствуют вместе со всей страной? Их семьи тоже есть хотят!

Артём снизошел к моей наивности, а у меня невольно вырвалось:

– Какой кошмар!

За нашими спинами на спальнике раздалось презрительное фырканье.

– Растрепался! А ещё друг называется!

– Саша! Я же никому не скажу, – попыталась успокоить я разгневанного напарника.

– Да не слушай ты его! – отмахнулся Артем. – Это он так, понтуется.

– По-твоему, я должен уйти с дороги и усесться где-нибудь у пивной на лавочке, как старый дед, и ждать, когда молодые кружку пива поднесут?.. И вообще, уступи мне руль!

– Тебе же ещё время отдыхать!

– А я был должен!

Он скользнул за руль, и некоторое время мы сидели на сиденье втроем.

– Белка, может, полезешь, подремлешь?

Я отказалась. Ехать в рейс, чтобы отсыпаться? Это можно