Вкус ранней клубники - Лариса Олеговна Шкатула

– За что?

– Ни за что. Он Лизу хотел, а она с Гошей пошла.

– Как тебя звать?

– Нонка.

Плечевая вздохнула со всхлипом.

– Как же я с таким фонарем работать буду!

Действительно, правый глаз у неё припух, и уже наливался синевой, а я не знала, плакать или смеяться. Думала, Нонка плачет от обиды, а она горевала, что пострадает "работа".

– Поднял руку на женщину – какая скотина! – вырвалось у меня.

– Я привыкла, – Нонка посмотрела на меня ясными наивными глазами. – Мне с шоферами нравится, а вот когда я столиком была…

– Кем? – изумилась я.

Плечевая посмотрела на меня как на неразумного ребенка. Может, она права, и я в свои тридцать лет должна понимать больше, чем понимаю. Может, плечевые – вовсе не женщины, а так, общедоступные существа? И оттого грязные…

– Столиком, – повторила она. – Это когда стоишь голая, на четвереньках, а на твоей спине играют в карты. Только плохо, шевелиться нельзя, за это наказывают. И все время мыться заставляют…

Скорее, именно это не нравилось Нонке больше всего.

– Столикам хорошо платят, – продолжала рассуждать эта полуженщина-полудитя. – За вечер можно сто баксов заработать. Только трудно сдерживаться, когда по тебе бьют картами или прижигают сигаретами…

У меня по спине поползли мурашки. Захотелось тряхнуть головой, чтобы сбросить с себя наваждение: неужели я слушала её и верила, что обнаженную женщину, стоящую на четвереньках между одетыми мужчинами, можно запросто прижигать сигаретой?

– Зачем? – должно быть, по-идиотски спросила я.

– Когда мужчины проигрывают, они сердятся очень, – терпеливо объяснила мне Нонка, и в голосе её не было ни обиды, ни сожаления.

– Нонка! – требовательно позвал мужской голос.

Лицо плечевой прояснилось.

– Это Эдик, – сообщила она горделиво. – Я ему понравилась.

И убежала. А я вернулась в машину.

Артем тут же проснулся и привычно подсадил меня на спальное место.

– Поспи ещё немного, скоро трогаться будем.

В голосе его прозвучала забота. Или это мне показалось. Я отметила промелькнувшую мысль, почти не останавливаясь на ней. Слишком многое случилось со мной за эти последние часы. Кое-что из случившегося ещё предстояло осмыслить. Мне, маменькиной дочке Белле Решетняк.

Глава пятая

Моя мама, выказывая пренебрежение в адрес Артема как простого шофера, несмотря на откровенное свидетельство подруги Татьяны, всё же продолжала считать, что моё высшее образование – лишь её заслуга. На самом деле, не прояви в свое время мой муж твёрдость, прекрасная Белла осталась бы без высшего образования.

Тогда мне откровенно обрыдла учеба в университете, а тут ещё родились наши дети-двойняшки, и я решила под сиим благородным предлогом бросить надоевший вуз. Мужа я стала уверять в том, что это вовсе не моё призвание, а пристрастие к литературе кажущееся – так, всего лишь пара десятков плохоньких стишков.

Однако, Артем меня не захотел и слушать, хотя я уже написала заявление об уходе и собиралась забрать документы. Муж пригрозил поколотить меня как следует, хотя он в принципе против избиения женщин.

В тот год он и сам собирался поступать в политехнический институт, но ради меня решил отказаться от сдачи экзаменов, потому что два студента в семье, где только что родилось двое детей, это перебор.

Так он шутил. Мол, надо же кому-то зарабатывать деньги. И стал зарабатывать. Мы купили двухкомнатную квартиру. Потом дачу. Потом машину. А потом мы начали потихоньку отдаляться друг от друга…

Хлопнула дверца машины, и веселый голос Саши ворвался в мои мысли, которые и так не давали мне уснуть.

– Просыпайтесь, сони, пора в дорогу!

– Что ты орёшь? – одернул его Артем. – Белка спит. Или без неё мы с места не сдвинемся?

– Я думал, вы оба проснулись, – виновато понизил голос Саша.

Я свесила голову вниз.

– Не пинай друга, я уже не сплю.

Наконец-то мы уедем с этого места. Такое впечатление, что здесь осквернен сам воздух. А ещё я подумала, что дорога – бесстрастная, одинаковая ко всем, куда безопасней, чем такие вот стоянки.

Три фуры автохозяйства, будто три работящих, нагружённых поклажей слона, медленно выползли на шоссе.

Из-за края неба потихоньку появлялось солнце. Дорога теперь была сухой, только кое-где по обочинам ещё блестели лужи. Похоже, и эту местность дожди не миновали.

Настроение у нас всех было подстать разгорающемуся новому дню. Свежий воздух равнины врывался в приоткрытое окно кабины. На волне "Русского радио" тезка нашего водителя уверял страну, что зараза – девушка его мечты – отказала ему два раза. Наш Саша как всегда отбивал такт песни на руле.

Такое благодушие и даже расслабленность царили в окружающей природе, что случившееся на дороге событие воспринялось всеми участниками движения как насмешка судьбы.

С узкой проселочной дороги, почти невидимой за придорожными кустами, выскочил старый потрепанный грузовик. В просторечье "газон".

Реакцией Саша, видимо, обладал незаурядной: он нажал на тормоз, и глубоко забираясь правыми колесами в кювет, с трудом объехал будто взбесившуюся машину.

А водитель её, кажется, от такой ситуации ничуть не взволновался. Он даже не затормозил, а продолжал лихо мчаться по дороге этаким беспородным барбосом, которые не понимает, как опасно не считаться с породистыми, хорошо воспитанными собаками.

Причем, он не просто мчался. Он ехал зигзагами от обочины к обочине. А один раз скользнул так близко от стоящего у края дороги "жигулёнка" с поднятым капотом, что я от страха зажмурилась.

– Да он же пьян в сиську, г…н штопанный! – выругался Саша.

Первое время он ещё стеснялся выражаться при мне, но потом, видимо, понял, что никаких усилий не хватит, чтобы вытравить из себя то, к чему он привык за много лет нервной шофёрской работы. Впрочем, он ненормативной лексикой вовсе не злоупотреблял и ругался при мне лишь в подобных случаях. На его месте я бы тоже сейчас ругнулась как следует, но Решетняк мне не разрешал.

Что потом произошло, я увидела, но как они о том сговорились, не поняла. У большинства наших водителей ведь нет раций, какие есть у дальнобойщиков-американцев – судя по фильмам-боевикам, которые я в большом количестве просмотрела по телевизору, сидя подле него с мужем и детьми. Кое у кого уже появляются мобильники, но тоже пока не у всех.

Зато у наших водителей за долгие годы совместной работы сложилась целая система оповещения при помощи световых и звуковых сигналов, благодаря которым они могут сообща урезонивать наглеющих водителей других машин.

Я увидела, как одна из фур резко вырвалась вперед и обогнала выписывающий на шоссе зигзаги "газик". Вторая фура пошла параллельным курсом, оттесняя грузовик к обочине. Наш "КамАЗ" закрыл ему путь к отступлению.

Артём, мирно дремавший до того на спальном месте, и во сне почувствовал, что на шоссе происходит нечто неординарное. Он соскользнул к нам на сидение и с интересом наблюдал за манёврами товарищей.

– Ага, попался, голубчик!

"Газик" наконец остановился, зажатый со всех сторон механическими монстрами. Почти одновременно хлопнули дверцы всех трех машин и к нарушителю направились водители. Я вылезла