В поисках счастья - Илья Валентинович Плясов

Так постоянно водить всех за нос сложно. Теракты происходят, но кто за ними стоит – сказать тебе этого не могу. Но точно не я.

– Кто-то другой с вашего этажа?

– Не знаю. Вообще-то у нас есть пара группировок, которые проповедуют месть и насилие в отношении вас, но о них всё властям и службам Верхнего известно. Они все под их полным контролем. Есть мнение, что и созданы они были при их участии.

– Но зачем?

– Трудно объяснить. Понимаешь, всегда может понадобиться враг, как это не странно. Тем более враг заведомо слабый. Совсем хорошо, если он будет на богатой самыми разными ресурсами территории. Смекаешь, о чём я?

– Кажется, да.

– Да и просто подконтрольная вооружённая группа, формально к тебе не имеющая отношения, никогда лишней не будет.

– А вы, значит, никакого отношения к ним не имеете?

– Абсолютно.

– А чем же вы занимаетесь?

– Борюсь за права наших жителей. И за справедливость.

– И в чём несправедливость? Нет, я, в принципе, тоже согласен, что она есть, но хотелось бы от вас всё подробно услышать.

– Что ж, слушай. Начинается эта несправедливость уже с распределения по этажам. Ты думаешь, оно происходит согласно заслугам?

– Ну, не знаю.

– Нет. Наверх попадают в массе своей просто люди со связями, у которых или друзья, или родственники высокие чины занимают. Туда берут изначально богатых, или с богатыми родителями. Полно подхалимов и лизоблюдов, а некоторые просто за взятку проходят. Ну и конечно всё сильно определяется тем, где ты родился.

– Но я слышал, что можно запросто попасть с Нижнего на Верхний, и наоборот.

– Можно. Но поднимаются в основном всё те же лизоблюды и взяточники, и спускаются – кто не хочет жить по таким правилам.

– Интересно. А я читал, что наш этаж помогает вашему.

– Да, но это лишь видимость помощи. То есть над столом нам дают доллар, а под столом забирают три. Бывает, присылают еду, медикаменты. Но это, кстати, как правило делается не бесплатно, а просто с большой скидкой. «Верхняки» договариваются таким образом с нашими официальными властями, которые по сути их ставленники, о продаже «неликвида», который кроме этого рынка нигде не сбыть. А ещё, касательно лекарств, да и отчасти пищи, на нас, наших детях, попросту ставят эксперименты. Создадут какое-нибудь лекарство новое, и таким образом на людях тестируют.

– Мне тут сказали, что и подняться вам, ну, в экономическом, да и в политическом, военном плане, тоже не позволяют.

– Совершенно верно. Сильные и независимые территории Нижнего этажа Верхнему категорически не нужны. За счёт контроля власти и прочих рычагов, экономических, военных – а у нас, между прочим, вооружённые конфликты не прерываются – нам не дают поднять голову. У нас, по сути, нет промышленности, хотя есть всё для её создания. Всё, что нам остаётся делать – заниматься плантационным сельским хозяйством, и продавать за бесценок наши ресурсы. Многие из нас даже вынуждены продать свою почку, чтобы выжить. Но бывает и страшнее: людей похищают и разрезают на органы, которые идут наверх. Поговаривают, что и бактериологическое оружие на нас испытывали…

– Кошмар.

– Да, это реалии жизни. А мы ведь хотим не так уж и многого: чтобы всё было честно, по заслугам, по справедливости. Каждый в этом мире должен иметь равные права и возможности, независимо от места рождения и проживания, и прочих обстоятельств. И никто не должен ставить себя выше других, как на уровне отдельных личностей, так и на уровне обществ. И всё это должно быть на самом деле, де-факто, а не просто красивой фразой в умной книжице де-юре.

– Скажите, а что я могу сделать для вас? Чем могу помочь?

– Помочь, конечно, можно. Но трижды подумай: стоит ли? Ведь это здесь ты будешь бороться за справедливость, а там станешь пособником террориста.

– Признаться, этот мир разочаровал меня. Я, так сказать, все жизненные ориентиры потерял. А тут появилась вот такая спасительная палочка в виде борьбы за благородную цель. Жизнь вроде как наполнилась смыслом. Ну, вы понимаете.

– Понимаю. Я верю тебе. Тогда тебе предстоит непростая работа. Надо будет хорошо разбираться в людях. Если не умеешь – научиться. Ты понимаешь, когда человек говорит правду, а когда лжёт?

– Не знаю. Наверное.

– Смотри, должен разбираться. Итак, тебе надо будет наверху искать наших с тобой сторонников, объяснять, как всё обстоит на самом деле. Короче говоря, вербовать всё новых последователей. Это в основном должны быть или обиженные существующим строем, властью, или просто люди с обострённым чувством справедливости. Последних много среди молодых. Запоминаешь?

– Да. Среди молодых.

– Многие из молодёжи, хотя не только они, могут сотрудничать в силу авантюрности характера.

– Романтика подпольной революционной деятельности?

– Вроде того. В принципе, если ты богат, то многих можно попросту купить. Жадных полно везде, особенно на Верхнем.

– К сожалению не богат. Какое-то время назад был, но теперь…

– Кто-то может клюнуть на мысль, что после великой революции он станет большим человеком. Короче говоря, разные способы вербовки есть. Сам тоже голову включай, без этого никак. Вот тебе в помощь материалы.

Ахмед достал из-под ковра скреплённые несколько листов формата А4 с напечатанным текстом. Судя по качеству, это была размноженная на ксероксе копия, причём уже не с оригинала.

– Что это?

– Тут подробнее написано всё, о чём я тебе говорил. И касательно мироустройства, и подпольной деятельности. Постарайся размножить это для личных нужд, но не допускай до этих материалов чужих глаз. Всё понял?

– Понял. Это всё?

– На вашем этаже полно провокаторов, якобы готовых заниматься подпольной деятельностью, а на самом деле служащих чрезвычайникам и всему строю. Помни: ты вступил на очень опасный путь, и каждый неосторожный шаг может стоить тебе очень дорого. Всё. Теперь ступай. Береги себя, сын мой.

– Всего доброго. А, простите, а обратно меня проводят?

– Муса!

Внутрь зашёл бородатый, что привёз Философа.

– Муса, сын мой, проводи этого человека обратно, на его этаж.

– Сделаю.

Станислав стоял на Верхнем, в совсем незнакомом ему месте: его привезли к другому лазу, который был и ближе, и, так сказать, комфортнее. Но вокруг также ни души, тихо, унылая серота дорог и заборов: явно какая-то окраина. Солнце слегка закрывали осенние облака. На счастье невдалеке показался мужчина в плаще и шляпе с узкими полями.

– Постойте! Постойте! – окрикнул его вернувшийся на Верхний.

– Вы мне? В чём дело?

– Здравствуйте. Не подскажите, это Четвёртый город?

– Четвёртый.

– А какая улица?

– Тридцать девятая. Вон, написано же, – мотнул прохожий головой в сторону таблички на здании.

– Ах, да. А не подскажите, Третья где?

– Третья? Это вам во-о-он туда, – показал он уже рукой в другом направлении. – Там центр.

– Ага, спасибо. А далеко идти?

– Прилично. Вам лучше на транспорте.

Подумалось спросить: «На каком?», но Станислав вспомнил, что у него с собой ни цента. Поэтому они с прохожим просто попрощались, пожелав друг другу хорошего дня. Надо было идти пешком, и идти довольно далеко.